Коронованный наемник
Шрифт:
Сарн напротив был безмятежен, но иногда бросал на друга короткий задумчивый взгляд: ему казалось, он понимает, что беспокоит Леголаса.
Камрин же сегодня цвела простым и бесхитростным счастьем. Она, пожалуй, меньше всех всерьез надеялась, что этот вечер придет, не омраченный ни враждой, ни смертями. И она упивалась им, будто нежданным подарком судьбы, сняв все прежние маски. Авантюристка-Тугхаш, самозванка-Эрсилия – все эти личины сейчас были забыты, сброшены вместе с камзолом и охотничьими сапогами, и Камрин была несказанно хороша в струящемся зеленом блио и тонком муслине на каштановых кудрях, светясь чистой и одухотворенной женственностью.
И только Таргису было не по себе
– Что ж, господа… виноват, и конечно вы, миледи, – Трандуил коснулся рукой груди, словно извиняясь, – на пирах в честь побед принято возносить благодарность Валар. Я же хочу поблагодарить каждого из вас.
Король сделал паузу и посмотрел в глаза Камрин:
– Сударыня, – негромко проговорил он, – но начну я с того, что хочу извиниться перед вами. Я был несправедлив к вам. Я мог не всегда и не во всем понимать вас и ваши методы борьбы. Но мне важно, чтоб вы знали, Леголас рассказал мне, как много вы сделали для моих соплеменников и лично для него. Мне подчас трудно быть непредвзятым. Но поверьте… я умею различить благородство, даже в непривычном мне одеянии, и оценить отвагу, даже не сразу разобрав ее устремлений. Знаю, я едва ли вызываю у вас симпатию. Но я был бы рад, если бы вы не держали на меня обид.
Камрин лишь мягко покачала головой:
– Пустое, милорд. Вы были вправе подозревать меня во многих грехах. А некоторые ваши подозрения и вовсе были совершенно справедливы. Я не таю никаких обид, ваше величество. Напротив, я в свою очередь надеюсь на вашу снисходительность к несовершенству моих… хм… методов.
Трандуил хотел что-то сказать, но промолчал, встречаясь с девушкой прямым взглядом, словно скрепляя сказанное рукопожатием, и снова приложил к груди ладонь.
Повисла недолгая пауза, а потом Сармагат поднял кубок:
– Не будем сегодня о прежних разногласиях. Это была война, господа. Мы воевали друг с другом, сами с собой и еще со множеством обстоятельств. Каждый волен сам судить об итогах этой войны. Я по близорукости искал иной победы, но скажу, не лукавя, обрел намного больше, чем предполагал. Я много нагрешил, и многие из вас пострадали от моих интриг. Но я несказанно рад, что сегодня мы за одним столом, а не по разные стороны крепостной стены. За победу, господа.
– За победу, – отозвались пять голосов, и кубки звонко столкнулись серебряными боками.
Поначалу за столом царила некоторая неловкость, ибо свободно в присутствии обоих сеньоров себя чувствовал лишь Леголас. Но постепенно хорошее вино и общее приподнятое настроение сделали свое дело, и атмосфера потеплела, даже Таргис перестал сконфуженно озираться.
– Завтра на рассвете двинемся в столицу, – сообщил Трандуил, сосредоточенно орудуя ножом, – я не был там столько лет…
– Там ничего особенно не изменилось, друг мой, – пожал плечами Сармагат, – и кстати, я намерен съездить с вами. В Тон-Гарт мне соваться ни к чему, сейчас не время испытывать судьбу, но мне непременно нужно увидеться с Йолафом. А ты, милая, конечно, попрощайся с родным городом.
Камрин беспечно пожала плечами:
– Я не стану разгуливать там всем напоказ, многие не слишком мне обрадуются. Встречусь с братом и Эрсилией, попрощаюсь с некоторыми слугами…
Леголас задумчиво улыбнулся:
– Я так и не успел познакомиться с княжной… Эру, я покинул Тон-Гарт ночью, как убегающий вор. Как странно будет туда вернуться. Среди прочего мне нужно отдать Йолафу документы, которые я получил от него, их место в Ирин-Тауре. Фрагмент личного дневника самого Бервира, договор о заключении союза меж княжеством и кланом Магхар…
Я даже не знал тогда, что это за клан…– Эти документы у тебя? – встрепенулся Сармагат.
– Да, Йолаф получил их от Эрвига. Я сам перебирал библиотеку этого невероятного человека в день его гибели. Она была полна бесценных бумаг. Один Эру знает, откуда у него вся эта коллекция.
– В роду Эрвига были летописцы, в том числе, весьма приближенные ко двору. Вероятно, они утаивали копии документов, как это делает большинство их собратьев во всех странах и во все времена. Кто знает… – Сармагат покрутил вилку в пальцах, – все равно его библиотека погибла, а потому теперь это уже неважно. Но дневник воеводы… Право, я и не знал о нем.
– Там был и третий документ, – подался вперед Леголас, – и весьма интересный. Это письмо без подписи, но в нем, хотя и иносказательно, говорится о «Мелькоровой справедливости».
– Хм… – неопределенно протянул орк и вполголоса процитировал:
– «Как слепы вы, клянущие Мелькора, праотца зла и порока, царствующего в этом несчастном мире. Он был велик и бесконечно мудр…»
Принц изумленно обернулся:
– Верно, Гвадал! Ты знаешь что-то об авторе этих строк?
– Знаю, – усмехнулся уголком губ орк, – потому что я и есть их автор. Я написал это в первые месяцы после вступления в Магхар, уже немного смирившись со своим положением и начав относиться к нему более… философски. Через несколько лет я нашел этот жалкий трактат среди бумаг, сначала хотел сжечь, но после исцеления Таргиса подарил его Эрвигу в знак своеобразного преклонения. Посрамить затею самого Мелькора – это не лавочника на медяк одурачить.
– В знак преклонения… – повторил Леголас, хмурясь, – прошу прощения.
Он встал, поклонился и стремительно вышел из зала, но не более, чем через десять минут вернулся, неся свернутый пергамент. Снова садясь, он проговорил:
– Вот этот трактат. Не стану читать все послание целиком, это ни к чему. Но в нем есть очень важные строки, – развернув пергамент, Леголас прочел:
– «…вдумайтесь, всмотритесь и восхититесь… Что правит миром? Что правит душами? Что властвует над каждым живым существом? Желание жить… Жить, сохраняя себя и уберегая от разрушения. Лишь немногие, истинно любящие, безгранично преданные готовы пренебречь этим изначальным стремлением, дабы поразить Зло, довлеющее над ближним. Столь немногие, что едва ли, спросив себя, обладает ли он подобным другом, хоть кто-нибудь уверенно ответит: «Да, я обладаю…»
Леголас умолк, вновь сворачивая пергамент. Потом поднял глаза и обвел ими присутствующих:
– Да, – промолвил он, – я обладаю. Я обладаю таким другом. Сарн, думаю, княжеству ни к чему этот документ. И потому я хотел бы, если Гвадал не возражает, подарить его тебе. Не в знак преклонения – ты не позволишь, я знаю. Но в знак благодарности, которую не выразить обычными словами.
Сарн медленно положил вилку. Бегло потер переносицу, скрывая вспыхнувшее лицо:
– Леголас, мы уже говорили об этом… Хватит, не стоит… В конце концов, если бы не ты, для меня бы это тоже кончилось плохо.
– Если бы не я, это бы и не началось, – оборвал принц смущенное бормотание друга.
– Не спорь, десятник, Леголас прав, – веско проговорил король, – твои заслуги трудно переоценить. И, вернувшись в Лихолесье, мы поговорим о твоей награде.
Сарн, все еще пылающий яркими пятнами румянца, поднял глаза на государя и коснулся рукой груди:
– Благодарю тебя, милорд. Но я вовсе не искал награды.
– Я не сомневаюсь в твоем бескорыстии, – покачал головой Трандуил, – но если дружбе оно пристало, то спасение династии – деяние, которое может и должно быть вознаграждено.