"Король" с Арбата

Лева не отступает, за барьер ухватился:

–  Мелюзга, мелюзга… У нас Советская власть…

–  Марш отсюдова, - кричит дежурный.- Товарищ Медведев, отставить газету! Исполняйте! А вы, барышня, останьтесь,- обращается он к Нонке.

Милиционер всех выпроводил и опять уселся в дверях, уткнувшись в газету. Мы с Нонкой сидим рядом, напротив продавщицы. Нонка локтем глаза вытирает, носом шмыгает.

Дежурный рассадил нас. Нонку - к продавщице, а я сижу один. Рассматриваю милицию. Нехорошо здесь. Стены зеленые, скамейка какая-то липкая.

Продавщица объясняет, что у нее украдено, и при этом на меня посматривает.

–  Так,- шелестит дежурный бумагой и тоже на меня смотрит.

–  Похищен ящик конфет.

–  Конфет «Мишка»,-подсказывает продавщица.
– Ну, с кем был? Куда дел?

–  Не брал он ваших конфет,- вскакивает Нонка.- Понимаете, не брал.

–  Товарищ Медведев, проводите барышню.

–  Никуда я не уйду, - упрямо говорит Нонка.
– Отпустите брата, тогда уйду.

–  Вот составим протокол, потом дело передадим следственным органам. Там разберутся, - обещает дежурный.

Потом дежурный спрашивает, кто наши родители, где они сейчас. За меня отвечает Нонка:

–  С отцом давно не живем. А мама сейчас в больнице.

–  Это верно, мать в больнице у них,- подтверждает дядя Карасев.- Она прачка.

Дежурный пальцы под фуражку, поскреб затылок.

–  Так, так. А на что же вы живете?

–  Нам с маминой работы профком помогает,-говорю я, вкладывая в это слово какую-то весомость, солидность.

–  Ане воруешь?
– щурится дежурный. И опять вмешивается дядя Карасев.

–  Такого за ним не наблюдалось, мальчишка в акурате. Мать у них женщина строгая, уважаемый человек.

Я чувствую, что вот-вот заплачу. Дежурный, задумавшись, на часы-ходики смотрит. Потом встает, мне руку на плечо положил:

–  Ну, теперь скажи нам всем, Алеша, что же ты делал п.: крыше ларька? Вот и сестра послушает.

–  Да, скажи всю правду, Алеша,- просит Нонка.

–  На окно смотрел,- решаюсь я.

–  На чье?

На Ларисино. Шатрова ее фамилия.

–  Это из двенадцатой квартиры, что ли? Такая с косичками. Она?
– припоминает дядя Карасев.

–  Угу.

–  И чего тебя туда занесло?
– пожимает плечами дежурный.- Непонятно.

Я молчу. Слышно только, как тикают ходики. Милиционер Медведев смеющимися глазами из-за газеты смотрит, Нонка на коленях юбку разглаживает, хмурится и улыбается:

–  И как же вы не поймете, товарищ начальник. Продавщица перестала всхлипывать, фыркнула в ладонь.

Дежурный обиделся.

–  А чего же тут понимать? Если человек смотрит в чужое окно, значит с какой-то целью.

Дядя Карасев долго разминает в пальцах папироску, хмыкает, головой крутит:

–  Да, серьезное дело. Там такие косы…

–  А-а-а,- вдруг осенило дежурного.- Так бы сразу и сказал, а то молчит и молчит.

–  Нам можно идти?
– спрашивает Нонка и берет меня за руку. Дежурный пожимает плечами, на дядю Карасева смотрит.

–  Что с вами делать? Идите уж. Товарищ Карасев, оградите палатку от посторонних.

За дверью - топот, гвалт. И вдруг врываются Бахиля и Жиган. В горстях у них конфеты «Мишка». Торжествуя высыпали на стол дежурному.

–  Вот, товарищ начальник,- показывает на меня Жиган,- на крыше у него под матрацем нашли.

Кажется, еще громче затикали ходики, слышно, как скрипит портупея на плечах дежурного.

–  Алешенька, как же так?
– Это шепчет Нонка.

–  Вот вам и профком,- медленно тянет дежурный. Дядя Карасев фуражку тискает, в пол смотрит:

–  Да, история…

И тут я заплакал. Нонка гладит мою голову, сама всхлипывает:

–  Ну, не реви. Эх, Алеша, Алешка. Как же теперь мама?

–  Кто тут самый старший?
– слышу я срывающийся голос девочки. Это Лидочка Рыжик. Выбила локтем у милиционера Медведева газету, шагнула к барьеру и сразу к дежурному:

–  Задержите вот этих двоих!
– показывает она на Ба-хилю с Жиганом.- Я все из окна видела. Вы ему подсунули под матрац конфеты. Вы! Вы!

Жиган за Бахилю скользнул, божится:

–  Это все неправда, товарищ начальник. Врет она. Брешет, рыжая.

Милиционер Медведев встал со стула, кобуру поправил, загородил двери.

–  Когда это было?
– строго спрашивает дежурный.

–  Рано-рано утром,- торопится Рыжик.- Я из окна, с кухни на Алешку смотрела. Он еще спал, а я на него смотрела. Вижу эти двое по крыше крадутся, а потом из-за пазухи что-то вынули, ему под матрац запихали. Что, неправда?
– кричит Лидочка на Жигана.
– Я думала, может, шутку какую решили сделать, а сейчас во дворе все узнала.

–  Бред у ней,- шевелит губами Бахиля.- Это бывает в медицине. Спросите хоть у моего отца.

–  У меня бред?
– кричит Лидочка.- Товарищ начальник, вот вам пионерский салют. Все правда. Сама видела. Вот вам даже честное ленинское!

Дежурный резко встает, кивает на Бахилю с Жиганом:

–  Товарищ Медведев, этих двоих в камеру!

–  Алешка, ну Алешка же,- тормошит меня Нонка,- ой, какой ты молодец!
– Она целует Лидочку, меня, дядю Карасева.

Все понемножку успокоилось. Дежурный фуражкой обмахивается, раздумчиво спрашивает Лидочку:

–  Ты что же, рыженькая, подозревала кого, что рано-рано в окно смотрела?

Лидочка мнется, пол рассматривает:

–  Нет, это я так просто. Вот на него смотрела,- кивает она, не глядя в мою сторону.

–  Зачем?

–  Ну… просто так.

–  Все по той же причине,- улыбается Нонка.

–  А-а-а,- тянет дежурный.- Понятно. Товарищ Кара-сев, ну и участочек вам достался. Одни любят смотреть с крыши в окна, другие из окон на крышу. Голова пойдет кругом.

* * *

И опять мы сидим на нашей скамейке. В центре доски лупой выжжено: «Это место мое. Кто сядет, тому смерть. 1» ахиля». Сейчас на этом месте чинно восседает Рыжик. Поеле недавней истории в милиции мы дружно приняли Лидочку в свою компанию.

Лидочку словно подменили. Она уже не хохочет на весь двор, и даже когда маленький Славик показывает ей один палец, Лидочка только хмурится, грозит:

–  Вот я тебе!

О чем бы мы ни говорили, будь то о линкорах, самолетах, о кино или пограничниках, Лидочка поднимает рыжие бровки, просит: