Королевы и монстры. Шах

В голове возникает вспышка ненависти к себе за то, что вообще захотела обнимашек после секса – впервые в жизни, – а потом скидываю с себя одеяло и выбираюсь из кровати.

В этом доме свет не включается автоматически, как в квартире, но мне вполне достаточно лунного, чтобы сориентироваться в комнате. Нахожу выключатель в гардеробной и нажимаю на него.

А потом в голос смеюсь.

Я никогда раньше не видела французских дверей в гардеробной, но здесь они имеются и ведут прямо на узкий балкон с перилами. Под потолком блестит и переливается позолоченная хрустальная люстра. Вдоль одной из стен идут от пола до потолка подсвеченные полки с обувью и сумками.

Я так полагаю, моими.

Вдоль другой стены выстроились друг за другом шкафы с позолоченными ручками и вешалками с рубашками, платьями, брюками и пальто. Третья стена занята черными костюмами и белыми строгими рубашками Деклана. Посреди всего этого стоит огромный комод с кремовой мраморной столешницей, которую украшают орхидеи в устланном мхом стеклянном сосуде.

Размером этот гардероб примерно как розничный магазин одежды в торговом центре.

Я какое-то время роюсь в ящиках, пока не нахожу чудесную коллекцию белья от «Ла Перла», разложенную по отдельным ячейкам, обитым шелком. Внезапно замираю, когда вижу элегантную пару фиолетовых классических трусиков из шелка с тюлем.

Ценник еще на месте. Одни эти трусики – среди примерно еще пятидесяти в комоде – стоят 240 долларов.

Неудивительно, что Деклан посмеялся над моим сберегательным счетом.

Срываю ценник, затем нахожу подходящий фиолетовый лифчик и примеряю комплект перед ростовым зеркалом.

Медленно повернувшись вокруг своей оси и восхитившись собственным отражением, понимаю, что больше никогда не смогу надеть свои хлопковые трусы по тридцать баксов за три пары.

Я обшариваю остальные ящики. Обнаруживаю пожизненный запас легинсов, а также джинсов, свитеров, футболок и всего остального. Я надеваю пару черных джинсов от «Дольче & Габбана» за 1300 долларов и черный кашемировый свитер, настолько мягкий, что вызывает слезы умиления. Все это время я упорно пытаюсь сердиться на Деклана.

Открыв один из верхних ящиков центрального комода, я останавливаюсь как вкопанная и тихо ахаю.

Очевидно, его поход по магазинам включал в себя и остановку у «Тиффани».

Я закрываю ящик, дожидаюсь, пока утерянное после ослепительно сияния бриллиантов зрение ко мне вернется, а потом покидаю гардеробную со всеми ее соблазнами. И босыми ногами шлепаю на кухню.

Деклана тут нет. Его не оказывается в гостиной, и в смежной комнате тоже. Мне требуется целых двадцать минут, чтобы обойти весь дом и удостовериться, что я одна.

Не считая темных фигур, рыскающих по периметру двора.

С большими ружьями в руках.

Отодвигаю стеклянную дверь крытой террасы для завтрака рядом с кухней. Внутрь врывается соленый воздух. Прохладный морской бриз подхватывает мои волосы. Я высовываю голову и кричу:

– Эй! Привет! Вы, там!

Я машу рукой темной фигуре, крадущейся вдоль живой изгороди из бирючины. Он на секунду замирает, глядя в моем направлении, а потом подносит что-то к уху.

– Боже мой, Паук, тебе не нужно разрешение! – бормочу я, наблюдая, как он что-то говорит себе в запястье.

Но, видимо, нужно, потому что теперь он гордо вышагивает в мою сторону.

Когда Паук доходит до выложенного каменной плиткой патио за дверьми и оказывается в круге света, отбрасываемого настенными фонарями, я встречаю его улыбкой.

– Капитан Америка! Как поживаешь?

Он пытается не улыбаться, но ничего не выходит.

– Здравствуйте, мадам!

– О господи, – говорю в ужасе. – Пожалуйста, скажи, что Деклан не приказал вам так меня называть.

Паук закидывает винтовку на массивное плечо и усмехается.

– Не. Просто хотел тебя немножко напугать. По-другому бы не получилось, так что… – пожимая плечами, он затихает.

Паук выглядит бодрее. Интересно, ему больше нравится здесь, у моря, чем в городе?

– Ну, я рада тебя видеть. Киран тоже где-то здесь бродит, да?

– Ага. Это с ним я говорил по рации. Сказал передать привет. Он у ворот стоит. Еще тридцать человек рассредоточены по территории.

– Тридцать?

Он снова пожимает плечами.

– Много пространства. Много дыр. Много мест, куда может пролезть крыса.

– Мне не нравится, как это звучит.

– Не волнуйся. У нас все заперто крепко-накрепко, как щель у монахини. Извиняюсь за выражение.

– Щель – не ругательное слово. Вот бюрократия – да. Ты случайно не знаешь, куда поехал Деклан?

Его брови сдвигаются. Он переминается с ноги на ногу.

– Ты не можешь мне сказать. Извини, я забыла, что нам нельзя разговаривать.

Паук с извиняющимся видом бормочет:

– Ну, ты знаешь, бизнес…

Остается только отмахнуться.

– Да-да, знаю. Мужские дела. Кодекс чести и всякое такое. Кстати, надеюсь, у тебя не было из-за меня неприятностей. Я не сказала Деклану про нашу беседу, но он откуда-то узнал.

Его тон мрачнеет:

– Он всегда все знает…

Мне едва удается преодолеть желание воздеть глаза к небу.

– Я могу тебе что-нибудь принести? Кофе? Бренди? Тут снаружи холодно.

Видя его сомнения, я заверяю:

– Это просто невозможно, чтобы он узнал. Его тут даже нет!

Спустя минуту отчаянной внутренней борьбы он хрипло произносит:

– Кофе был бы ништяк.

– Я не говорю по-ирландски. Это значит да?

– Ага. Спасибо.

– Что насчет остальных ребят? Может, я поставлю целый кофейник? Если кто-то захочет, может просто постучать в дверь.

Я не даю ему времени на ответ и резко закрываю дверь, отправляюсь на кухню и начинаю рыскать по гигантскому помещению в попытке отыскать кофемашину. Поиски кажутся бесплодными, пока не обнаруживаю, что она встроена в маленькую нишу в стене рядом с холодильником.

Еще десять минут я пытаюсь разобраться, как загрузить в эту чертову штуку зерна, которые я нашла в шкафу, и заставить ее работать. К тому времени, когда я возвращаюсь к раздвижным дверям с чашкой горячего кофе для Паука, еще трое тяжеловесных мужчин с винтовками топчутся прямо у границы освещенного патио.

– Привет, ребят! Сейчас, только сбегаю за кофейником! Подождите секунду!

Отдаю Пауку его чашку, возвращаюсь на кухню, беру еще несколько кружек и кофейник со свежим кофе. Потом отправляюсь на террасу для завтрака, расставляю кружки и наполняю их кофе, чувствуя себя немножко Флоренс Найтингейл [7] , только без всяких ужасов.

Решив, что ребятам не помешает немного подкрепиться, я нахожу на кухне пачки песочного и шоколадного печенья, выкладываю их на поднос и выношу на улицу. Вскоре на террасе собирается уже дюжина мужчин, и мое настроение заметно улучшается.

7

Флоренс Найтингейл (англ. Florence Nightingale; 1820–1910) – сестра милосердия и общественный деятель Великобритании. Известна благодаря своей работе в качестве сестры милосердия во время Крымской войны, предложением ряда реформ в области реорганизации армейской медицинской службы, созданию Найтингельской испытательной школы для сестер милосердия, а также нескольким книгам по сестринскому делу (прим. пер.).