Королевы и монстры. Шах

Когда он прерывает поцелуй, я говорю:

– Я волнуюсь за тебя.

– Не надо.

– Ты кажешься расстроенным.

– Тяжелый день на работе.

В его голосе сквозит сарказм. Инстинктивно догадываюсь, что он говорит о пятнах крови на своем воротнике и о сопутствующих событиях.

– Не хочешь рассказать об этом?

Деклан опускает на меня взгляд, поглаживая волосы. Выражение у него слегка удивленное.

– Ты действительно хочешь знать?

– Если тебе станет легче, то да.

Он медленно покачивает головой, а потом нежно меня целует.

– От одних этих слов мне легче. А теперь одевайся. Нам выходить через тридцать минут.

Он наклоняется и натягивает легинсы обратно мне на ноги. Я позволяю ему это и кладу руки ему на плечи. Когда все оказывается на своих местах, он целует обе мои груди, а потом берет лицо в ладони и целует меня в губы.

Заглядывая мне прямо в глаза, он говорит:

– Если ты еще раз откроешь дверь полуголой, мне будет неприятно.

– О, ты говорил с Кираном?

– Да. И я расслышал его стояк даже через трубку. Ты не ребенок, так что я никогда не стану указывать тебе, как одеваться, но я ревнивый человек. Я не делюсь. И я не Ставрос. Если бы в тот вечер в «Ла Кантине» на его месте был я, и кто-то шлепнул бы тебя по заднице, он бы сдох, не успев вздохнуть. Не из-за моего эго, а потому что любой, кто проявит к тебе неуважение, заплатит. А если к тебе проявят неуважение при мне, расплата будет особо суровой.

Его тон напряжен и крайне серьезен.

Мне же эти слова кажутся жутко романтичными – очередное свидетельство извращенности нашей ситуации.

– Я тебя услышала, – улыбаясь, тихо говорю я. – И я обещаю надеть рубище в следующий раз, когда мне придется открывать дверь в спортивной одежде. Но ты не забывай о моей способности создавать проблемы везде, где я появляюсь, и тебе лучше поумерить эти твои воинственные порывы а-ля Тарзан. Не то инфаркт схватишь.

На его губах играет насмешка.

– Да уж. Ты еще та возмутительница спокойствия.

– Ты знал, на что идешь, – поддразниваю его я.

– Тебя с головой выдала пачка феи Динь-Динь.

Его улыбка ослепляет меня своим внезапным великолепием. Этот мужчина красив практически до боли.

– Могу я спросить, почему мы переезжаем?

– Сейчас каждая собака в мафии знает, где я живу. Здесь небезопасно. Если бы речь шла только обо мне, я бы не так торопился с переездом. Но после приобретения одного исключительно ценного груза я не могу так рисковать.

– О-о. Как мило. Еще раз назовешь меня грузом – увидишь, с какой скоростью сломается твой нос. Можешь спросить Кирана – он расскажет.

Его веселит мой ехидный тон, и он прыскает. А потом с наглой улыбкой шлепает меня по заду.

– Надевай туфли и пальто.

Я хлопаю ресницами и вытягиваю руки.

– Я даже майку могу надеть, если только вы меня развяжете. Сэр.

Деклан бормочет:

– Заноза ты чертова, – и развязывает узлы на галстуке.

Потом стремительно, крепко меня целует и разворачивается. Поигрывая галстуком на пальце, он идет в гостиную, берет пульт со стеклянного кофейного столика, включает телевизор и находит новостной канал.

Мужчина-репортер мрачным тоном сообщает о чудовищной находке: еще одно обезглавленное тело обнаружено на городской свалке. Предположительно, оно принадлежит человеку, известному властям как лидер местной группировки транснациональной банды МС-13.

Я замираю. По плечам бегут мурашки.

МС-13 – это банда, преследовавшая нас от аэропорта. По поводу которой Деклан сказал, что если они схватят нас, то убьют.

Была ли та же банда ответственна за убийство его босса, Диего, которого тоже обезглавили и оставили в мусорной яме?

Я вспоминаю татуировку, которую Деклан набил над своим сердцем, и мурашки с плеч разбегаются по всему телу. «Аз воздам» – вот что там написано.

Может, это не просто фраза из Библии.

Может, это его кредо.

Когда я поворачиваюсь к нему, он неподвижно стоит посреди гостиной и смотрит выпуск новостей с удовлетворенной, мрачной улыбкой.

29 Слоан

Мы покидаем небоскреб в составе колонны из двенадцати внедорожников.

При выезде из подземного гаража половина из них поворачивает направо. На следующем повороте происходит то же самое, пока в качестве сопровождения у нас не остается всего два автомобиля, и мы выезжаем из города.

Такова техника ухода от преследования. Я понимаю. Также понимаю, почему в машине повисло такое напряжение. И Деклан рядом со мной, и Киран за рулем сидят как на иголках. Они высматривают врагов, которые могут внезапно нас атаковать или проследить за нами до нового пристанища.

Единственное, что мне непонятно, – насколько нервничаю я.

И не за себя. За Деклана. За все, что с ним может случиться. Его могут арестовать. Подстрелить. Взять в заложники и подвергнуть пыткам члены конкурирующей банды. И я буду бессильна что-либо сделать.

Ненавижу быть бессильной.

И нервничать тоже ненавижу.

На самом деле я нахожу довольно много неприятных моментов в этом новом для меня явлении – «неравнодушии». В основном все они связаны с изменениями во мне самой.

Как можно оставаться крутой, когда ты постоянно о ком-то переживаешь?

Деклан замечает мое беспокойство и сжимает мне руку.

– Скоро будем на месте.

– Это далеко?

– Из аэропорта мы полетим на вертолете. Это час пути.

– Докуда?

– Мартас-Винъярд.

Он внимательно вглядывается в мое лицо, пока я перевариваю информацию; его пальцы крепко переплетаются с моими.

– И давно у тебя дом в Мартас-Винъярд?

– Уже несколько дней.

Мои брови тянутся вверх.