Коронованный наемник
Шрифт:
Орк снова сделал паузу, и лихолесцу показалось, что тот колеблется.
– Есть и еще кое-что, Сарн. Мне ни к чему огласка, но ты… Ты прошел таким путем, после которого секреты от тебя неуместны…
… Полчаса спустя, Сарн потер лоб, словно унимая суету взбудораженного роя мыслей.
– Так значит, ты Гвадал… – пробормотал он, переходя на синдарин, – Гвадал, на погребении которого плакал даже мой отец… Гвадал… Когда я был мальчишкой, еще не носившим меча, меня ранили в стычке со случайным орочьим отрядом во время обычного дозора. Какая глупость… Прострелили ногу и поволокли куда-то в чащу. Мое имя уже вписали в реестр потерь, но ты нашел меня и отбил у четверых орков. Не однополчане, а ты, придворный, приехавший просто помочь целителям. Твоя лошадь была убита. И я восемь лиг хромал на
Сармагат помолчал:
– Ты все еще помнишь тот случай в дозоре… – задумчиво проговорил он, – а я успел забыть.
Сарн нахмурился, покусывая губы:
– Таковы эльфы, – прошептал он, – мы ведем за собой вереницу призраков…
Встряхнув головой, он приподнялся на локтях:
– Что ж, значит, так рассудила судьба. Я расскажу тебе все, что ты хочешь узнать. И надеюсь что ты поможешь мне понять, что произошло там, за гранью…
… Но он не успел начать свой рассказ. За дверью послышались торопливые шаги, звуки спорящих голосов, сквозь которые прорвалось громкое восклицание:
– Отец, не надо за мной гнаться, я не при смерти! Я должен его увидеть, сейчас же!
Резко распахнулась дверь, и в келью почти бегом ворвался Леголас. Замер на пороге, глядя на друга, будто видел его в первый раз после тысячелетней разлуки. Потом перевел смятенный взгляд на орка:
– Гвадал… – пробормотал он, и имя неловко повисло в воздухе.
Сармагат бегло заглянул в пылающие волнением глаза принца и поднялся:
– Мы поговорим позже, Сарн, – буднично промолвил он и вышел, захлопывая за собой дверь.
Леголас, все так же стоя у двери, обронил:
– Брат. Балрог меня подери, брат… – его голос сорвался. А Сарн, опершись на руку, тяжело приподнялся с ложа. Несколько секунд он молча смотрел в лицо друга, жадно вбирая взглядом знакомые черты, снова те же, веками привычные и близкие, иссеченные следами ссадин и побоев, будто страшную орочью маску просто содрали сильной и уверенной рукой. Потом мягко и лукаво ухмыльнулся:
– А все же здорово я тебя отделал, дружище. Считай это реваншем за драку в ночь свадьбы Нильме.
И Леголас почувствовал, как эти слова вдребезги разбивают что-то твердое, холодное, слепое и лишенное чувств, что все эти тяжелые месяцы одевало его душу, защищая ее от нестерпимой боли потерь, которые он уже научился считать безвозвратными. Мир со скрежетом провернулся вокруг своей покосившейся было оси, прочно становясь на место.
– Ах ты, мерзавец, – пробормотал принц, в два шага покрыл расстояние до койки и крепко обнял друга.
Они долго не разжимали объятий, хотя нещадно болел каждый сустав. Но Леголас чувствовал, что круг, наконец, замкнулся. Что последние звенья соединились в цепь, и после долгих метаний во тьме его мрачная одинокая тропа в никуда все же повернула вспять и вывела его на свет.
Он отстранился от Сарна, не снимая рук с его плеч, и негромко, твердо промолвил:
– Я не знаю, что нужно сейчас говорить, брат. То, что ты сделал для меня, не измеряется никакими словами благодарности. Это стоит за гранью дурацкого «спасибо», за гранью дружбы, верности престолу и прочих простых и понятных вещей. Эру, если бы я мог объяснить…
– Не нужно, – спокойно покачал головой Сарн, – ты не просил меня об этом. А за свой выбор я сам ответчик. Как раз на то, о чем ты действительно меня просил, мне было бы намного сложнее решиться.
Леголас долго смотрел другу в глаза, а потом снова порывисто обнял:
– Ты же знаешь, что всегда, во всем, что бы ни случилось, ты можешь положиться на меня? – прошептал он.
– Я и раньше это знал, – просто ответил Сарн, – да будет тебе меня мять! Сам же третьего дня отметелил – до сих пор ребра ноют!
Все было позади, и эльф снова стал верен своей насмешливой манере. Леголас только улыбнулся, вставая:
– Не вздумай долго валяться, десятник. Служба ждет.
Сделав паузу, он добавил чуть тише:
– Скоро домой, дружище. Я уж и не чаял…
Звезды
усеивали ночной небосклон, как рассыпанный по черной скатерти сахар – мелкие и неисчислимые. От мороза потрескивали стволы сосен, и даже волки не подавали голоса, но на неровном уступе у самого входа в орочий штаб виднелись две фигуры в плащах.– Хорошая ночь, Трандуил, – задумчиво проговорил Сармагат, глядя в небо, – я давно не поднимал лица к звездам…
Несколько минут помолчав, он взглянул на эльфа:
– Ты хотел знать о ритуале… Я расспросил Сарна. И знаешь, друг мой, ничего с уверенностью сказать не могу. Хотя кое-какие догадки у меня все же появились. Только едва ли нам дано узнать что-то наверняка. Суть в том, что пол того замка, о котором говорят и Сарн, и Леголас, обрушивался лишь под ногами твоего сына. Стало быть, тот мир – не знаю, как и назвать его – отпускал Леголаса. Ведь он Прощенный. Целитель же, одержимый орочьей сущностью, принадлежал тому миру и покидать его права не имел. Но Прощенный в последний момент удержал целителя и увлек за собой, проще говоря, похитил его. Орку нет дороги вслед за Прощенным, и ему пришлось остаться. Потому Леголас и видел там, на краю обрыва, искаженный облик Сарна с совершенно чужими глазами. Это и был орк, все еще пытавшийся цепляться за новую душу, предложенную ему и так вероломно ускользавшую. Но Сарн покинул ту страшную реальность вместе с твоим сыном, и орочья сущность, оставшись без феа, была обречена на гибель. Сарну очень повезло. Он – цельная и мощная натура, он не поддался ни на какие искусы, не заколебался ни на миг, и орк, покинув Леголаса, не сумел быстро завладеть им. Просто не успел. Так что, друг мой, я склонен предполагать, что благополучный исход – плод не так удачного совпадения, как превосходного сочетания характеров этих двоих мальчишек. Дрогни Сарн хоть на секунду – орк вцепился бы в него намертво и больше бы не отпустил, эти сущности редко дают жертве уйти. Разожми же Леголас руку – и Сарну не удалось бы пройти грань реальностей невредимым.
– Они настоящие друзья, – пробормотал Трандуил, и в его лице что-то болезненно дрогнуло. Но Сармагат не съязвил в ответ. Он безмолвно стоял, подняв лицо к небу, будто уже думал о чем-то другом.
Эльф оперся о каменный выступ и пристально посмотрел на резкий профиль орка. Сармагат неуловимо изменился за прошедшие дни. Суровые черты его смягчились, но в глазах не было покоя. В них теплилось странное, не до конца понятное Трандуилу выражение. Усталость, решимость и затаенная боль. Так смотрят целители, поднося пальцы к шее умирающего для последнего нажатия на артерию. Король уже не первый раз подмечал эту горьковатую смесь в случайные секунды, когда орк углублялся в какие-то ему одному ведомые мысли. Как бы ни был занят эльфийский монарх собственными заботами, он никогда не становился слепым. Этот взгляд тревожил его. И еще больше тревожило саднящее чувство, что он подспудно знает природу терзающей Гвадала боли и умел бы ее облегчить, если бы тот согласился принять его помощь… Помедлив еще с минуту, Трандуил мысленно выбранился и отбросил колебания.
– Послушай… – заговорил он неторопливо, – еще три дня назад я не стал бы говорить этого, но сейчас скажу, пусть это и покажется тебе неуместным, особенно в моих устах.
Вождь обернулся, вопросительно приподнимая бровь, а Трандуил продолжал, осторожно, будто касаясь печной заслонки, еще не зная, не раскалена ли она:
– Не слишком ли ты… переоцениваешь своего орка?
Сармагат не ответил, он только усмехнулся, словно эльф сказал невероятную глупость. Однако Трандуила было не смутить:
– Гвадал, я провел здесь почти шесть дней. Я, которого ты нередко называл королем снобов, помешанным на расовых предрассудках. Я живу в орочьем штабе, мне кланяются твои воины, в моей комнате каждый день появляется орк, чтоб вычистить и затопить камин. Я даже не спрашиваю, кто готовит еду, которая, кстати, на удивление хороша.
При этих словах Сармагат откровенно расхохотался:
– Не тревожься, брат, я слишком хорошо знаю тебя, чтоб шутить с этим. Все, что подается к трапезе, за которой будешь присутствовать ты, готовит только Камрин, и я передам ей твой отзыв о ее стряпне, она будет польщена.