Королевы бандитов

Салони поджала губы. Затем проговорила:

– Я никого не убивала. Руни сама повесилась.

– А почему Руни повесилась?

– Не могла расплатиться с долгами.

– Салони, ты убеждаешь себя в том, во что сама хочешь верить. Но я хорошо помню, что ты ей тогда наговорила. И как будто одного унижения словами было недостаточно, ты с собой еще и толпу привела. А что же случилось на следующий день? Мы нашли ее труп.

– Я не знала, что она собирается это сделать. – Глаза Салони заблестели в полумраке. – Откуда я могла знать? Панчаят просто хотел, чтобы Руни прекратила брать кредиты у каждого банка, который ей это предлагал. Она бы так разорилась в пух и прах! Мы за нее беспокоились.

– Беспокоились? – Гита презрительно качнула головой. – Да ты понятия не имеешь, зачем нормальным людям нужны кредиты. Для тебя гончарная мастерская – всего лишь хобби. Твой как-его-там зашибает бешеные бабки…

– Моего мужа зовут Саурабх. – Салони сжала кулаки. – И ты ни черта о нас не знаешь. В панчаяте мне сказали, что я должна взять с собой побольше людей, чтобы вразумить Руни. Мне и в голову не пришло, что она решила…

– Ой какая прелесть! «Она решила»! Это ты поставила ее перед выбором. Ты сделала подлость ради подлости, просто потому что ты спец по травле. И всегда такой была!

– Я спец по травле?!

– Ясное дело. Иначе зачем бы я к тебе пришла? Мне как раз нужен спец по травле, чтобы защититься от другого спеца по травле. Я хочу, чтобы ты довела Фарах до ручки, так же как и Руни, пока она не убила меня.

– Я не доводила Руни до ручки! Ты вообще не понимаешь, что несешь, так что лучше заткнись!

– Может, ты не выбила табуретку у Руни из-под ног, но и я не травила Самира этими руками! С технической точки зрения мы обе невиновны.

– Хреновый из тебя детектив. Руни наложила на себя руки, потому что ее сын, безмозглый долбодятел, украл все ее кредиты и потратил их на героин. Так что прекрати витать в облаках и спустись уже на землю, к нам, простым смертным.

Гита разинула рот:

– Что?..

– Руни думала, что сын ходит в школу, но он давно бросил учебу. А потом он сам занял денег, но не у банка, а сама знаешь у кого. Они пригрозили убить Руни и ее мальчишку, если она не расплатится. Так что извини, что мне пришлось прийти к ней и постараться привести ее в чувство. Мальчишка из нее веревки вил, она отдавала ему все что могла, пока сама не дошла до ручки. – Салони прислонилась затылком к спинке сиденья и уставилась в потолок, туда, где были закреплены цепочки качелей.

Гита сгорбилась рядом, не зная, что сказать, изумляясь этой новой ссоре и самой себе – зачем она начала нападать на Салони и бросаться обвинениями, если пришла к ней за помощью? Салони умела действовать на нее, как раздражитель на собаку Павлова, вызывать рефлекс, заставлявший ее бессознательно выплескивать злобу. Но если Салони смогла избавиться от чувства вины, почему бы ей, Гите, не поступить так же? Самир был совсем не таким безобидным, как Руни.

– Я не знала, – сказала наконец Гита. – Извини.

Салони кивнула, голос прозвучал немного напряженно:

– Забудь.

Комары нимбом вились у них над головами. После удушающей летней жары октябрьские вечера казались очень даже терпимыми, и впереди было еще много теплых недель, прежде чем зимняя прохлада заставит всех кутаться по ночам в шали. Гита оттолкнулась одной ногой от пола, раскачав сиденье. Салони подогнула ноги, чтобы не мешать. Гита распознала начало зыбкого перемирия. Какое-то время они качались в полном молчании. Неугомонный ветерок разогнал комаров и растрепал седые прядки волос у женщин возле висков.

На веранде в доме родителей Гиты тоже были качели. Вернее, нечто на них похожее. Гита так по нему скучала, что боялась приближаться и нарочно обходила его подальше, чтобы не наткнуться взглядом на фасад.

– Слушай, – нарушила она вдруг молчание, – а ты не знаешь, в доме моих родителей сейчас кто-нибудь живет?

Салони кивнула:

– Его купили братья Ханда.

– Братья Ханда? – поморщилась Гита. – Это те, которые друг у друга козявки из носа ели?

– Думаю, до сих пор едят.

Гита прыснула от смеха.

– Есть идеи насчет Фарах? – спросила она.

Салони потерла округлый подбородок.

– Если ты найдешь Рамеша, это докажет, что ты его не убивала, а если ты его не убивала, никто не поверит, что ты помогла Фарах.

Гита уставилась на нее, пока качели плавно скользили вперед:

– Это все, что ты смогла придумать? Найти Рамеша? Да его пять лет в глаза никто не видел, а я должна вот просто взять и найти его? Ага, сейчас. А потом я просто возьму и найду пять лакхов рупий. А потом – лекарство от рака. И до кучи «Мерседес». Или… – Она вдруг резко замолчала. – Погоди-ка. Откуда ты знаешь, что Рамеш жив? Ну, то есть… это я предполагаю, что он жив. Я всегда так думала, но ты и вся деревня шептались о том, что я…

– Скормила его собакам? – Салони весело заулыбалась. – Еще я слышала, что ты не убивала Рамеша, а просто высосала из него жизненную силу, и теперь он тот самый дряхлый старикашка, который живет в соседней деревне и кормит голубей изо рта.

Гита даже не улыбнулась:

– Я задала вопрос.

– Гита, ты даже ящерицу убить не можешь. Только распоследнему дебилу может прийти в голову, что ты способна убить человека. – Салони выпрямилась. – Впрочем, сегодня выяснилось, что все-таки способна…

– Тогда откуда взялись все эти слухи про Рамеша?

Салони пожала плечами:

– Деревушка-то у нас маленькая, и не у каждого есть телик, а людям нужно как-то развлекаться.

– Значит, люди на самом деле не думают, что я убила Рамеша?

– О, еще как думают. Большинство считают тебя зловредной чурел– мужеубийцей. Но я-то тебя знаю.

– Тогда большое спасибо, что ты на моей стороне.

Веселости Салони как не бывало:

– То, что ты говоришь мне это сейчас с такой наивной физиономией, лишь доказывает, какой идиоткой ты всегда была, как ты ошибалась насчет Руни, Рамеша… насчет всего.

Хрупкое перемирие затрещало по швам. Гита велела себе не обращать внимания на слова Салони, но у нее вырвалось само собой:

– Сколько лет прошло, а ты все та же стерва, которая злилась на меня за то, что Рамеш достался мне, а не тебе!

– Ох боже мой, ты что, до сих пор думаешь, что мне нужен был Рамеш? Говорю же, хреновый из тебя детектив.

– А что, нет? Хватит притворяться, Салони. В ту самую минуту, когда я с ним обручилась, ты полностью вычеркнула меня из своей жизни.