Король

Он слишком быстро оправился от кайфа собственного оргазма. Мужчина положил голову на плечо Блейз. Она обняла его и усмехнулась.

– Ты смеешься надо мной?
– спросил Кингсли, медленно отстраняясь.

– Да. Смотри.
– Она приподняла свое плечо, чтобы показать след от укуса.
– Ты вампир.

– Не помню, чтобы я это делал. Мои искренние извинения.
– Он поцеловал рану. Он прокусил кожу, но лишь немного.

– Не извиняйся. Люблю, когда ты оставляешь мне подарки.

Кинг покинул ее тело и рухнул в кресло.

– Твоя очередь прибираться.

– Он махнул рукой, указывая ей слезть со стола. Она спрыгнула и достала коробку салфеток из ящика.

– Всегда моя очередь убираться.

– Ты так хороша в этом.

– Ну, с этим спорить не стану.
– Она опустилась перед ним на колени и языком нежно лизнула его. Больно. Прикосновения после оргазма всегда были болезненными. Удовольствие и боль в одном. Он не был удовлетворен, пока не получал и то, и другое.

Когда Блейз закончила, она убрала следы со стола салфеткой, оделась и поцеловала Кинга на прощание.

– Было весело. Хочешь повторить сегодня?
– спросила она.

– Пожалуй.

– Ты будешь трезвым?

– Обещать не стану.

Блейз закатила глаза, снова поцеловала его и оставила в кабинете. Кингсли закончил поправлять одежду и приводить себя в порядок. А потом все случилось так, как было всегда. Мысли. Воспоминания. Вещи, которые он хотел забыть, но не мог, хлынули в его голову. Жизнь была бы намного лучше, если бы он мог постоянно удерживать кровь в члене и подальше от головы.

Кингсли отпер нижний ящик стола, большой для хранения папок, и проверил его содержимое. Одиннадцать бутылок бурбона, два грамма кокаина, унция марихуаны, два пузырька чистого кодеина, девяносто таблеток, по сто миллиграмм каждая, и одна бутылка кетамина. А все это там хранилось только потому, что бывали дни, когда только лошадиный транквилизатор мог его вырубить настолько, чтобы отправить в путешествие по Волшебной Стране Чудес.

Он потянулся к пузырьку с кодеином, но открылась дверь кабинета. Кингсли захлопнул ящик и выпрямился в кресле.

– Ты когда-нибудь стучишься?
– спросил Кингсли.

– Стоны и рычание прекратились, и стены перестали дрожать, - ответил Сорен.
– Предположил, что путь свободен.

– Свободен для чего? Что ты тут делаешь?

– Выполняю свою часть сделки, как и обещал.

– Ты здесь, чтобы снова накричать на меня?
– поинтересовался Кингсли, и Сорен вошел.

– Я не кричал, - не согласился Сорен, садясь напротив стола Кингсли.
– Я ни разу не повысил на тебя голос.

– А ощущалось будто кричал.

– Даже самое легкое прикосновение к открытой ране причиняет боль. Ты не можешь осуждать меня за беспокойство о тебе.

– Прекрати беспокоиться. Ты мне не отец.

– Надеюсь, что нет, - ответил Сорен, хмурясь.
– Если так, то моему ребенку придется кое-что объяснить.

– И ты не мой священник, - добавил Кингсли, хотя Сорен сегодня не выглядел, как священник. Он был в обычной выходной одежде - черном джемпере и черных брюках.

– Ну, Кинг, ты сегодня груб

– Оставь меня в покое.

– Не могу. Ты попросил меня научить тебя трюку с кнутом. Вот он я.

– Я попросил научить меня трюку с кнутом?

– Не скажу, что удивлен тому, что ты не помнишь.

– Я помню.
– Кинг прищурился. Теперь, когда Сорен напомнил, он вспомнил.

– Я могу уйти, если ты передумал, - заметил Сорен и встал.

– Нет. Сиди. Не уходи.

Сорен посмотрел на него и снова сел.

– Я не часто употребляю кокаин, - сказал Кингсли.
– Была тяжелая ночь. Вот и все.

– И сколько плохих ночей у тебя случается?

– Одна или две. Не так много, - заверил Кингсли.

– Я знаю, что отдал тебе деньги без всяких условий. Но и не думал, что ты будешь тратить их на наркотики.

– Хочешь вернуть деньги?

– Нет. Хочу, чтобы ты лучше заботился о себе. Вот и все.

– Лучше заботился о себе? Интересное заявление от человека, который регулярно избивал меня до черных синяков. Вижу, ты нашел других мальчиков для битья.

– Девочек для битья.

– Нынче только девочки?
– уточнил Кингсли.

– Только женщины. Меньше вероятность, что я зайду слишком далеко.

– Мне нравилось, когда ты заходил далеко.

– И поэтому, - с улыбкой ответил Сорен, - ты знаешь, почему я не играю с тобой.

Кингсли опустил голову и уперся подбородком на скрещенные руки.

– Кинг?

– Что с тобой произошло? Ты другой, - произнес Кингсли.

– Ты хочешь знать правду?

– Я спросил.

– Ее зовут Магдалена.

– Тайная подружка.

– Она хозяйка Римского борделя. Она и ее работники обслуживают очень специфическую клиентуру.

– Мазохистов?

– По большей части.

– Вот чем ты занимался...
– Кингсли взмахнул рукой.

– Верно.

– Обычные мужчины ходят в спортзал, чтобы выплеснуть лишнюю энергию, - сказал Кингсли.
– Как я слышал.

– Я не обычный мужчина. И не притворяйся, что ты тоже такой.

Кингсли закатил глаза и снова взмахнул рукой.

– Значит, она твоя подруга и...?

– Первые два года в семинарии были трудными. Не уверен, что смог бы их пережить без Магдалены. Я в долгу перед ней, но она отказалась принимать какую-либо форму благодарности от меня.

– Я знаю много проституток. Никогда не слышал, чтобы они отказывались от денег. Безусловно, это ты, и я бы сам заплатил деньги за еще одну...

– Кинг, мы с ней никогда не спали. Мы были друзьями. Я учился у нее.

– Ты учился, как сбивать кнутом сигарету из чьего-то рта?

– Да, один из первых навыков, которым она меня обучила, - ответил Сорен.

Теперь Кингсли узнал о «других хобби» Сорена. Последнее десятилетие он изучал искусство и науку садизма. Кингу это казалось более понятным, чем степень по теологии.