Кошмарное преступление в курятнике

— Отлично. Наблюдайте за неизвестными и докладывайте, что они делают.

— Они вон там! — Удильщик показал удочкой, словно указкой. Стрекоза поднялась повыше, уселась на ветку и, делая вид, что смотрит в противоположном направлении, стала докладывать с этого наблюдательного пункта:

— Лежат… Их мухи кусают, а они даже не шелохнутся… На том, что в белом костюме, мух немного, а того, что в черном, всего облепили.

— Та-ак, понятно, глубокомысленно изрекла следователь, — тот, что в у черном — подставное лицо. Это нередко бывает в уголовной практике.

— Простите, я не совсем понял, — на самом деле Кашалот совсем не понял.

— Тот, что в черном костюме, — охотно пояснила Комариха, — отвлекает на себя мух, чтобы они не мешали действовать главному преступнику тому, что в белом костюме. Мы, комарихи, тоже предпочитаем людей в черной одежде — их легче разыскать, они излучают больше тепла.

— Ой, на черного садится огромнейший клоп — я таких никогда не видела! — Стрекоза от волнения даже забыла приглушить голос.

— Ага, — удовлетворенно произнесла следователь, — очевидно, это гигантский летающий клоп Триатома из Южной Америки, он у нас проходил по делу об искусании, сопровождавшемся заражением потерпевшего болезнью Шагаса — американской разновидностью сонной болезни.

— Сонной болезни! — воскликнула Мартышка. — Смертельной болезни, которую переносит муха Цеце!

— Успокойтесь, болезнь Шагаса, которую переносит клоп Триатома, не смертельна, — заверила Комариха. — Но все равно вряд ли этот, в черном костюме, сможет теперь лежать спокойно — сейчас он себя выдаст! Стрекоза, не пропустите этот момент, не сводите с него глаз…

— Я и не свожу, но… — в голосе Стрекозы послышалось удивление, — но он даже не пошевелился!

— Такая выдержка даже со стороны преступника заслуживает уважения, — заметил Кашалот.

Мартышку вдруг осенило:

— Выдержка тут ни при чем! — заявила она. — Я догадалась: он неподвижен, потому что мертв!

— Мертв? — повторили все с ужасом.

— Да! Какой отсюда следует вывод? — судя по этой фразе, Мартышка тоже втянулась в расследование. — Очевидно, тот, что в черном, не преступник и даже не соучастник, наоборот — он хотел разоблачить этого, в белом костюме, и тот его убил!

— Эх, хорошо, если бы это оказалось правдой, — мечтательно произнес Удильщик, — какая получилась бы сцена в моем романе! — И автор будущего детектива процитировал зловещим голосом:

«И он недрррогнувшей ррукой нажал курррок, прроборрмотав: «Ты слишком много знаешь, Гарри»…

— Почему именно Гарри, Удильщик? — осведомился Гепард.

— Ах, Гепард, не придирайтесь. Главное — чтобы было убийство — что за детективный роман без убийства?

— Да погодите вы, Удильщик, со своим романом, — оборвал его Кашалот, — тут не до романов: дело окончательно запутывается…

— Напротив, — возразила Комариха, — проясняется! Стрекоза, посмотрите внимательно на убийцу в белом костюме — не бросается ли вам в глаза какая-нибудь необычная деталь?

— Бросается… — над ним сейчас пролетают жуки, они направляются в нашу сторону…

Слова Стрекозы подтвердились через несколько секунд: послышалось низкое гудение, и над поляной показалась целая стая больших черных жуков.

— Я так и предполагала, — в очередной раз заявила Комариха. — Улавливаете связь?

— Я улавливаю, — поспешно откликнулся Удильщик, но тут же добавил: — Хотя и не совсем… (по правде говоря, ни малейшей связи между появлением жуков и убийцей в белом костюме он, как ни старался, уловить не мог).

— Батюшки, сколько же их! — ахнула Сова.

— Тьма-тьмущая, полчища несметные…

— Спешат, как на пожар, — заметила Мартышка.

— Ка…ка…какой отсюда следует вывод? — заверещала Стрекоза, заикаясь от внезапно захватившего ее охотничьего, точнее, оперативно-розыскного азарта (видимо, бацилла расследования передалась и ей). — Очевидно, они спешат на экспериментальный пожар, который устроил Человек, — ведь это златки пожарищ, а еще их называют дымными жуками, они всегда слетаются к лесному пожару, ждут, пока всё сгорит, и откладывают яички в еще теплый пепел.

— Оригинальные создания, — заметил Гепард, — всё живое бежит от огня, а эти, так сказать, летят на огонек.

— Так вот где они укрываются от правосудия! — воскликнула следователь. — Надо будет сообщить в Лесную Прокуратуру.

— А почему им нужно укрываться? — спросил Кашалот.

— У них что, рыльце в пушку? — полюбопытствовала Мартышка.

— Не рыльце, а челюсти, и не в пушку, а в листьях — это у взрослых златок, а у их отпрысков, личинок — в древесине, причем не только живых деревьев, но даже пиломатериалов! Почти вся их семейка, — а в нашей картотеке значится свыше десяти тысяч видов златок-рецидивистов, — злейшие враги леса. Но то, до чего додумались златки пожарищ… Да-а, должна признать, что мы их недооценили…

— Хитроумные преступники, ничего не скажешь, — согласился Гепард, — как они ловко обвели вокруг пальца органы лесного правопорядка: их личинки появляются на свет и растут в местах где некому привлечь их к ответственности — ни птиц там нет, ни муравьев, ни барсуков, ни…

— Вы послушайте их, послушайте! — в полном смятении перебил его Кашалот.

Златки пожарищ пролетали в этот момент почти над центром поляны, над головами коапповцев, и пели хриплыми голосами залихватскую блатную песню:

Дымный Жук, на пепелище Ты найдешь свое жилище! Где обуглены деревья И сгорела вся трава, На золе мы и на пепле Утвердим, свои права! Нашим, предкам испокон Был приятен дым, пожарищ, Истребляющий огонь Наш единственный товарищ! Пусть раздует пламя ветер И сгорят в нем все враги! Пусть останутся на свете Только дымные жуки! Дымный Жук, на пепелище Ты найдешь свое жилище!

Стая жуков скрылась за лесом. Коапповцы проводили ее недобрым взглядом.

— Ишь, полетели, супостаты окаянные, — промолвила Сова. — Неужто остановить их некому?

— Какие ужасные жуки, — пробормотал Кашалот.

— Еще бы, — откликнулась Комариха, — они наверняка сообщники убийцы и действуют с ним заодно. Впрочем, не исключено, что и вы все заодно…

— У меня голова идет кругом… — только и смог произнести Кашалот.