Королевы и монстры. Шах

Мягко глядя на меня, он произносит:

– Ты такая красивая, подруга.

Улыбаюсь в ответ.

– В таких красивых кровоподтеках.

– Я принесу тебе аспирин. И мазь.

Он снова удаляется в ванную, дав мне время вставить тампон, который он оставил на кровати. Я морщусь, увидев, что стало с несчастным одеялом, скатываюсь с него и отбрасываю ногами в сторону. Потом складываю вдвое и скидываю на пол.

Деклан возвращается со стаканом воды в одной руке и мазью – в другой, а затем замечает, что одеяло валяется у подножья кровати. Он выгибает бровь.

– Выглядело как место преступления.

– Это всего лишь кровь.

Тон у него абсолютно равнодушный. Вспомнив кровь на воротнике его рубашки, понимаю, что ее вид его не впечатляет. Он видел ее слишком много. Примерно как врач в неотложке.

Или как человек, который зарабатывает на жизнь убийствами.

Деклан ставит все на тумбочку, помогает мне усесться, кладет две таблетки аспирина мне в ладонь и протягивает стакан. Мне так хочется пить, что я осушаю его залпом.

Он забирает стакан и нежно опускает меня на кровать, переворачивая на живот. Прижавшись щекой к подушке, закрываю глаза, пока его руки втирают мазь в мою горящую кожу.

– У тебя самая идеальная задница, что я видел в жизни.

Пресыщенная и осоловевшая, с отяжелевшими конечностями и переполненным сердцем, я нахожу в себе силы рассмеяться.

– Скажи? Ее надо запечатлеть в гипсе. Нет, нужно что-то более долговечное. Отлить в бронзе.

Он гулко смеется.

– Когда-нибудь ты мне расскажешь, откуда у тебя столько самоуверенности.

– Ты тоже ее не лишен.

– С твоей она даже рядом не стоит.

– Как и твой уровень IQ.

– Этот раз я тебе прощу, учитывая состояние твоего зада, но потом припомню.

Какое-то время мы молчим, пока он продолжает медленно растирать мазь по моим пульсирующим от боли ягодицам. Удивительно, как руки, выполняющие столь грязную работу, могут быть такими нежными.

– Деклан?

– А?

– Я не хочу, чтобы ты умирал.

Рука, натирающая мою ягодицу, замирает, а потом опускается на бедро и сжимает.

– Не могу обещать, что этого не случится.

– Ты не думал бросить это все?

Его затянувшееся молчание заставляет меня нервничать. Но я лежу не шелохнувшись. Просто жду, пока мой пульс разгоняется все быстрее.

– Мужчина не может уйти от того, что делает его самим собой.

– Гангстер – это не твоя сущность. Это твое занятие. Есть разница.

Следует еще одна долгая пауза, на этот раз звенящая от напряжения. Внутренняя борьба не дает ему ответить сразу. Когда он снова заговаривает, его голос такой гулкий, что я с трудом его слышу.

– Пообещай, что я могу доверить тебе свою жизнь. Убеди меня в этом, и я скажу, не думал ли я покинуть мафию. И что случилось бы, сделай я это.

Упираюсь лицом в подушку и позволяю себе снова дышать.

– Пообещай, что мне не придется выбирать между тобой и Натали. Убеди меня в этом, и я скажу, что ты можешь доверить мне свою жизнь.

– Тебе придется делать выбор не только насчет нее. Насчет всего остального тоже.

– Я знаю, – шепчу в ответ.

– Я бы никогда не попросил тебя делать такой выбор, подруга.

Он замолкает.

– Но она может.

– Да она никогда в жизни такого не сделает.

– Ирландская банда убила всю семью Казимира. Ты об этом знала?

Я пораженно оборачиваюсь на него через плечо.

– Что?

– Его родителей убили из-за пропущенной выплаты за крышу. И двух младших сестер.

Он отворачивается и понижает голос.

– Они еще много чего с ними сделали, прежде чем убить. Очень плохого. И послали Казимиру фотографии.

Мне кажется, меня сейчас стошнит.

– Ты знаешь тех, кто это сделал?

– Они мертвы. Казимир убил их всех.

– О господи.

– Это было давно. Я тогда только начинал. Лично я виновников не знал, но для Казимира это не имеет значения. Ирландцы убили его семью. Корни его ненависти очень глубоки.

– Но вы же постоянно сотрудничаете в бизнесе!

– Иногда. А иногда мы друг друга убиваем. Если у него появится шанс, он без колебаний меня убьет.

Я переворачиваюсь на бок и приподнимаюсь на локте.

– И ты без колебаний убьешь его.

Его лицо темнеет. Это значит «да».

– Ты не должен его трогать, Деклан.

Он смотрит на меня твердым, как гранит, взглядом, а потом произносит.

– Подруга…

– Не говори со мной так, будто я несу чушь. Ты сам сказал, что пообещаешь мне что угодно!

– А ты сказала, что я не могу доверить тебе свою жизнь.

От злости у меня краснеют щеки.

– Ах, значит, баш на баш?

– Нет. Доверием не торгуют.

Несмотря на попытки сохранить спокойствие, у меня повышается голос.

– Натали – моя лучшая подруга. Она влюблена в него. Если с ним что-то случится, это ее убьет!

Деклан коротко, иронично фыркает.

– Значит, она выбрала не те отношения. У него на спине столько же мишеней, сколько и у меня.

– Ты можешь сделать на одну меньше.

– Ты не представляешь, о чем просишь.

– Я прекрасно представляю, о чем прошу, и ответ очень прост: да или нет.

– Тогда ответ – нет.

Это звучит холодно, жестко и безапелляционно.

Ледяными глазами всматриваясь в мое лицо, он говорит:

– Мы враги. Мы убийцы. Чем, по-твоему, могла кончиться эта история?

Разбитым сердцем, очевидно. Для всех участников.

Ложусь на другой бок, чтобы его не видеть, и, несмотря на боль, сворачиваюсь в клубок.

31 Слоан

Спустя какое-то время Деклан поднимается с постели. Вскоре он возвращается с одеялом, накидывает на меня и бережно подтыкает со всех сторон. Затем наклоняется и целует меня в висок, а потом идет в большую гардеробную. Выходит оттуда в джинсах, кожаной куртке и армейских сапогах – вся одежда черная.

Наконец уходит без единого слова, выключив свет и тихонько затворив за собой дверь.

В темноте пустой комнаты я сухо комментирую:

– Вот тебе и обнимашки после секса.