Кристальный пик

— А что же ваши маски?

Госпожа обратила на меня ее взор и, судя по звуку, ухмыльнулась.

— Тоже нет. Это семейные скрепы. Обещание единства.

Мне захотелось и об этом ее расспросить, но я сдержалась, решив, что и так позволила себе слишком многое. Сразу начинать с чего-то вроде «Освободите моего возлюбленного от проклятия, пожалуйста» мне показалось неприличным, как и с «А вы случайно не знаете, как нам мир спасти?», потому я решила действовать последовательно, но, кажется, увлеклась.

— Кроличья Невеста, — осознала вдруг я, резко остановившись. Шаги остальных, плетущихся позади, были почти не слышны, настолько сильно мы от них оторвались. — Вы только о ней в прошедшем времени сказали. Значит, знаете, что она умерла.

— Разумеется, знаю.

— Тогда почему же ничего не сделаете с тем, кто ее убил?

Я не хотела, чтобы это прозвучало упреком, но именно он это и был. Ведь пока земля наша людская черствела и гибла, пока люди целыми семьями исчезали в тумане, только я и мой отец изводились в попытках все исправить. Однако жители Круга молились о спасении вовсе не нам, а богам; богам, которые ни разу не внемли им, а продолжали сажать тыквы и цветы в своих садах. Лишь Совиному Принцу было не все равно, но даже он бездействовал, ограничиваясь размытыми подсказками и предсказаниями, но никогда не вмешиваясь в ход вещей. Я догадывалась, — надеялась, — что у него есть на то свои причины, и что неверно судить о божественном по-человечески. Но теперь, когда беды затронули самих богов, их бездействие уж точно было вздором.

Волчья Госпожа остановилась, и мне показалось, что вместе с ней остановился ветер, несущий золоченные листья за нами попятам.

— Сколько богов, по вашим поверьям, пришло на выручку людям, когда землей правил Дикий? — спросила она, не оборачиваясь, но я все равно почувствовала себя так, будто стояла под натянутой тетивой.

— Четверо.

— Четверо пришли, — подтвердила Госпожа. — Четверо ушли. И лишь четверо могут прийти вновь. Нас должно быть ровно столько, чтобы покинуть сид, ибо мы повязали Дикого, потому повязаны друг с другом, — И она постучала ногтем по резьбе своей маски, такой тонкой и искусной, что можно было пересчитать каждую изображенную на ней шерстинку. — Вы, люди, считаете нас своими богами, но мы не боги — мы сиды. И у нас тоже есть закон. Однажды мы уже преступили его ради вас, но это не значит, что мы обязаны делать это снова. Думаете, построили нам неметоны, эти пустые хладные склепы из нефрита, отсыпали клубники в миски, как собакам, и можете когда угодно просить нас судьбу менять?

— Но вы же Матерь сейда... — прошептала я пересохшими губами, и Госпожа дернула плечом.

— Не зови меня Матерью. И хватит так благоговеть передо мной! Ты хоть знаешь, что я сделала?.. Это ведь я не позволила Совиному Принцу остановить Рок Солнца. Это я отказалась покидать сид ради вас, а потому его не смогли покинуть остальные. Это я виновата в том, что пострадала Кроличья Невеста.

И, оттолкнувшись своим посохом о землю, Волчья Госпожа пошла вперед, оставив меня, растерянную, позади.

Она так и не повернулась ко мне, пока говорила, и вместе с ее дребезжащим под маской голосом это окончательно убедило меня в том, что на самом деле Госпожа совсем не злится. Нет, то была вина, признание своего проступка. Но, быть может, люди и впрямь заслужили равнодушие богов после того, что те потеряли из-за нас?

«Мы не боги — мы сиды». Даже когда мы продолжили молча идти друг за дружкой, эти ее слова звенели у меня в ушах погребальным боем. Все мои претензии, все чаяния, все надежды развеяло тем самым ветром, что снова поднялся, всколыхнув белую шерсть волчицы и рыжие косы Госпожи, прежде чем понести ее дальше по дорожке из золоченных листьев. Значит, я верно поступала, что никогда не уповала на богов. Сначала эта мысль откликнулась внутри досадой, даже ужасом, но затем все улеглось. Ведь ничего, — ничего! — не изменилось. Люди ни раз справлялись с бедствиями сами, а мы с Солярисом и вовсе были вместе лишь благодаря им. Сумели обойтись без божественной подмоги в первый раз, сумеем обойтись и во второй.

Поняв, что на сим мой разговор с Волчьей Госпожой окончен, я замедлилась и наконец-то дождалась Соляриса. тот послушно соблюдал запрет не вмешиваться и не позволял Кочевнику с Мелихор снова сцепиться, внимательно следя, чтобы те шли на двадцать, а то и тридцать шагов друг от друга. К тому моменту мы, оказывается, почти полностью преодолели Кристальный пик, покуда уже через десять минут раздалось:

— Открывай, господин совиный! Волчья Госпожа к тебе пришла! Ну же, открывай! Оглох что ли?!

Верещание Дагаз наверняка слышал весь лес, поэтому было маловероятно, что Принц мог ее не услышать. Тем более, что священная обитель его оказалась вовсе не такой громадной, как я себе представляла. Действительно совиный дом — и не замок, и не гнездо, но все равно сказочное диво.

Дом стоял на самой вышине средь хрустальных деревьев, растущих полукругом, и листья на них, в отличие от деревьев прочих, росли не прозрачные, а золотые. Точь-в-точь такие же, какие летели по ветру и выстилали Госпоже дорогу, а теперь же собрались охапкой у порога, как ковер. Ими было засыпано все крыльцо, прямо сквозь которое росли еще деревья, поддерживая конструкцию дома подобно колоннам. А в поддержке этой она нуждалась еще как, ведь была очень, — очень! — высокой, не меньше семи этажей. Стояли они друг на друге неровно, а как ящики, неуклюже нагроможденные на морском причале; второй этаж съехал куда-то вправо, третий — влево, а четвертый словно кренился назад, утягивая за собой остальные. Из-за этого казалось, что весь дом танцует и вот-вот рассыпается на части. К верху он сужался, заканчивался острым шпилем, царапающим сумеречное небо, и маленькие, треугольные, хаотично разбросанные башенки торчали со всех его сторон.

Дом был несимметричным, косым, но при этом завораживающе прекрасным. Усыпанный разноцветными мозаиками, он сверкал, как королевская сокровищница, а окон в нем, разных форм и размеров, насчитывалось столько, что, казалось, в некоторых частях дома совсем нет стен. Обитель Принца словно вобрала в себя сразу все его ипостаси — мудрец, вдохновитель, поэт, покровитель убийц. Черное дерево, стекло и драгоценности.

— Открывай, пернатый господин!

Дагаз первой запрыгнула на овальное, как сплющенная монета, крыльцо, и принялась барабанить по двери рогатым черепом на своем посохе, пока ее ворон, усевшись на подоконник, пристукивал клювом по витражу. Но ни через минуту, ни через пять, ни через десять, как они ни старались, никто нам так и не открыл.

— Это мы что же, столько дней ползли в эту тараканью срань, чтобы Совиного Принца дома не оказалось?! — возмутился Кочевник, буквально сняв у меня с языка слова, которые я никогда бы не решилась озвучить.

Его голова, выбритая по бокам, блестела от пота, а тонкая косичка под шеей расплелась и растеряла все бусины, которые Тесея старательно вплетала в них на прошлом ночлеге. Сама Тесея, впрочем, выглядела и того хуже — еле держалась на ногах от усталости, покачиваясь, как и Мелихор, усевшаяся прямо на землю в ворох позолоченных листьев. Лишь Солярис держался степенно: только сложил руки на груди и многозначительно приподнял правую бровь, нетерпеливо притоптывая. За всю дорогу через Кристальный Пик он не проронил ни слова, однако тело тоже выдавало его: волосы лежали в беспорядке, губы потрескались, а золотые глаза потускнели, кажущиеся оранжевыми из-за лиловых теней, пролегших под ними.

— Хм, — Волчья Госпожа подошла к двери, и Дагаз тут же уступила ей место, склонив голову низко-низко. Вот только стучать Госпожа не стала: просто подтолкнула дверь своим посохом, и та тут же открылась нараспашку, впуская внутрь вихрь из листов и выпуская спертый воздух с запахом кожаных переплетов, чабрецового чая и сухой древесины. — Похоже, Принца и впрямь нет дома. Но, кажется, причина на то весомая.

Госпожа скрылась внутри следом за своей волчицей, едва протиснувшейся в двери, и мы по очереди вошли тоже. Так же по очереди каждый из нас и вздохнул, потрясенный тем погромом, что здесь царил. Стулья, обтянутые красным бархатом, лежали перевернутые, со сломанными ножками и погнутыми спинками. Обеденный стол же и вовсе был расколот пополам, опрокинутый на бок в углу средь осколков глиняной посуды, с которых на деревянные половицы еще капал остывший чай. Чуть дальше пол покрывал тонкий слой размазанного воска — кто-то разбросал свечи с полок и держателей, и удивительно, как те ничего не подожгли. Благо, верхние этажи беспорядок не затронул: нужно было лишь задрать голову, чтобы увидеть их все, ибо потолков в доме не было вовсе, как и деления на комнаты. Дом представлял собой единое пространство, как огромный и высокий Медовый зал. Всюду стены подпирали книжные шкафы, забитые фолиантами, но нигде не было ни лестницы, ни даже маленькой табуретки, чтобы встать и дотянуться до них.

Впрочем, оно и понятно: зачем лестницы тому, у кого есть крылья?

— Так вот, чего в сиде так пусто стало... — проговорила Госпожа, поднимая свечи одну за другой, берясь пальцами прямо рядом с фитилями, но не обжигаясь. — Вы никого не повстречали на пути к саду, я права? Значит, опять распоясался.

— О чем вы? — нахмурился Солярис, но Госпожа только покачала головой и поставила пару устеленных мехами кресел на место, поддев их набалдашником посоха, словно те ничего для нее не весели.