Конечно, это не любовь

Гермиона тоже улыбнулась, но тут же снова стала серьезной.

— Кажется, теперь мы можем войти внутрь, — сказал Рон и направил палочку на того охранника, который лежал ближе всех к нему: — Имп.

— Стой! — прервала его Гермиона.

— Не время раздумывать!

— Я не об этом. У меня есть лицензия. Мою палочку не отслеживает Министерство. Империо!

Воля охранника была густой, липкой, как будто чем-то запачканной. Повинуясь мысленному приказу Гермионы, он встал, отложил оружие и без колебаний направился к щиту. Не желая рисковать, Гермиона положила руку ему на плечо, Рон поступил так же. Когда до щита оставалось каких-нибудь три шага, Гермиона поняла, что у нее нет никаких гарантий успеха. Охранник вводит их не по своей воле, ему ум затуманен — примет ли щит его как одного из сотрудников? Но останавливаться было поздно. Она не успела сказать Рону, чтобы он остался позади и не рисковал напрасно — щит раскрылся и впустил их, а потом снова сомкнулся едва различимой в сумерках пленкой магии.

— Остолбеней, — произнес Рон, и охранник замер.

Гермиона оглянулась на охранника, но отбросила мысль использовать его как проводника — едва ли Шерлока и остальных захватили рядовые сотрудники, а тратить силы на легиллименцию и поддержание «Империуса» было бы глупо — неизвестно, что впереди.

— Бей по любому движущемуся объекту, — сказала Гермиона и первой подошла к главному входу. Это были тяжелые металлические ворота с узкой прорезанной дверью. «Аллохомора» не сработала, и Гермиона просто взорвала замок. Рон прав — у них не было времени на раздумья и церемонии.

Едва дверь распахнулась, вспыхнули узкие лампы под потолком — коридор осветился белым тусклым светом. Тюрьма, служившая одновременно психиатрической лечебницей, была совсем не похожа на Азкабан. Ни каменных стен, ни сырости, ни плесени — только металл и бетон.

— Эск. — начал было Рон, но не закончил и пошептал: — это что, хорек?

Гермиона проследила за направлением его взгляда и тоже увидела его — Драко Малфоя, сидящего посреди коридора спиной к входу. Не узнать эти платиновые волосы и обтянутую дорогой шелковой мантией широкую спину было сложно.

Он медленно обернулся:

— Гермиона? Уизли? Вы опоздали. Игра уже началась… — он улыбнулся и вдруг всхлипнул и разрыдался. Гермиона бросилась к нему, но споткнулась, едва увидела, что он сжимает в объятиях труп.

— Мерлин… Драко, что.?

— Игра, Гермиона, — Малфой опять всхлипнул и рассмеялся. — Игра, понимаешь?

Рон осторожно разжал его руки и забрал труп — тело женщины в строгом офисном костюме с простреленной головой. Малфой не сопротивлялся.

Гермиона пошарилась в сумочке, благодаря всех богов, что не забыла прихватить ее, и вытащила флакончик успокоительного зелья. Влила его в рот Малфою и отвесила следом пощечину. Он сглотнул, закашлялся, задыхаясь, и выдохнул. Зелье подействовало почти мгновенно, Малфой неловко вытер заплаканные глаза.

— Что случилось?

Малфой еще раз сглотнул, скосил глаза в сторону трупа, но тут же зажмурился и отвернулся. Но зелье делало свое дело. Он сумел повторить почти твердым голосом:

— Это все игра.

«Игра» — это слово ударило по разуму Гермионы как разряд молнии. Любимое слово Шерлока — и Лестрейнджа. Они оба все время играли в игры. «Он начал игру», — так сказал Шерлок о видеозаписи с лицом Лестрейнджа. Но Лестрейндж был мертв. Гермиона искала того, кто мог пронести видеозапись и запустить ее, но тщетно. Шерлок убедил ее в том, что никакой третьей силы не существует, но он ошибся. «Она-видит», — билось в мозгу у парня, едва не окончившего свою жизнь в ледяных волнах океана. Она вела игру. Шеринфорд — не просто тюрьма или психиатрическая лечебница, здесь с самого начала держали людей с особыми способностями — волшебников, которые по тем или иным причинам не сумели развить свой дар и не нашли места в магическом сообществе. Она — волшебница, не попавшая в Хогвартс. Находясь в Шеринфорде, она сумела выйти на связь с внешним миром. Немного стихийной магии — наверняка осознанной и контролируемой — и она получила власть над охраной. Она сумела встретиться с Лестрейнджем, и он наверняка решил помочь ей сыграть в игру.

— В чем цель игры?

Малфой поднял на Гермиону глаза — его взгляд причинял почти физическую боль, настолько он был уставший, тяжелый и пустой.

— Она ставит эксперименты. Мы все — подопытные кролики. Меня привел к ней Джейсон — сказал, она хочет поговорить с кем-то из наших. И мы говорили. Долго. Не помню, сколько. И… — он замолчал, словно решая, стоит ли продолжать.

— И? — помогла ему Гермиона.

— И занимались сексом. Это был не «Империус», что-то другое, мягкое такое. Я просто делал то, что она хочет. Но больше всего она хотела Шерлока Холмса. Очень расстроилась, когда выяснила, что я не могу говорить. А потом спросила… Может ли кто-то помешать ее игре. Сказала, что этого не должно произойти.

«Я не понимаю, что на меня нашло», — это слова Малфоя.

«Я не желал ему смерти. Меня словно заставили».

«Я не могу рассказать, я поклялся. Но дам подсказку: Шеринфорд».

Малфой оказался кстати — не преступник, не осужденный, свободный волшебник, чьи передвижения никем не контролируются, к тому же с достаточно слабой волей. Он и «Империусу» сопротивляться не мог, а стихийное, почти животное колдовство волшебницы, не умеющей расходовать силу, сжигающей себя каждым заклинанием дотла, поработило его полностью. Он не мог рассказать ей про Гермиону и ее дружбу с Шерлоком из-за клятвы, но точно выполнил приказ — сделал все, чтобы волшебники не вмешались в беседу Шерлока и Лестрейнджа на крыше больницы святого Бартоломея.

Гермиона снова взглянула на тело женщины. Малфой догадался, что она видит, и, несмотря на успокоительное, затрясся.

— Мария ничего не знала. Просто оказалась пешкой в игре, и ее съели. Как в волшебных шахматах.

— Это ее ты искал в Мугно и у маггловского премьер-министра? — кусочки паззла, так долго лежавшие хаотичной кучкой, постепенно выстраивались в жуткую картинку.

— Она сквиб, даже маггла, наверное — моя дальняя родственница. Малфой не может быть сквибом, мы исключаем их из рода и даем новое имя, деньги, поддерживаем, как можем. Я присматривал за ней… Ее муж работает, то есть работал здесь. Высокая степень секретности, безопасность на высшем уровне, — голос Малфоя срывался, он заговаривался, но Гермиона не перебивала его. — Я сразу пошел к их премьеру — это проще, чем обращаться в полицию. Он запустил расследование, но ничего не нашел, она как будто растворилась. У нее были проблемы в последнее время, галлюцинации, голоса. Я пошел в Мунго, но ее и там не было. А теперь она здесь…

Малфой все-таки расплакался снова, Рон возле тела боялся вздохнуть, Гермиона не знала, что сказать. Чья-то игра отняла жизнь у женщины, совершенно с ней не связанной. И, если только Малфой не оговорился, у ее мужа.

Часы призывно звякнули снова, и Гермиона машинально перевела на них взгляд.

— Нет…

Паззл собрался целиком. Таинственная «она» из Шеринфорда была одержима Шерлоком, именно он был ключевой фигурой в игре. Шерлок ничего не помнил из своего детства, словно кто-то стер ему воспоминания, и, в то же время, в Шеринфорде содержалась мисс Э. Холмс.

Его родная сестра, о которой он ничего не помнил. Сестра-волшебница, которая так и не оказалась в Хогвартсе. И которой хватило влияния, чтобы запустить на все телеэкраны страны видеообращение от Лестрейнджа-Мориарти, чтобы не позволить брату пропустить заключительный раунд игры. Ведь он успешно выиграл предыдущий — не умер, падая с крыши.

— Малфой, — позвал Рон, и Гермиона мгновенно поняла, что именно он хочет спросить.

Малфой начал медленно, с явным трудом подниматься с пола, но Гермиона не позволила ему этого сделать.

Э. Холмс просчиталась — Драко Малфой, разбитый и почти уничтоженный зрелищем смерти ни в чем неповинной женщины, своей родственницы, не сумел оказать достойного сопротивления и встретить волшебников, которые могли бы помешать ее игре.

— Петрификус тоталус, — произнесла Гермиона, и Малфой мешком рухнул обратно на пол. Поверх парализующего заклинания Гермиона накинула путы, а потом произнесла:

— Гоменум ревелио, — с кончика ее палочки сорвалось несколько сотен голубых огоньков, два осталось возле нее, указывая на Рона и Малфоя, а остальные устремились вниз, вглубь Шеринфорда.