Красноармеец Горшечников

Эджкомбова, однако, осталась спокойна.

– А, Грамматикова. Слышала, ты ушла из отряда.

– С чего ты взяла?!

– Мне так сказали.

– Марина, - Гарька сделал умильное лицо, - помнишь, я к вам приходил недавно?

– Ну.

– С тобой была девушка.

Марина глядела на него не мигая. Глаза у неё были бледные и круглые, как у селёдки.

– Я её не знаю. Она спрашивала, как найти какого-то больного… забыла фамилию. Я ответила, что лучше ей спросить у докторов, и она ушла. Больше я её не видела.

– Спасибо, - изнемогший Гарька дёрнул Георгину за рукав.
– Если вдруг она придёт ещё раз, спроси, как её зовут.

– Зачем?

– Надо очень!
– заорал Гарька.
– Очень надо! Пожалуйста!

– Ладно.
– Эджкомбова поддёрнула юбку и затопала дальше.

– Не человек, а рыбина!

– Уж ты скажешь, - проговорила Георгина вяло.

– Пиранья, - уточнил Гарька.
– Видела в Брокгаузе пиранью? Эджкомбова, как с натуры. Опять мне не повезло…

– Где ты увидел свою девушку впервые?

– Во Дворце труда.

– Не может же никто её не знать. Если бы у тебя была фотография, ты бы быстро её нашёл.

Гарька застонал. Если бы у него была фотография!

– А вдруг она некрасивая?
– поддразнила его Георгина.

– Не может этого быть!

– Ты даже лица её толком не видел. Возьмёт да и окажется косой или рябой.

– Знаешь, Георгина, некоторые любят до того некрасивых, что лучше бы они были косые или рябые.

Георгина замолчала, соображая, был это ответный выпад или просто философское замечание. Листок «Красный день», гонимый ветром, прыгнул с земли и залепил Горшечникову физиономию.

– Тьфу!
– Гарька скомкал его в горсти, успев прочесть: «… даёш обобществление женщин!» - в газете заседали радикальнейшие орфографисты, призывавшие к отмене вслед за «ером» всяких знаков после шипящих.
– Тебе когда к Шмелёву?

– К девяти.

– Наверное, будешь секретную карту чертить.

– Смейся, Горшечников, смейся. Карту… Чай я буду пить. С лимоном. Всю ночь. Просто удивительно, до чего сильно недоверие к боевым качествам женщины! А ещё Шмелёв будет спрашивать, давно ли я писала родителям. Он меня как увидит, так и спрашивает… как будто домой отправить хочет, - прибавила Георгина с горечью.
– Я иногда подозреваю, что они с комиссаром сговорились выжить меня из Красной армии.

– Выдумываешь ты всё. Спросил про письма, что с того? Были б у меня родители, я бы каждый день им писал.

– Так я и пишу! Пусть не каждый день. Кстати, надо забрать карточки. Зайдём в ателье?

– Пойдём прямо сейчас, потом не успеем.

* * *

В патруль отряжали всего семерых, охранять отряд комсомольцев.

– Как, Антонина Фёдоровна, и вы здесь?
– произнёс Лютиков с недоумением.
– Неужели среди комсомольцев не хватает парней?

– Вот это здорово!
– возмутилась товарищ Тонька.
– В дни, когда всё прогрессивное человечество борется за освобождение женщин от вековечного гнёта и заржавелых цепей патриархальной семьи, вы, товарищ помполит, высказываетесь таким отсталым образом!

– Сдаётся мне, что женщин освобождают от цепей не затем, чтобы они на себя надевали винтовку и подсумок, - заметил Долгодумов.

– Неправильно тебе сдаётся, Новил. Когда надо, мы и с винтовкой, и со станком управимся не хуже любого мужчины.

Управляться товарищу Тоньке было не с чем: винтовок на всех комсомольцев не хватало. Лютиков больше с ней не спорил, но старался держаться так, чтобы Нимфадорова всегда оказывалась за его спиной. Опасаться, впрочем, было нечего, и занятья нашлось немного. Услышав приближающихся конников, серые люди бесшумно исчезали в подворотнях и подъездах домов, ныряли в подвалы и укромные калитки.

Разняли пьяную драку на Брехливом мосту, отбили девицу, промышлявшую собой, от стаи одичавших собак, едва отбились от девицы, непременно желавшей отблагодарить всех спасителей по очереди (тут товарищ Тонька оказала отряду неоценимую помощь, грудью заслонив товарищей от аморальных посягательств) - больше ничего за всю ночь не приключилось.

Туман ходил по улицам волнами; к утру от Раевской балки накатился девятый вал; дома стояли в белой мгле, подступавшей к самым крышам. В садиках вскрикивали птицы, не уверенные, стоит ли им просыпаться. Запахло солью, улица перешла в скопление одноэтажных домиков.

– Спасибо за помощь, товарищи бойцы. Всем ревпривет!
– Тонька оглядела своё зевающее воинство.
– А ну не спать, комсомолия! В ногу - марш! Левой, левой!

– Зря человек пропадает, - сказал Долгодумов.
– Надо её на Врангеля сбросить. С аероплана.

– Не шути так, Новил.
– В голосе Лютикова прозвучала непонятная печаль.

Движение в тумане привлекло внимание Горшечникова. Несколько человек переговаривались, расхаживая перед одним из домов; блеснул примкнутый штык. Лютиков сделал знак; бойцы взяли винтовки наизготовку.

Люди переговаривались громко, уверенно, по-военному.

– Эй, кто там!
– крикнул Лютиков.
– Именем революции - всем выйти из сумрака!

После мгновения непродолжительной тишины перед отрядом появились два человека; один из них был Болотов, второй - Нагинин.

– Доброе утро, - сказал председатель Чека, усмехаясь.
– Неожиданная встреча.

Смущённые красноармейцы опустили винтовки. Лютиков спешился, за ним и остальные.

– Что вы здесь делаете?
– Нагинин щурился, как в прицел.

– Патрулирование улиц, - ответил Лютиков.
– По распоряжению ревкома.

– Вот как?
– буркнул Нагинин.
– Любопытно.

– Мне тоже, - Лютиков снял пенсне, запотевшее от тумана, протёр его платком.
– Любопытно, что именно в таком обыкновенном деле как патрулирование улиц вызвало ваш интерес… и почему вы здесь находитесь в такой час.

– Вопросы здесь задаём мы!
– горделиво сказал Нагинин.
– А интерес мой объясняется просто: ваш боец - Горшечников, если не ошибаюсь - уже который раз оказывается рядом с местом преступления. В первый раз убийство не состоялось, но теперь…

– Кто погиб?

– Наш товарищ, - ответил Болотов.
– Кристалевский.

– А я тут причём? Вы меня за контрика считаете?!
– Гарька стиснул зубы, чтобы не обложить Нагинина, мать его и всех её полюбовников.

– Что за нелепая подозрительность!
– возмутился Лютиков.
– Товарищ Горшечников награждён орденом Красного знамени, я за него ручаюсь.

– Головой?
– усмехнулся Болотов.
– Вы голову берегите, а то как бы вам её не лишиться через ваши поручительства.