Королевы бандитов

– А ты понимаешь, о чем меня просишь? – процедила Гита. – Чтобы всем доказать, что я никого не убивала, ты предлагаешь мне кого-то убить!

К ним заглянула Прия:

– Рам-Рам! Ну, что я пропустила? Она согласилась? – Взгляд Прии упал на руки сестры: – О-о, какая прелесть, Прити!

– О, нет! Она тоже в курсе? – прорычала Гита, шагнув к Салони. – Есть хоть один человек, которому ты не разболтала?

Салони пожала плечами:

– У нас комплексная сделка. Пакетное соглашение. Девчонки входят в пакет.

Прити подступила к Гите, молитвенно сложив руки:

– Я каждый день вижу свою сестру и понимаю, как я могла бы выглядеть, если бы не этот мудак, с которым я сплю в одной постели каждую ночь…

Прия сглотнула и тоже уставилась в чистый кухонный пол.

– …если бы не этот мудак, чьих детей я должна растить! – Прити закашлялась. – Конечно, материнство – это великая привилегия, – запоздало добавила она.

Салони закивала:

– Высокая награда!

– Да просто высочайшая, типа, – поддержала в своей манере Прия.

– Я хочу, чтобы он сдох, – заключила Прити.

– А ты думала, как будешь жить после этого? – спросила Гита. – Фарах – мусульманка, она может выйти замуж во второй раз. А ты – нет. Ты даже разноцветную одежду не сможешь носить. Тебе придется обрить голову. Все будут считать, что ты приносишь беду. Тебя перестанут приглашать на праздники и вечеринки. Даже на свадьбы твоих детей тебя не пустят.

Прити закатила глаза:

– Да кто теперь бреет голову? Мы не в двадцатые годы двадцатого века живем, Гитабен. Ты драматизируешь.

– Да просто театр тут развела, типа, – поддержала сестру Прия.

– Ах да, прошу прощения, – поджала губы Гита. – Я забыла, что мы живем в Лондоне. Конечно же, ты накрасишь губы помадой и будешь плясать в ночных клубах две недели напролет, после того как снимешь кольцо из носа.

– Она некоторое время будет безутешно скорбеть, а потом заживет нормальной жизнью. Как Фарах, – сказала Салони.

Прия скорчила гримаску:

– У моей сестры это получится лучше, чем у Фарах. Прити умеет круто притворяться!

– Ты что, не поверила, что Фарах скорбит? – спросила Гита и почувствовала, как ее охватывает паника: если эта дурочка не купилась на ужимки Фарах, что говорить о прочих жителях деревни?

За Прию ответила Салони.

– О, прекрати! – фыркнула она. – Я видела, как Фарах в десять раз убедительнее рыдала над порванной сандалией! Когда траур закончится, мы по-прежнему будем приглашать Прити на все праздники. Остальные женщины последуют нашему примеру, а мужчины не обратят на это внимания. Любой, кто начнет сплетничать о Прити и всячески ей досаждать, будет иметь дело с нами. К тому же все знают, как она настрадалась, так что никто ее не упрекнет, если она наденет красное на свадьбу дочери.

– Мы же друзья! – Прити подтолкнула Гиту локтем.

– Нет, не друзья! Вы всегда меня игнорировали!

– Неправда. Это ты нас игнорировала, всегда отказывалась от приглашений.

Гита недоверчиво уставилась на Прити, и голос у нее чуть не дал петуха:

– Каких приглашений?

Прити вскинула расписанную узорами ладонь:

– Я приглашала тебя на Навратри.

– Ты никогда не приходила к нам на Холи [93] , – развела руками Прия. – А потом мы и звать тебя перестали, потому что было ясно, что тебе с нами неинтересно.

93

Холи – индуистский праздник весны.

Гита считала подобные приглашения ничего не значащей формальностью, фальшивой вежливостью в лучшем случае, а в худшем – ловушкой, в которую ее хотели заманить, чтобы еще больше унизить. Память о том, как она шла домой от тети Дипы, стряхивая с себя мусор и объедки, в свое время заставила ее надолго стать затворницей после исчезновения Рамеша. По той же причине сегодня она не сразу поверила Архану, когда он сказал, что мама приглашает ее в гости. И что же получается, она сама себя отправила в добровольное заключение, злилась в одиночестве на весь мир, пытаясь себя убедить, что ей такая жизнь по душе, а весь мир тем временем считал, что она попросту никого не желает видеть?

Прия цокнула языком:

– Аррэ [94] , соглашайся уже. Просто сделай то, о чем тебя просят.

– Просто? Нет, милая, это не просто. – Гита возвела глаза к потолку. – Я хочу спокойно заниматься своими мангалсутрами, как раньше. Самир был ошибкой, а не началом моей новой карьеры.

Прия захихикала, подтолкнув сестру плечом:

– А что, неплохая идея, кстати! Мангалсутры – для невест, убийства – для замужних дам.

94

Эй (хинди).

Прити поддержала ее девчачьим смешком, хлопнув по спине:

– Закольцованный бизнес!

Салони только вздохнула, наблюдая за ребячеством сестер.

– Повторяю, – шепнула она Гите, – пакетная сделка.

Гита взглянула на Прию:

– Тебе тоже нужна «маленькая услуга»? Помочь с кольцом?

Прия, перестав смеяться, выставила вперед ладони, будто защищаясь от нее:

– У меня все в порядке! То есть Зубин, конечно, дико храпит, но я как-то научилась с этим жить.

15

По дороге домой Гита размышляла, почему неприятности сыпятся на нее одна за другой. Еще одной плохой новостью был тот факт, что в этой деревне, похоже, все женщины были достойны славы Королевы бандитов, кроме нее, потому что только она испытывала угрызения совести из-за вошедшей в моду новой деревенской забавы – снимать кольца из носа. Гита яростно топтала ни в чем неповинную грязь под ногами, и злость гнала ее вперед.

Никого из заговорщиц не волновало, что два мертвых мужа в одной деревне – многовато для столь короткого промежутка времени, но Гита подозревала, что полиция отнесется к этому иначе. Близнецы и примкнувшая к ним Салони – слепые стервы, решила она. Не говоря уж о том, что все они бессовестные убийцы. Взывать к их здравому смыслу бесполезно, как и объяснять, что ситуация с Самиром не имела ничего общего с нынешней. Когда-то Даршан совершил непростительное злодеяние по отношению к Прити, но явной угрозы для Гиты или для кого-либо другого сейчас он не представлял. И тем не менее ее втянули в новый заговор убийц-самоучек.

«Только тебе надо придумать другой способ, – посоветовала ей Прия на кухне у Салони. – И тогда никто тебя не заподозрит». Гита поблагодарила ее за это откровение.

Женщины настояли на том, чтобы она позволила художникам тоже расписать ей руки хной. Поначалу она отнекивалась, но Салони силой усадила ее на качели: «Все равно я им плачу, зачем отказываться? Ты ведь все-таки не вдова».

Художники спросили инициалы ее мужа, чтобы вписать их в узор. Пока Гита пыталась что-то промямлить, Салони ответила за нее: «Г. П. К.» Это были девичьи инициалы Гиты.