Королевы и монстры. Яд

Слоан снова пожимает плечами и отхлебывает еще вина.

Пару секунд я просто восхищаюсь ее невозмутимостью. Меньше чем за две недели она поучаствовала в перестрелке, увидела смерть четырех человек, слетала в Рим, поплавала по Средиземному морю, подслушала несколько разговоров кучки кровожадных гангстеров, порвала с парнем-миллионером, и все это – не испортив безупречного маникюра и не потеряв ни капли самообладания. Она такая крутая, что Джеймс Дин бы позавидовал.

Я снова усаживаюсь на стул и начинаю с самого начала, с нашей последней встречи. Когда я замолкаю, Слоан качает головой.

– Значит, Крис все еще пылает к тебе страстью. Это проблема.

– Не думаю, что он пылает страстью.

– Пф-ф-ф. Да он так пылает, что может весь город спалить.

– Как бы то ни было, Кейдж сказал, что обо всем позаботится, поэтому…

– Поэтому скоро мы увидим в газетах Крисов некролог.

– Нет! Я попросила Кейджа его не трогать!

Она качает головой, демонстрируя явную разочарованность.

– Если бы у меня был свой личный киллер, я бы предоставила ему довольно длинный список.

Киллер. Это слово выбивает почву у меня из-под ног. Сразу всплывают воспоминания, как Крис орал мне в лицо прозвище Кейджа – Жнец, а я представляла себе красноглазый скелет в капюшоне и с косой.

Я трясущейся рукой беру бокал вина. Не получается уложить в голове, что тот Кейдж, которого я знаю, – чувственный, нежный, полный страсти и любви, – это человек, управляющий преступной группировкой. Во всякой случае в отсутствие ее реального босса.

Слоан замечает выражение моего лица.

– Детка, ты вся побелела.

– Я все еще пытаюсь привыкнуть к своей новой обыденности.

– Любовь зла, и вот поэтому-то я никогда не хочу с ней связываться.

– Жизнь обладает удивительным свойством тыкать тебя носом в собственные ошибки, подруга.

Она с улыбкой качает головой.

– На этой планете нет мужчины, который заставит меня влюбиться в него. Поверь, у меня в этой области богатый опыт.

– О, я знаю. Но еще я знаю, что где-то есть твоя вторая половинка. Просто ты еще с ней не встретилась. Но когда это произойдет, я первая припомню тебе твои слова.

Слоан только смеется мне в лицо, а затем лезет в сумку за телефоном и говорит:

– Удачи. А пока дай я покажу тебе симпатягу, которого встретила по пути сюда.

Она показывает мне фотографию. На экране я вижу улыбающегося, загорелого блондина, который выглядит в точности как молодой Брэд Питт и вроде как сидит на заднем сиденье седана.

– По пути сюда? Ты что, остановила его тачку, пока ехала автостопом?

– Мы взяли одно такси на двоих. Он ведет меня на ужин завтра вечером.

Я усмехаюсь – восхищенно и пораженно в одно и то же время.

– Тела не успевают остыть, а ты уже берешься за следующие.

Она разворачивает телефон, чтобы посмотреть на экран, и улыбается ему.

– У меня в голове есть число, которого я хочу достичь, чтобы потом написать автобиографию. Это будет бестселлер. Люди любят проживать чужой опыт с помощью книг.

– И чем он зарабатывает на жизнь?

– Какая разница? Ты видела эти ямочки? Я хочу упасть туда и утонуть.

– Слоан?

– Да?

– Я хочу быть тобой, когда вырасту.

Она смеется и подмигивает.

– Занимай очередь.

В этот самый момент Моджо у ног Слоан приподнимает голову и смотрит в темное окно над кухонной раковиной. Пес поводит ушами, вся шерсть на его шкуре встает дыбом… Он издает низкий, рокочущий рык и оскаливает зубы.

30 Нат

Выгнув бровь, Слоан смотрит на Моджо и комментирует:

– Нет, собачка, это ни капельки не жутко. Да что с тобой?

Глядя в окно, я бормочу:

– Хороший вопрос.

Готова поклясться, я видела какое-то неуловимое движение снаружи, но сейчас слишком темно, чтобы сказать точно.

Я встаю из-за стола и выглядываю во двор. За маленьким желтым квадратиком снега рядом с домом, который освещает кухонное окно, все погружено в непроглядную тьму. Кто-то может стоять прямо там и смотреть на меня, а я его не замечу.

Мои руки покрываются гусиной кожей. Я резко задергиваю шторы и поворачиваюсь к Слоан. Моджо уже вскочил на ноги, но по-прежнему смотрит в сторону окна и рычит.

– Всё в порядке, мальчик. Хороший пес.

Он скулит и топает ко мне, чтобы уткнуться в протянутую ладонь мокрым носом. А потом присаживается рядом со мной и приваливается к моей ноге, тревожно оглядываясь и дрожа от страха.

Слоан говорит:

– С каких пор он такой нервный?

– Ни с каких.

Мы обмениваемся взглядами.

– Я запру парадную дверь. Ты давай заднюю.

Она смотрит на меня так, будто я предлагаю выкурить кастрюлю крэка и воткнуть иглы в наши глазные яблоки.

– Ты не запираешь двери, когда остаешься одна? Ты что, хочешь, чтобы какой-то сумасшедший влез к тебе в дом и напал?

– Можешь побрюзжать на меня, когда проверим замки.

Моджо следует за мной по пятам, пока я иду по коридору к входной двери. Естественно, она не заперта – я забыла закрыть ее после прихода Слоан. Ругая себя последними словами, я задвигаю щеколду. А потом удостоверяюсь, что все окна в гостиной заперты.

Все то же самое я проделываю и в спальне, и везде в доме: хожу из комнаты в комнату, опускаю шторы и задвигаю занавески, если они открыты.

Все это время собака не отходит от меня ни на шаг. Не знаю, кто волнуется больше – Моджо или я.

Когда я возвращаюсь на кухню, Слоан уже спокойно открывает вторую бутылку вина.

– Ну что? Задняя дверь была заперта. Гараж я тоже проверила. Все чисто. Никаких сумасшедших.

Я с облегчением усаживаюсь за стол и почесываю Моджо за ухом. Он кладет морду мне на бедро и хмуро сдвигает пушистые брови, глядя на меня снизу вверх.

– Не волнуйся, дружок. У мамочки есть незаряженное ружье, которым она может поразмахивать и, может быть, отпугнуть взломщика.