Кровь боярина Кучки

Итларь скакал чуть обочь, чуть ближе дострела стрелы. Его аргамак оставался в силах лишь удерживать расстояние, не сокращать его. Пена с удил попадала на лицо Рода - трудно булано-пегому! Судя по задранной морде аргамака с разинутой пастью, тому тоже не легче. Кто раньше отбросит копыта? Только так могла закончиться эта скачка.

–  Эй!.. Эй!.. Эй!..
– доносился до юноши зов Итларя.

Он увидел, как ханич откинул в сторону свитый в кольцо аркан. За ним полетел снятый с плеч сайдак. Следом - меч, выдернутый из ножен. Даже отстёгнутый от пояса нож Итларь намеренно повертел и выпустил из рук. Бросив поводья на луку седла, он распростёр совершенно пустые руки.

Род стал сдерживать булано-пегого. Всадники наконец поравнялись.

Оба юноши какое-то время мерились взглядами, тяжело дыша.

–  Что ты хочешь, ханич Итларь?
– спросил Род.

–  Ты силен и вооружён, - задыхаясь, сказал половец по-русски, - Я слабее и безоружен. Одного хочу: выслушай меня.

Род опустил поводья.

–  Думаешь, я схитрил?
– чуть усмехнулся ханич.
– Прикинулся безоружным, чтобы остановить тебя и задержать разговором, а вооружённые всадники мои уже скачут?

–  Я так не мыслю, - по-русски отвечал Род.
– Твоё лицо не говорит о злом умысле. Хотя половецкие лица часто непроницаемы. Ты не таков.

–  Я половец лишь наполовину, - сказал Итларь, - Моя мать - русская княгиня. После гибели мужа попала в половецкий плен. Мой отец женился на ней. Он любит русских.

–  Всех славян или только русских, что вокруг Киева?
– уточнил Род.

–  Он не различает, - помотал головой Итларь.- Для него поляне и кривичи одно слово - русь.

–  Ты хочешь, чтоб я возвратился в плен?
– спросил Род.

–  Да, - ответил Итларь, - Моя просьба смешна сейчас. Я поклялся отцу, что верну тебя, и хочу сдержать слово.

–  Ух-ух-ух-у-у-ух!
– закричал Род филином, - Я бродникам давал слово, что не убегу от них, и сдержал его. А они продали меня половцам. Зачем мне де ржать чужое слово?

Итларь снял шлем и, к вящему удивлению Рода, перекрестился.

–  Как перед Богом, освобожу тебя, если ты вернёшься!

–  Давно крещён?
– полюбопытствовал Род.

–  А тебе в диковину?
– подметил Итларь.
– Хан Амурат крестился в Рязани, хан Айдар - в Киеве. А я половец только наполовину. Я обучался в православном монастыре.

–  Язычник?
– не заметил его движения ханич.

–  Нет, с прошлой осени христианин, - отпустил поводья Род.
– Ну будь здоров, Итларь!

–  Постой!
– опомнился ханич.
– Одолжи твой нож.

Род остановился и кинул ему ятаган, подарок Беренди. Юный половец ловко ухватил его на лету и приставил лезвие к своему солнечному сплетению.

–  Клянусь!
– крикнул он.
– Если меня оставишь, вспорю себе живот. Видел, как это делают?

Подъехав, Род внимательно всмотрелся в его глаза и решительно поворотил булано-пегого.

–  Смерть твоя от ножа, - грустно сказал он.
– Но не в животе, а в спине. И не так уж скоро. А сейчас веди меня назад в плен, коли такова судьба.

2

–  Я все позабываю спросить тебя, Итларь, - поднял голову с кошмы Род.
– Как ты выискал нас, беглецов, в бездорожной степи?

–  По сакме, - качаясь на пятках, ответил ханич.
– Сакма - след на траве. Особенно по росе можно определить конный или пеший путь: сколько человек ушло, куда и примерно когда…

Род откинулся на кошму, и опять воцарилось молчание.

Я уж и ниц перед тобою падал. А перед кем я когда-нибудь падал ниц?

Да, в первый же вечер по возвращении Рода в плен ханич бил перед ним земные поклоны за свой невольный обман. Тугоркан наградил сына за успешную погоню серебряным кинжалом с дорогими каменьями и редким харалужным [197] лезвием, а пленника отпустить отказался. Кчию отбили пятки, отсекли голову, а Рода сделали нукером [198] при Итларе, перевели из землянки в богатую вежу ханича и… оставили в плену. С тех пор вот уже два месяца ханич ежедень улещевает отца, и все без толку. Вот и нынче раб-грек принёс на обед любимое кушанье русского пленника - сочный казан-кабав [199] и на запитки освежающий яурт [200] , а ещё Итларь принёс очередной отказ Тугоркана.

[197] ХАРАЛУГ - цветистая сталь, булат.

[198] НУКЕР - отрок при господине, телохранитель.

[199] КАЗАН-КАБАВ - жареная крошеная баранина.

[200] ЯУРТ - холодный овечий варенец, заквашенный сметаной.

–  Ты бы пригрозил отцу брюхо себе вспороть ятаганом, - ядовито напомнил Род.

Итларь тяжело вздохнул.

–  Уж не однажды приставлял лезвие к животу. Ты поверил, он - нет.

–  Выходит, меня, простофилю, легко переклюкать [201] , а с Тугорканом шайтан не шали?
– с досадой отвернулся юноша к стене.

Итларь подполз к нему и положил руку на плечо.

–  Друг мой, не серчай. Видит Бог, я из кожи вон лезу, чтобы сдержать свою клятву. Потерпи ещё чуть-чуть. Чем тебе со мной не житье?

[201] ПЕРЕКЛЮКАТЬ - обмануть.

Род резко повернулся к нему лицом.

–  А ты хоть единожды в плену был?
– Итларь помотал чёрной курчавой головой.
– Ну, так, где же тебе понять меня?
– повысил голос несчастный юноша, - Я-то в плену был дважды. А теперь благодаря тебе - трижды!

Опять надолго их разъединило молчание.

–  Пойдём, разомнёмся?
– первый нарушил его Итларь.

Оказывается, в Киеве он учился искусству русской борьбы у самого Огура Огарыша, оружейничьего тысяцкого Улеба. Этот Огур вовсе не был ослушником и лентяем согласно прозвищу. Он обустроил в столице на греческий лад гимнасий, где отпрысков бояр и детей боярских превращал в непобедимых борцов. Однако глухоманная школа лесного бродника не уступала столичной. Род неизменно одолевал. Итларь же упорно относил свои поражения не за счёт учителя, а за счёт явного превосходства противника в физической силе.

На сей раз приглашение ханича прозвучало втуне. Привередливый пленник даже не удостоил ответом, вновь отвернулся к кошмовой стенке.

–  Ну не береди свою и мою душу, друг мой любезный, - погладил его локоть Итларь, - Опять пойду к отцу, опять стану упрашивать. Если не согласится, сам себя умертвлю как клятвопреступника.

–  Ты не сделаешь этого, - холодно откликнулся Род.
– Твоя смерть - от ножа в спине. В спине нож не самоубийцы, а врага. Такова судьба. И её, как я убедился внедавне, переиначить нельзя.

Итларь тяжело вздохнул и покинул вежу.

–  Ханич приставил тебя за мной следить?
– резко спросил Род, почти с ненавистью глядя на парнишку.

–  Не следить за тобой, а тебе служить, - лениво поправил Кза.
– Мало ли что попросишь… Чего так глядишь? Хочешь снова бежать, беги. Я не шевельнусь. Все равно поймают.

Род, вернувшись из зарослей ханьги, прилёг рядом.

–  Скажи-ка, Кза, - ласково начал он, - В степи… когда мне удалось ускакать… помнишь?

–  Как не помнить?
– ответил Кза.
– Я там был.