Кровь боярина Кучки

–  Вот именно. Потому и спрашиваю. Скажи, хан Кунуй и Итларь мирно разошлись?

–  А чего ты тревожишься?
– удивился Кза.

–  Мне покоя не даёт мысль, - признался Род.
– Страшного врага приобрёл себе наш ханич. Зря он заарканил Кунуя.

–  Тьфу на Кунуя!
– вскочил Кза, - Трусливые шакалы бежали со своим ханом. Каков хан, такова и орда.

–  Их было меньше, - напомнил Род.

–  Храбрый врагов не подсчитывает, - возразил Кза.
– А угроз-то было, угроз! Угрожает только трусливый.

–  Не сказывали, за что они убили Беренди?
– спросил Род.

–  А, кто-то из них воровал коней, - отмахнулся Кза.
– Наш торчин его отлупил. Вот и месть!

Род задумался. Кза не сразу успокоился:

–  Что это, люди, что ли? А тоже ещё - кыпчаки [202] .

Подскакал и спешился радостный Итларь.

–  Пойдём, Рода (так он ласкательно произносил), пойдём в вежу. Новость есть!

Род, как подброшенный, вскочил. Однако рано обрадовался.

[202] КЫПЧАКИ - половцы.

–  Завтра в Шарукани ба-а-альшой хурултай!
– возвестил Итларь.
– Отец сам едет и нам обоим велел быть с ним. По возвращении обещает тебе свободу.

–  Этому обещанию ты и радуешься?
– угрюмо опустился Род на кошму.

–  Разлуке с тобой я бы так не радовался, - поугрюмел и Итларь, - Ты бы только радовался.

Род не выдержал, поднялся и крепко-накрепко обнял ханича, тот даже застонал.

–  Не считай меня плохим другом, - попросил пленник, - Будь я свободным, не расстался бы с тобой ни в жизнь. Таких, как ты, на этой земле не много.

–  Только не раздави меня, - вывернулся из его объятий Итларь, - Я верю в твою дружбу и понимаю твой гнев.

–  Какой гнев?
– отвернулся Род.
– Просто-напросто злющая тоска…

3

На этот раз кони мчались на юг в сторону прямо противную той, что сулила Роду свободу. Тугоркан, окружённый свитой, тащился далеко позади в кожаной колымаге, прижав лодыги к кошме. Итларь с Родом борзо опередили хана.

–  Что ты думаешь о моём отце?
– спросил ханич, когда они остались в степи одни.

–  Чтобы узнать человека, мне нужно в его глаза заглянуть, - отвечал пленник.
– Живу у вас больше года, а видел твоего отца дважды. Единожды в ханской веже, будучи посланным Беренди. А вдругожды под открытым небом, когда показывал ему нового коня, своего объездка [203] . Оба раза видел не глаза - щёлки.

Итларь тяжело вздохнул и переменил разговор:

–  Шарукань - большой город, можно сказать, столица кыпчаков. Вот перебредём Дон, встретим две речки - Уру-Сал и Кара-Сал. При их слиянии - Шарукань.

[203] ОБЪЕЗДОК - только что объезженный конь.

–  Знаю, - перебил Род.
– Новгородский волхв, мой учитель, был в Шарукани. Он рассказывал: этот город давным-давно основал хан Осень.

–  Верно!
– подхватил ханич.
– А знаешь, их было два брата, два половецких великих мужа - Гергень и Осень. Оба назвали своих сыновей Аепами. Дочь одного Аепы взял в жены ваш суздальский князь Гюргий, а дочь другого Аепы - черниговский князь Святослав Ольгович, брат нынешнего великого князя Киевского.

Род с интересом оборотился к ханичу:

–  Я об этом вневедоме.

–  Так было сделано, - продолжал Итларь, - чтобы половецкое царство Дешт-и-Кыпчак никогда не воевало с Русью. Но не прошло двух лет, как Шарукань пала под ударом могучего Мономаха. А сын его Гюргий, женатый на дочке Аепы, к этому удару приложил руку.

–  О том походе мне ведомо, - придержал коня Род, дабы поравняться с ханичем.
– Иное для меня внове: Мономашич с Ольговичем - родственники!

–  Женаты на двоюродных сестрах, - уточнил ханич. И добавил: - В Киеве перед моим отъездом выстоплеты говаривали: смоленский князь Ростислав женил сына своего Рюрика на дочке хана Белука. Да что там! Родной брат Гюргия женат на моей племяннице у русских князей половчанки нынче в любви!

–  А у ваших князей?
– усмехнулся Род.
– Твой отец женился на русской. А князь половецкий Сан-туз, к кому мы едем на хурултай?

–  Нет, князь Сантуз взял жену из Великих Булгар, - почему-то просветлел лицом ханич.

–  Вижу, ты очень радуешься, едучи в Шарукань. Неужто так любишь праздники?
– спросил Род.

–  Степные люди охочи до праздников, - прищурился в сторону своего нукера повеселевший Итларь.
– Однако открою тебе по-дружески: не праздник манит меня.

–  Не праздник?
– удивлённо откликнулся Род.

–  Очень хочется повидать Текусу, - мечтательно произнёс Итларь.

–  Что за птица - Текуса?
– полюбопытствовал Род.

–  О!
– воскликнул Итларь.
– Верно ты сказал: она птица. Юная степная орлица! Дочка князя Сантуза. Маленькая правительница большого половецкого царства.

–  Дочка?.. Правительница?..
– не понял Род.

–  Видишь ли, - смутился Итларь.
– Отец сказывал, жена-булгарка крутила слабым Сантузом, как пряха веретеном. А позапрошлой весной на тонком донском льду её каптан [204] провалился. Ханшу из воды извлекли, да не смогли извлечь из лап смерти. Так застудилась! С тех пор Текуса заняла её место рядом с отцом. На всех пирах сидит с ним, во всех думах участвует, словно зрелый муж. Старейшины, малая дружина очень недовольны. От предков такой нелепоты не было в Диком Поле.

[204] КАПТАН - зимний крытый возок.

–  Такого не стерпели бы и наши вельможи, - вставил Род.

–  Шаруканцы терпят пока, - засмеялся ханич. И тут же помрачнел: - Боюсь, измыслят беду. Правда, Текуса очень умна. Выучена в Великих Булгарах у исламских начётчиков и арабских мудрецов. Её советы мудры. Да ведь великий ум слаб без великой хитрости.

–  Выдадут замуж в чужую страну и избавятся от докуки, - предположил Род.

–  Нет, нет!
– запротестовал ханич.
– Мне лишь единожды случилось говорить с ней. Прошлым летом на таком же, как нынешний, хурултае. Текуса сетовала, что царство Дешт-и-Кыпчак поделено на многие орды под началом независимых ханов. Власть Сантуза меньше, чем киевского Всеволода. Это плохо. Мечта Текусы - подчинить все орды сильной Шарукани. Разве она уедет от своей мечты? Мне страшно за неё.

–  Женись на ней, княжна станет вдвое сильнее, - посоветовал Род.

Ханич грустно покачал головой:

–  Текуса хочет сама указать избранника. Кому разрешит засылать сватов, тот станет её мужем.

–  Ну и бой-девка!
– прищёлкнул языком Род.

Они остановились перед пологим спуском, за которым серебрился харалужный ятаган Дона.

Знатоки указали брод.

Конские копыта на мелководье распугивали табуны рыбной молоди.

После недолгой скачки забурело на окоёме пылевое облако над половецкой столицей. Невысокий земляной вал ощетинился слабым тыном из тонких палей.