Король

– Он трахает ее? Священник?

– Что?

– Об этом пишут во всех газетах, - ответил Диксон.
– Каждый чертов день появляется новая история о католическом священнике, трахающим какого-то ребенка. Бостон гудит. Филли, Детройт, Чикаго... Меня могут уличить в помощи священнику с несовершеннолетней девочкой, которую он трахает, и...

– Он ее не трахает.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что ее трахаю я.

Кингсли выключил запись.

Сэм уставилась на него.

– Я не трахаюсь с пятнадцатилетней девочкой, Сэм, - ответил он.

– Но...

– Это была ложь. Мне пришлось солгать.

– Кто это с тобой на записи?

– Окружной прокурор. Я попросил его помочь кое-кому.

– Он записал тебя. И сделает копии записи.

Кингсли постучал по конверту: - Много копий.

– Кинг, ты признаешься в совершении изнасилования.

– И в подкупе чиновника тоже. Не забывай об этом.

– Ты трахнул ее?

– Нет, конечно, нет. Я никогда не видел ее.

– Тогда почему ты признался?

– Не имеет значения. Важно то, что я кого-то разозлил.

– Кого?

– Длинный список подозреваемых.

– И что ты собираешься с этим делать?

– Сегодня ничего, - ответил он.
– Завтра поговорю с мистером Диксоном.

– Почему он угрожает тебе?

Кингсли покачал головой.

– Без понятия. Я знаю о нем достаточно, чтобы разрушить его карьеру и его брак. Возможно, это не он.

– Тогда кто...

– Не знаю. Не волнуйся об этом.

– Я волнуюсь, - произнесла она, выглядя ошеломленной.

Кингсли подошел к ней, обхватил ладонями лицо и посмотрел прямо в глаза.

– Сэм, послушай меня. Думаешь, со мной впервые такое происходит? Это ничто по сравнению с тем, что я уже пережил. Этим я занимаюсь. Это и есть работа.

Сэм посмотрела ему в глаза. Он увидел в них страх, настоящий страх.

– У тебя действительно не было секса с пятнадцатилетней девчонкой?
– спросила Сэм.

– Даже когда мне было пятнадцать, я не трахался с пятнадцатилетними девчонками. Шестнадцать - мой минимум.

Сэм усмехнулась, и Кингсли щелкнул ее по подбородку.

– Ладно, - ответила она.
– Я доверяю тебе.

– Мне нужно идти. Не волнуйся.

Он поцеловал ее в лоб и покинул кабинет. Убрав кассету в сейф, он переоделся и к пяти часам припарковался перед Пресвятым Сердцем. Кингсли Эдж в католической церкви. Он не был уверен в существовании Бога, но, если тот и был, у Него было чертовски извращенное чувство юмора.

С марта жизнь Сорена как священника была для Кингсли чем-то чисто теоретическим. Он видел колоратку, сутану, но никогда не видел его за работой. Каждое воскресенье он думал о том, как Сорен читает проповедь в этом маленьком городке. Они хоть представляли, кто их пастор? Кем он был? От чего он отказался, чтобы служить мессу в этом маленьком городке этим маленьким людям, которые и не подозревали, что их священник отказался от богатства и власти, чтобы служить им? Конечно же, нет, и именно этого хотел Сорен. Его деньги был запятнаны его отцом. Властью слишком легко злоупотребить, и отец Сорена был тому доказательством. Пока Кингсли смотрел на церковь, груду камней и витражей в романском стиле, Кингсли гадал о...

Стал ли Сорен священником, потому что любил Бога, Отца?

Или стал священником, потому что ненавидел собственного отца?

Или оба варианта?

– Хорошо. Ты здесь, - сказал Сорен. Он вышел из боковой двери церкви на стоянку и направился к Кингсли. На нем были черные спортивные штаны и черная футболка.
– Мы опаздываем.

– Опаздываем на футбол?

– Опаздываем на тренировку.

– Тренировку?
– переспросил Кингсли, когда они свернули в переулок.
– Я думал, мы будем играть. Только ты и я.

– Ты слишком хорош и должен быть в команде.
– Сорен указал вперед на футбольное поле, позади небольшой школы. Он заметил около двадцати людей на поле, пинающих мячи между собой. Большинство из них походили на подростков, парней и несколько девушек. Некоторые были их возраста, лет двадцати-тридцати. Одна девушка, с забранными в хвост волосами, в коротких шортах и гетрах пробежала мимо них и помахала Сорену.

– Что ты делаешь со мной?
– спросил Кингсли.

– Поздравляю, Кингсли. Ты новый нападающий команды в нашей церковной лиге.

– В школе ты был таким же странным?
– спросил Кингсли.
– Или это побочный эффект длительного воздержания?

– Ты не можешь отказаться. Мы уже заказали тебе футболку.

– Однозначно страннее со времен школы.

– Самое мудрое, что когда-либо говорил мне мой духовник, это то, что я могу быть священником и могу веселиться.

– Церковная лига футбола - это твое определение веселья?

– Это когда ты выигрываешь. Но первый Пресвитерианин обставил нас на прошлой неделе. Мы проиграли 4:1.

– Разве Пресвитерианцы не кальвинисты?
– уточнил Кингсли. Сорен ненавидел кальвинизм.

– Теперь ты знаешь, почему мне нужна твоя помощь, чтобы уничтожить их.

– Если я помогу уничтожить Пресвитерианцев, что я получу взамен?

– Мою благодарность?

Кингсли молчал.

– Мою бесконечную благодарность?
– Сорен повысил ставку.

Кингсли по-прежнему молчал.

– Ночь с Элеонор, как только она станет достаточно взрослой?

Кингсли прищурился на Сорена и почесал подбородок, раздумывая над предложением.

– Ты вместе с ней? В моей спальне?

Сорен молчал.

– Если ты чист, - наконец ответил Сорен, - и если будешь вести себя прилично, не дашь себя убить между настоящим и будущим, и если она одобрит эту идею.

– Согласен, - ответил Кингсли.

– Тогда договорились.

Кингсли взял футбольный мяч из рук Сорена.

– Первый Пресвитерианин никогда не узнает, что их поразило, - ответил Кингсли. Бок о бок они выбежали на поле, и в быстром порядке Кингсли принял главенство над командой, которая справедливо полагала, что, будучи европейцем, Кингсли играл лучше, чем они, поэтому и охотно следовали его наставлениям. Особенно юные игроки были в восторге. Целых два часа Кингсли не думал ни о предстоящих результатах анализов, ни о записи Роберта Диксона, ни о том, чтобы уничтожить Церковь Фуллера.