Королевы бандитов
Шрифт:
– Салони, клянусь Рамой, эта твоя дурацкая история и так длиннее, чем сари Драупади [91] .
– Да-да, но я же сказала, что перехожу к главному. Чего ты такая нетерпеливая, куда тебе спешить? Так, на чем я остановилась? Ага, Прити решила, что надо шикануть и потратить свой выигрыш на питьевой фонтанчик. Зачем ей понадобился фонтанчик? Понятия не имею. По мне, так с ним слишком много мороки, а пользы ноль. Я так и сказала Прити тысячу раз. И сдается мне, не очень-то ей этот фонтанчик был нужен, она просто хотела поиздеваться над Даршаном. И это справедливо. Потому что Даршан после всей той…
91
На этот раз они изобразили брызги в лицо одновременно.
– Той байды с кислотой, я в курсе, – торопливо подхватила Гита, чтобы подстегнуть Салони с продолжением истории.
– И кого же они увидели в магазине бытовых приборов, когда пошли за фонтанчиком? Угадай.
На один ужасный момент Гита подумала о том, что Прия застала в магазине их с Каремом, и у нее чуть не остановилось сердце. Мысль о последствиях одновременно взбудоражила ее и заставила похолодеть: в деревне все неизбежно решат, что она не какая-нибудь там замызганная нищая вдова, если позволяет себе ходить с мужчиной по таким магазинам. Но огласка не только потешит ее тщеславие, но и в очередной раз смешает ее имя с грязью. Тот факт, что мужчина-мусульманин крутит чаккар с женщиной-индуисткой, местным не понравится, и кара последует незамедлительно. Но потом до Гиты дошло, что даже если их кто-то видел в Кохре, пока что ничего плохого не случилось, если не считать ее ссоры с Каремом у него на заднем дворе. Значит, она со своими жалкими секретами в безопасности.
Тем временем Салони терпеливо ждала ответа.
– Сонни? – ткнула пальцем в небо Гита.
Салони вытаращила глаза:
– Это все, что ты придумала?! Зачем мне, скажи на милость, тратить время на историю про Сонни? Мимо, Гита!
В этот момент на кухню ворвалась Прити. Шарф-дупатта из тонкой ткани соскользнул с ее плеч, и она заполошно взмахнула руками, покрытыми еще не высохшей хной, в попытке его удержать локтями, но не преуспела, и Салони вернула дупатту ей на плечи, завязав концы за спиной.
Прити подула на узорчатые ладони:
– Ты ей уже сказала?
– Что она должна была мне сказать?
– Я как раз собиралась.
– Что она должна была мне сказать?!
– Я думала, вы уже все обсудили.
– Аррэ яар, я уже почти сказала.
– Aы о чем?!
– Рамеш! – триумфально сообщила Салони. – В магазине они увидели Рамеша.
Нелепо, но во всей этой истории, судя по вырвавшемуся у Гиты вопросу, ее потрясло только одно обстоятельство:
– Зачем Рамешу покупать питьевой фонтанчик?!
Салони хлопнула себя по лбу:
– Да какая тебе разница? Это же твое алиби!
– Какое облегчение для тебя, правда, Гитабен? – заулыбалась Прити. – Ты не убивала мужа!
– Видишь ли, я это и так знала, ясно? – испепелила ее взглядом Гита.
Прити подтолкнула локтем Салони:
– А об остальном ты ей уже сказала?
– Значит, так, – глубоко вздохнула Салони, – Прити будет счастлива всенародно объявить о том, что она видела Рамеша, и тем самым обелить твое имя…
– Отлично! – воскликнула Гита. – Спасибо. Это поможет мне…
– Однако, –
перебила Салони, – взамен ей нужна от тебя маленькая услуга.– Какая?
Прити, вспыхнув, порывисто повернулась к Гите:
– Помоги мне, как ты помогла Фарахбен. Помоги снять кольцо из носа!
Гита чуть не задохнулась.
– Что? – выдавила она. – Что?! Ты ей рассказала?
Салони вскинула руки, словно защищаясь:
– Мне пришлось!
Вбежала дочка Прити; одна косичка выбилась у нее из прически и расплелась.
– Осторожно, Пиху, у мамы мехенди [92] еще не высохла! – возопила Прити.
– Мам, я есть хочу!
– Попроси Архана тебя угостить, у него всегда где-нибудь снеки припрятаны.
Салони настороженно оглядела кухню, как будто означенный правонарушитель мог скрываться прямо здесь:
– Правда?
– Тебе тоже надо поесть, мам.
– Мама не может, Пиху. Мама сегодня постится, чтобы наш папочка долго жил, помнишь? Беги скорей. – Прити снова повернулась к Гите. – Ну, ты его убьешь или нет?
92
Хна (хинди), а также роспись хной по телу.
– Во-первых, это не «маленькая услуга», – отрезала Гита. – Во-вторых, вымогатели из вас обеих паршивые, потому что вы уже выболтали мне, где искать Рамеша. В Кохре. Зачем мне нужны твои свидетельские показания, Прити, если я сама могу его найти?
– Погоди. Разве это было «вымогательство»? – озадачилась Салони. – В сериале «Си-Ай-Ди» это называют «шантаж».
– Нет, – тоже задумалась Прити, – наверное, это был бы «шантаж», если бы я, типа, пригрозила рассказать, что она убила Рамеша.
– Тогда это какой-то «шантаж наоборот».
– А может, «взятка»? Ну, типа, мы же предлагаем ей что-то хорошее, вместо того чтобы угрожать плохим.
– Гм… Окей, пусть все-таки будет «вымогательство». – Салони милостиво махнула Гите рукой: – Ты была права.
– Спасибо большое.
– Но при этом ты не права, – заулыбалась Прити, и рубцы от ожогов вокруг ее рта сморщились; кожа выглядела странно – одновременно неровной и туго натянутой. – Мы видели Рамеша в Кохре, но живет он не там.
Гита всплеснула руками:
– Ладно, давай еще раз. Зачем тебе вообще понадобилось убивать Даршана? Салони тут полчаса впаривала мне, что ты вертишь им как хочешь. У тебя лучший муж в мире, насколько я поняла с ее слов. Просто удивительно, что сегодня постишься ты ради него, а не он ради тебя.
– Лучший муж в мире? – Улыбка Прити исчезла, взгляд сделался колючим. – Ты посмотри на мое лицо, Гитабен.
Но Гита поняла, что не может. Она сконфуженно уставилась в безупречно чистый пол на кухне Салони.
– Я… э-э… прости, – пробормотала она. – Я думала… ну, не знаю… думала, что ты вроде как примирилась с этим. Или типа того. Ну, как-то простила.
– Нет, Гитабен. Я не простила. Может, в следующей жизни прощу, а в этой я хочу увидеть, как этот чутья сдохнет. – Прити помолчала и добавила: – А перед смертью пусть помучается. Но главное, чтобы сдох.
– Я… Окей, слушай, у тебя есть полное право злиться на него. Но я всё еще…
– Меня зовут Прити. «Прити», блин! Ты понимаешь, каково мне представляться людям: «Здрасьте, я «Прелесть»!»?