Кошка, которая улетела из Кабула

– Ох, не знаю, что у тебя получится, – качала головой моя знакомая Самира, пуштунка родом из Индии, сама на языке отцов не говорившая. – Пуштуны знаешь, как учат? Как соседские дядюшки: если в духе – хорошо, если нет – мало не покажется.

Я решила, что она преувеличивает – о проклятая наивность! – и стала присматриваться к одной образовательной онлайн-платформе для изучения иностранных языков.

Афганцев, надо сказать, в ту пору там было немного. Это уже после прихода талибов 101 многие потеряли работу и начали преподавать онлайн, мне же приходилось выбирать из десяти кандидатов максимум. Все они были мужчинами, и я долго всматривалась в бородатые лица, пытаясь понять, с кем смогу поладить, а с кем – не очень. Все они были довольно религиозны, и проводя урок по видеосвязи, направляли камеру сразу на доску, дабы лицо чужеземки не ввело их во искушение. Думается, нам обоим было тяжело и скучновато, поэтому мы проводили пару уроков, потом я вежливо прощалась и начинала искать следующего устада 102 . И тут появился тот самый.

101

Радикальное движение, запрещено в РФ.

102

Устад (фарси/дари) – учитель.

Что ж, по крайней мере, скучным этот опыт точно не был. Учитель безбожно опаздывал, что-то ел за кадром, аппетитно похрупывая, критиковал западных развратниц и шутил такие шутки, от которых краской заливались даже уши (впрочем, шутки были смешные).

Языковой практики хватало, а с грамматикой выходили казусы – устад, как это часто бывает у носителей, обращался с ней вольно, а мои попытки что-то поправить вызывали у него негодование.

– Пиши: обращение к мужчине – «врОра», а к женщине – «хОра».

– Может, «хОре»?

– Может, ты захлопнешь варежку? Ещё раз перебьёшь – трубку положу. Ясно?

– Да, – сказала я, мысленно прибавив «господин» и отметив, что язык языком, а познавание менталитета поистине бесценно.

Финальная битва состоялась, когда я намекнула, что неплохо бы начинать урок вовремя, а не на полчаса позже.

– Да ты что возомнила, а? Думаешь, если мне платишь, можешь командовать? Думаешь, ты меня купила? Я тебе раб, что ли?!

«От такого раба одни убытки, – подумала я. – Он же больше съест, чем наработает!».

После этого мы расстались вовсе не друзьями, а когда наши пути пересеклись в Кабуле, по лицу господина бывшего учителя было видно, что он встрече не рад. Сейчас я понимаю: у него были причины считать меня и наглой, и испорченной, и (с пуштунской точки зрения) совершенно несносной, а мои вопросы и замечания и вовсе были для него что острый нож. И когда поутихли мои досада и недоумение, осталась благодарность. Как ни крути, благодаря московскому профессору и кабульскому бывшему переводчику мне удалось освоить пушту с нуля по ускоренной программе, и, если вы спросите меня: «Можно ли выучить восточный язык с нуля за полгода?» я отвечу: «Можно». Это вопрос мотивации.

Кстати, по иронии судьбы аспирант, который должен был учить нас на третьем курсе, честно признался:

– Я сам пушту не знаю и не люблю, а вам за экзамен оценки поставлю автоматом. Хотите?

Конечно, все хотели, а ваша покорная слуга снова промолчала. Восток учил выдержке.

За три с половиной года и до встречи с кошкой

– Happy Afghanistan? Вы серьёзно? – уже знакомый вам консул, похожий на Кларка Гейбла, с трудом сдерживает смех. – И вы хотите, чтобы я…

В марте 2018-го, когда в Афганистане расцвели яблони и груши и начался новый 1397-й год, я затосковала. На этот раз решено было подойти к делу серьёзно. Надо бы приобрести опыт по специальности, и всё тут. На работу в Афганистане никто студента не возьмёт, но отчего б не поехать волонтёром, раз в прошлый раз не удалось? Я разослала резюме (надо сказать, довольно скромное) на все найденные имейлы, в красках расписав, как сильно люблю Афганистан и свою специальность, но НГО, базирующиеся в стране А., брать меня не спешили. Мол, здорово, конечно, что вы знаете языки и регион, но, милочка, вы же ещё учитесь, заходите через годик. Между строк можно было прочесть: зачем нам волонтёр, который, строго говоря, не наш сотрудник, но точно наша проблема?

Когда таких имейлов накопилось с десяток, я вспомнила про международную студенческую организацию AIESEC. Эврика! Они-то мне со стажировкой и помогут! И ничего, что говорят про них разное, и что одна моя подруга на такой вот стажировке чуть не плакала, сидя в Дели… Обойдётся. Ну-ка, что там у них на сайте есть по Афганистану?

Вполне ожидаемо, не было ничего.

Но первая поездка уже научила меня: нет возможности – создай её. Я написала президенту афганского отделения AIESEC, а на следующий день мы созвонились по Скайпу. Президенту было года этак двадцать три, и в своей команде он был едва ли не старшим. Вид у него был по-президентски степенный, а ради нашего созвона он, помнится, даже надел галстук.

– Здорово, конечно, что ты любишь Афганистан и хочешь у нас поволонтерить, – услышала я. – Всей душой рад помочь, но, прости, Алекс, никак.

– Вообще никак?

– Вообще.

– Сто процентов?

– Двести.

– Ну ладно, извини за беспокойство.

Не огорчайтесь, если на Востоке вам говорят «нет», и запасайтесь терпением – вполне возможно, что всё только начинается.

Президент подумал минутку, поправил галстук и спросил:

– А если мы придумаем проект специально для тебя? Не возражаешь? Ага. Проект, ммм… ну, например, по… эээ… по журналистике. Будем разрушать негативный образ Афганистана, созданный СМИ. Как тебе?

Как мне? Да я готова была станцевать на потолке от радости.

– Отлично, – кивнул президент. – Назовём проект, хм-хм… Happy Afghanistan, например. Идёт? Я тебе пришлю бумагу для посольства.

Эту самую бумагу и вертел в руках консул.

За пять минут до я зашла в его кабинет, поздоровалась (на этот раз сразу по-английски, чтобы не оскорблять уши южанина) и спросила:

– Вы помните меня, сэр?

– Конечно, – был ответ. – Такого человека, как вы, забыть трудно.

Я протянула ему письмо, которое составил мой будущий начальник, проект, то-сё, просим оказать содействие, ля-ля, тополя. Я втайне собой гордилась. Просили в прошлый раз бумагу с объяснением цели визита? Вот, пожалуйста. Серьёзная бумага на фирменном бланке с несколькими печатями, которые так милы сердцу афганского чиновника. Это вам не на форточке кататься, тут все формальности соблюдены. Но консул важностью момента не проникся.

– И вы хотите, чтобы я дал вам визу? С этим?!

– Хочу.

– Ну, знаете… И давно вы знакомы с ними?

– Не очень, но…

– И вы считаете, этим людям можно доверять?

– Считаю.

– Ладно, допустим. А жить вы где планируете?

– Ммм… Они мне обещали что-то найти в Шахре-Нау.

– А вы в курсе, что этот район не безопасен?

Да никакой район тогда не был безопасен, если вдуматься, но в Шахре-Нау взрывы тогда в самом деле случались нередко. Атаковали правительственные конторы и офисы иностранных организаций, и если ты жил по соседству с чем-то подобным, то шансы на неприятности были довольно велики.

– Ох, Алекс, на вашем месте я бы как следует подумал.

Пару недель спустя, когда я буду сидеть грозовой ночью одна в пустой квартире, а в Шахре-Нау опять вырубится электричество, я пойму, что консул опять был где-то прав.

– А платить они вам будут?

– Нет, сэр, это волонтёрский проект, это…

– Господи боже.

Месяц спустя я тоже начну думать, что с зарплатой и правда было бы веселее и в сто раз проще.

– А знаете, не буду я в этот раз вас мучить. Раз вам так важно – поезжайте, и я надеюсь, на этот раз всё тоже обойдётся. Давайте сюда ваш паспорт и ваши деньги.