Король и Дева

«Вот в чем разница между нами, — подумал Даин мимоходом. — Мы не жалеем себя, а эти твари — своих».

Сделал круговой знак рукой, беззвучно подав сигнал к атаке, и перехватил секиру поудобнее. Разом, горной лавиной гномы ударили в спину передовому отряду орков, что торопились расправиться с отступающими эльфами. В страшном молчании сверкали в умелых руках топоры и секиры, взлетали светлые мечи, гномьи же латы с легкостью отражали удары вражеских ятаганов и коротких клинков. Только мощные орочьи булавы с металлическими шипами пробивали прочный металл, но таких было совсем немного.

Гномы прошли через орков легко, раскидав их, как тряпичных. И не успели опомниться, как показался второй отряд, гораздо больше первого — будто темная волна, отступившая было в бушующее море, но затем еще сильнее устремившаяся на берег… Эти твари были выше, гораздо лучше вооружены, и доспех их был очень неплох. По гнусному своему обычаю, орки всегда отправляли первыми — на убой — самых молодых, необученых бойцов.

С серого неба посыпалась редкая крупка снега, первого в этом году. Даин в отливавшей красным, с черно-желтым узором броне, улыбнулся друзьям, поцеловал окровавленную секиру.

«Хороший день, чтобы умереть! Но мы постараемся выжить…»

Первому же орку, замахнувшемуся ятаганом, он снес голову — черная кровь фонтаном рванулась из шеи и пролилась на него. Гном отпихнул ногой вонючий труп, который никак не хотел падать — мешал, загораживал обзор!

Развернувшись, с мерзким хрустом пробил грудь другому орку, замахнувшемуся на его товарища. С трудом выдернул секиру, застрявшую в доспехе. Гном кивнул, ни на секунду не прерывая бой…

Гномы, стремясь уничтожить врага и помочь союзникам, медленно, но верно пробивали брешь в защите второго отряда. Эльфы сменили луки на мечи; у них, как и у гномов, появились первые раненые, не желавшие покидать бой. И убитые… Рядом с Даином, всхлипнув, с тяжелым болтом в груди осел гном, которого он только что уберег от удара: выстрел в упор пробил стальной доспех. Даин отпрянул, спасаясь от неминуемой смерти, и тут же метнул нож в горло орку, снова взводящему арбалет. Выронив свое оружие, тот упал, выпучив глаза, кромсая пальцы о лезвие. Даин подхватил товарища — бедняга дышал часто и хрипло — оттащил подальше, чтобы не затоптали свои и чужие. Больше он ничего не мог сделать, не было времени снять доспех, перевязать рану, а значит, и стрелу лучше не трогать. Так что, наказав раненому не двигаться, Даин метнулся обратно к орку, с трудом вытащил скользкий от крови нож, полоснул живучего врага по шее — он захрипел в последний раз, булькнул кровью и затих.

Орки отступили и рассредоточились между камней, попытавшись затаиться и перейти в оборону, но гномы и эльфы, перейдя в атаку, не давали им продохнуть и взяли уже основательно поредевший отряд в клещи. Они упорно и безжалостно добивали противника и наконец, хоть и не без потерь, расправились с отрядом орков. Никто не просил пощады и не надеялся ее получить. Прислушались — вроде тихо… Подхватив раненых и оставив убитых, гномы поспешили к своим, вниз, в долину, над которой разрастался страшный гул смертной битвы — лязганье, крики, тяжелый стук от жестких ударов то ли стрел, то ли мечей.

Эльфы же отдали своих раненых на попечение гномов, а сами остались проследить за дорогой на случай появления новых вражеских отрядов. Они затаились там, где неширокая тропа совсем сужалась, протискиваясь между высокими скалами, и пройти по ней можно было только по одному.

***

Тишина давила предчувствием беды. На черную землю Эребора упали первые звезды холодного зимнего неба.

И тут же бесследно растаяли.

— Слишком тихо стало, — проговорил с тревогой Балин, — вряд ли это из-за Барда. И Роак куда-то запропал!

— И Даин не объявлялся, а ведь он должен уже подойти, — Торин всматривался в светлые шатры, но они были слишком далеко, у самого горизонта. — Кили, взгляни!

Черноволосый гном, улыбнувшись, легко вскочил на кладку, балансируя руками, точно эльф.

— Они выдвигаются! — он, чуть качнувшись, тут же спрыгнул вниз. — Не только эльфы, и гномы тоже!

— Эльфы уходят? — нахмурился Двалин.

Но тут же в ответ, не оставляя места сомнениям, раздался тревожный сигнал рога.

— Даин трубит к атаке! Орки нагрянули!

Торин переглянулся с Двалином:

— Оружие есть, доспехи в сокровищнице, но мы не спустимся по веревкам. Гномы в боевой броне — не Жанна и не Бард! Разобрать завалы!

— Не Дракон так орки, — тяжело, будто умудренный жизнью старец, вздохнул Фили. — Золото Одинокой горы никому не дает покоя!

— Боюсь, все гораздо серьезнее, — Балин сложил руки за спину, нахмурился и медленно выдохнул, словно прогоняя налетевшую дрожь.

— Ты уверен? — нахмурился Торин.

Жанна, прижав руки к груди, переводила взгляд с одного на другого.

— Ты знаешь, кто никогда не упустил бы шанс изничтожить гномов и заполучить великие сокровища Одинокой горы, — глядя прямо на Торина, продолжал Балин.

— Больг, — с ненавистью и болью прошептал король, и Балин прикрыл глаза.

Проклиная свое мастерство, с гораздо большей яростью, чем строили, они разбирали высокую стену, ставшую вместо союзника их злейшим врагом. Оттаскивали или просто сваливали вниз валуны и камни поменьше. Кладка, уложенная гномами второпях, успела схватиться, став тверже камня, из которого была сделана. Драгоценное время уходило, как вода в песок, на бесполезную, пустую возню!

Черная линия на горизонте уже разбилась на отдельные зловещие нити, опутавшие долину. До главного входа не доносились удары и крики, но и так было понятно, что за мрак и ужас творится сейчас в низине.

Наконец, решив, что теперь они как-нибудь да переберутся, гномы, все в пыли и в мелких камнях, со стертыми в кровь руками, побросали где попало инструмент и поспешили назад, в Одинокую Гору. Напоследок они разметали запруду, чтобы вода стекла вниз.

В одной из комнат за сокровищницей ровными рядами лежали доспехи всех размеров — снаряжение для армии, которое гномы Трора так и не успели ни примерить, ни использовать. А как бы оно пригодилось тогда! Блестящую отполированную сталь украшал четкий ровный узор из черненого серебра с синими вставками. Доспехи были прочными и не слишком тяжелыми, особенно по гномьим меркам, и бойцы торопливо подбирали латы, помогая друг другу.

Жанна чуть выдвинула из ножен Каранлах, опасаясь вытаскивать его совсем: вдруг он не захочет возвращаться в ножны, пока не испробует крови исконных врагов? Его алое пламя превратилось в слепящее солнце, бьющее поздним вечером из-под свинцовых туч. Орков было и вправду много! Но она не боялась. Вернее… Страха за себя не было, как и боязни смерти. Страшно было подвести своего короля — не выдержать, когда понадобятся все силы; умереть до срока, не успев сделать все, что должно…

Жанна надела гномьи поножи — просто так, чтобы на ней было хоть что-то, отмечающее ее принадлежность к гномам и гномьему королю. Примерила шлем, согнула и разогнула перчатки. С сожалением отложила кирасу, решив, с непривычки помешает.

Глаза ее братьев горели красным огнем; все они, даже всегда скромный Ори, выглядели так, будто в одиночку справились бы с не только с армией противника, но и с самим драконом!

Жанна кинула прощальный взгляд в небо — над Одинокой Горой сгущались тучи. А в темной мгле над ослепительно белым пиком разворачивались знакомые ей черные крылья…

Эребор — жестокая гора, она, словно старые боги древности, готова была пожрать своих детей.

Отряд ринулся вниз. Неисчислимые сокровища Эребора остались за спинами гномов. Никому не нужные, не имеющие сейчас никакой ценности. Ни защитить кого-либо, ни спасти чью-либо жизнь они не могли.