Кореец

— Два пива! — крикнул я, пытаясь перекрыть гул голосов. — Холодного!

Буфетчица смерила нас тяжелым взглядом, но молча взяла две стандартные пол-литровые кружки с толстыми стенками, подставила под кран. Пиво полилось — желтое, с жиденькой пеной. Холодным оно, конечно, не было — так, комнатной температуры, но после уличного пекла и это казалось блаженством.

Мы взяли кружки, нашли свободный столик в углу, залитый пивом и усыпанный рыбьей чешуей. Сели. Сделали по большому, жадному глотку.

— М-да, не «Бавария», конечно, — философски заметил я, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Тоже мне, буржуй, — поморщился Колька на мою изысканность. — Главное — процесс. И прохлада относительная.

Мы сидели, лениво потягивали пиво и разглядывали публику. Контингент был разнообразный: портовые рабочие в спецовках, какие-то мужики в пиджаках поверх маек (видимо, местные начальники), парочка явно приезжих интеллигентов в белых панамках, с ужасом озиравшихся по сторонам, и, конечно, завсегдатаи — хмурые типы с опухшими лицами, для которых эта пивная была вторым домом.

За соседним столиком шла оживленная дискуссия о футболе. Судя по накалу страстей, местное «Анжи» вчера проиграло какому-то «Труду» из Воронежа, и это было трагедией вселенского масштаба.

— Да Алик ваш — мазила! С метра в пустые ворота не попал, баран, да! Продал игру, мамой клянусь! — горячился один, размахивая кружкой.

— Сам ты мазила! — огрызался другой. — Вратарь у них — зверь! Все тащил! А судья — купили его! Пенку чистую не дал!

Мы с Колькой переглянулись и усмехнулись. Футбол, пиво, мужики — интернациональная картина, понятная без перевода в любой точке земного шара.

Время тянулось медленно, как резиновое. До поезда оставалось еще часа два. Мы взяли по второй кружке. Пиво уже не казалось таким противным, а разговоры вокруг — такими уж громкими. Жара и усталость брали свое.

— Слушай, Миха, — вдруг сказал Колька, понизив голос. — А ты уверен насчет этой Инны? Баба она, конечно, видная… Но надежная ли? Не кинет?

— Уверенным быть нельзя ни в ком, — ответил я так же тихо. — Но других вариантов у нас нет. Инна дает нам шанс доставить товар в Москву относительно безопасно. К тому же, я ей заплатил за билеты, дал аванс на расходы. И пообещал еще сверху, если все пройдет гладко. Деньги — лучший гарант в нашем деле. Ну и… — я усмехнулся, — я постарался ее немного… обаять. Женщины любят внимание.

Колька хмыкнул.

— Обаятель нашелся. Смотри, дообаяешься. Влюбится еще, потом не отвяжешься.

— Не влюбится, — покачал я головой. — У нее дочка, жизнь тяжелая. Ей деньги нужны, а не романтика. А я… я для нее просто случайный попутчик, московский хлыщ, моложе её. Переспим пару раз, если получится, — и разбежимся. Бизнес, Колька, ничего личного.

Он посмотрел на меня с каким-то странным выражением — то ли осуждением, то ли завистью.

— Странный ты стал, Миха. Не узнать тебя. Раньше ты другим был.

— Раньше и время другое было, — ответил я, отпивая пива. — Жизнь учит. Особенно когда она тебя пару раз мордой об асфальт приложит.

Мы помолчали. За окном пивной солнце все так же нещадно палило пыльную улицу. Впереди была погрузка, ночь в поезде, Москва, встреча с Нуждиным… Целая жизнь. Или ее остаток, если что-то пойдет не так. Но сейчас, в этой прокуренной махачкалинской пивной, с кружкой теплого пива в руке и верным (хоть и опасным) Колькой напротив, мне почему-то было на удивление спокойно. Будь что будет. Прорвемся. Мы же почти астраханцы теперь. И почти дагестанцы. А этим парням, как известно, море по колено. Особенно если пиво хорошее. Ну, или хотя бы прохладное.

* * *

Вагон Инна приняла по описи, но без особого энтузиазма. С оборота — это всегда лотерея. Могли оставить и почти идеальный порядок, и свинарник после вахтовиков, где впору вызывать санэпидемстанцию с огнеметом. Сегодня повезло средне: окурки в щелях оконных рам, пара забытых кем-то шлепанцев под нижней полкой и устойчивый запах копченой курицы, который, казалось, въелся в дерматин сидений навечно.

— Так, орлица, — пробормотала Инна сама себе, засучивая рукава форменной блузки. — Начинаем предпродажную подготовку.

Сначала — проверить влажную уборку. Уборщица еще возилась в вагоне. Ведро, тряпка, казенное моющее средство с запахом хлорки и чего-то неопределенно-химического. Пока она методично протирала столики и полки, Инна занималась своими делами.

Работа спорилась. Постельное белье — пересчитать комплекты, проверить печати прачечной. Чай, сахар, стаканы в подстаканниках. Туалетная бумага — дефицитный товар, хоть и казенный, — припрятать пару рулонов под сиденье. Мыло, которое она так удачно «сэкономила» на складе, разложить по мыльницам. Вроде мелочи, а из них и складывается репутация вагона: у Инки всегда всё есть.

Ближе к половине третьего нервы начали слегка пошаливать. Инна выглянула в коридорное окно с нерабочей, «полевой» стороны состава. Пусто. Только ветер гонял по перрону обрывки газет и конфетные обертки. На соседних путях маневровый тепловоз с лязгом тащил ржавые цистерны. Обычная станционная жизнь, в которой сейчас готовилось маленькое, но потенциально опасное нарушение должностной инструкции.

* * *

Ровно в два тридцать из-за пакгауза вынырнули две фигуры, сгорбленные под тяжестью объемных спортивных сумок — тех самых «баулов». Шли они быстро, озираясь по сторонам, стараясь держаться в тени зданий.

— Давай-давай, шевелись! — прошипела Инна, приоткрыв дверь тамбура. — Не на курорте!

Миша, пыхтя, втащил первую сумку на ступеньку. Тяжелая, зараза. Колька молча передал свою ношу. Инна зыркнула по сторонам — чисто.

— В купе, быстро! За дверь! — командовала она шепотом.

Парни, сопя и отдуваясь, протиснулись с баулами по узкому коридору. В узком служебном купе сумки заняли почти все свободное пространство.

— Это всё? — уточнила Инна, скептически оглядывая груз.

— Всё, Инночка, всё! — Миша вытер пот со лба рукавом куртки. — Как договаривались. Вот… — он полез во внутренний карман.

— Потом! — резко оборвала Инна. — Деньги потом. Сейчас главное — чтобы это барахло доехало. Куда пошли? На антресоль закидывайте свое добро, я ж не подниму такую тяжесть.

Колька, пыхтя пристроил баулы на третью полку, затолкал вглубь, прикрыв поданным Инной одеялом.

— Всё, валите отсюда! — скомандовала она, явно нервничая, — Идите на посадку как нормальные пассажиры, с рабочего входа.