Королевы и монстры. Яд

Я снова плачу, но теперь это не слезы счастья. Их источник – ярость, их источник – боль. И полное разочарование в себе из-за того, что позволила своему сердцу затуманить мне голову дьявольскими чарами и довести до этого чудовищного положения.

Если бы человек мог дать самому себе пинка, я бы так и сделала.

– Отпусти меня.

После секундного колебания он подчиняется этому требованию, размыкает свои объятия и отпускает меня. Я отшатываюсь назад. Прохожу половину комнаты, но потом останавливаюсь и разворачиваюсь:

– Вот почему ты сказал, что сначала заставишь меня полюбить тебя и только потом раскроешь свои секреты? Потому что даже если бы я смогла смириться со способом твоего заработка, ты знал, что с этим я не смирюсь?

Он сохраняет молчание. Его грудь быстро вздымается и опускается, темные глаза сверкают.

– Что же, поздравляю. Твой план сработал. И даже не смей разговаривать со мной до конца дня, потому что я так зла на нас обоих, что мне хочется плеваться!

Его глаза загораются. Он делает шаг вперед, пронизывая меня взглядом.

– Ты хочешь сказать, что влюблена в меня?

Я потрясенно всплескиваю руками.

– Издеваешься? Ты сейчас ждешь от меня объяснений в любви? Да я готова голову тебе оторвать!

Продолжая медленно приближаться ко мне, он произносит:

– Так и есть, да? Ты влюблена в меня. Скажи это.

Я в такой ярости, что меня трясет. Слезы всё еще льются по щекам, но сейчас это не слишком важно, потому что первую скрипку играет злость. Я смотрю на него, пылая от ярости.

– Ты самовлюбленный, высокомерный сукин сын.

– Виновен. Скажи это.

– А я бы согласилась на все это безумие, если бы не любила тебя?

Кейдж все еще надвигается на меня. Он понижает голос, который становится мучительно нежным.

– Так скажи это. Говори. Я хочу услышать эти слова.

– А я хочу услышать, как ты вопишь от боли, пока я по очереди бью молотком по твоим пальцам. Но мы не всегда получаем то, что хотим.

Я резко разворачиваюсь и шагаю по коридору в спальню – Кейдж следует за мной по пятам. Я залетаю в ванную, намереваясь хлопнуть дверью перед его носом и запереться, но он уже слишком близко – вваливаются вслед за мной и толкает меня к раковине.

Окончательно выведенная из себя тем, что меня просто не могут оставить наедине с нервным срывом, я хватаю с раковины расческу и замахиваюсь на него.

– Не вынуждай меня ею воспользоваться!

Это смехотворная угроза – отчасти потому, что у меня нет ни малейшего намерения бить его расческой, а отчасти потому, что даже если бы я попыталась, он бы только рассмеялся. Но по какой-то причине это его останавливает.

Кейдж глядит на расческу, потом снова на меня и наконец тяжело произносит:

– Может, и стоит.

Смущенная переменой его тона и вспыхнувшим в его глазах огнем, я на секунду замираю.

– Эм… Что?

– Пожалуй, тебе стоит наказать меня.

Когда до меня доходит, что тут может иметься в виду, я пораженно приподнимаю бровь, и Кейдж кивает.

Потом он разворачивается, встает в дверном проеме, спускает штаны до середины бедер и поднимает руки над головой, хватаясь за дверной косяк.

С расставленными ногами и оголенными спиной и ягодицами он оглядывается через плечо и ждет.

27 Нат

Он – обладатель одной из тех идеальных, крепких, круглых мужских задниц, которые обычно встречаются у высококлассных спортсменов. В ней нет ни грамма жира. Она бледнее, чем спина и бедра, и кожа на ней кажется мягкой, нежной, чистой.

Уверена, если я как следует влеплю по ней расческой, она станет малиновой.

Я сглатываю, потому что у меня страшно пересохло во рту. В ушах странно гудит, а голова как будто слегка кружится. Мое недовольство куда-то улетучилось, и осталось только опьянение секс-эндорфинами.

Неудивительно, что он хочет меня отшлепать. Просто стоя перед ним и размышляя над идеей сделать это самой, я вся вибрирую, как одна из моих игрушек.

Он говорит:

– Не бойся сделать мне больно. У меня высокий болевой порог.

– Весь смысл вроде как теряется, если ты ничего не чувствуешь.

– Я не говорил, что ничего не почувствую. Просто не хочу, чтобы ты сдерживалась.

Его голос звучит нежно и гипнотизирующе. Или, может, мне это просто кажется из-за адреналина, бегущего по моим венам.

Я сказала ему, что позволю себя шлепнуть только в том случае, если он даст мне сделать это первой, не предполагая, что подобная ситуация воплотится в реальности. Это была пустая угроза, ведь какой парень позволит своей девушке бить его по заднице?

Очевидно, этот парень. Чертов злой гений.

Когда я приближаюсь к нему, расческа нагревается в моей руке словно живая. Она деревянная, с большой, плоской квадратной щеткой, которая справляется даже с такими густыми волосами, как у меня. Это практически весло.

Я останавливаюсь рядом с ним и становлюсь сбоку. Мне открывается великолепный вид на его тело – на все эти татуировки и выдающуюся мускулатуру. Его привставший мощный член покоится на бедре.

Когда я взволнованно облизываю губы, Кейдж хрипло произносит:

– Сделай десяточек. Я буду считать вслух.

Десять смачных ударов по его голой заднице, пока он ведет счет своим сексуальным грудным голосом… Это рождественское чудо.

Он оглядывается на меня через плечо. Его дыхание учащается. Воздух в помещении раскаляется и становится опасно заряженным, как будто одна искра может вызвать разрушительный взрыв.

– Черт возьми, Натали! Давай!

Видимо, Кейдж знал, что резкая команда меня взбесит, потому что когда моя рука взмывает в воздух и расческа с громким шлепком соприкасается с его кожей, он удовлетворенно ворчит, как будто выиграл спор с самим собой.

Со смехом в голосе он начинает:

– Один.

Я сжимаю зубы и снова замахиваюсь.

– Ты нахальный…

Бах!

– …заносчивый…

Бах!

– …самоуверенный…