Кровь в его жилах

— Волков, слушаю!

— Это Светлана… — начала было она и не договорила — Мишка оборвал её полным любви голосом:

— Душа моя, ты все же пришла в себя… Я так боялся за тебя. А эти клятые мертвяки в Зерновом все никак не угомонятся — я даже вырваться к тебе не могу. Ничего-о-о! Сейчас они как пожалеют у меня! Скоро буду, душа моя.

— Михаил… — еле вклинилась она в поток его слов. Впрочем Мишка её не услышал, продолжил как ни в чем не бывало:

— Свет моей души, прошу: никому не доверяй! Вообще никому! Ни Рокотову, ни Александру — никому, даже моему отцу. Никому! Ты в опасности, еще бы понять: почему. Но разберемся, ты только не доверяй, хорошо?

— Хорошо, — согласилась Светлана. — Миша…

Она оборвала себя — забылась и обратилась к нему, как тогда, в сентябре, а ведь для него ничего не было.

— Наконец-то, — с дикой, горчащей нежностью в голосе выдохнул Михаил. — Прошу, обращайся ко мне так и дальше, свет моей души. Знала бы ты, как ты мне дорога!

А вот это было совсем некстати. И пусть почти впервые Михаил заменил свои признания в любви на более спокойное «дорога», Светлане стало не по себе, она кашлянула, быстро меняя тему:

— Миша, ты же защищал работу в университете по проклятьям, верно?

Ей удалось озадачить княжича — он задумчиво, теряя все влюбленные нотки в голосе и всерьез обдумывая её слова, сказал:

— Ты думаешь, что на тебе проклятье? Это вряд ли. Я бы заметил. Александр бы заметил. Да, бывают привлекающие неприятности проклятья, но они сильны и были бы видны, хотя если тебе передали проклятый предмет, то…

Она оборвала его, пока он не ушел в ненужные дебри рассуждений — она-то о племянниках Матвея беспокоилась:

— Нет-нет-нет, я всего лишь хотела спросить: тебе что-нибудь известно о проклятии рода Юсуповых? Может, ты делал по нему работу?

Михаил задорно рассмеялся, на миг вселяя в Светлану уверенность, что все с проклятьем Юсуповых легко и понятно, только помогать этому роду не спешат из личных побуждений.

— Свет моей души, я бы свою душу заложил, чтобы сунуть свой нос в их проклятье, но увы. Подробностями родовых проклятий, особенно такой силы и продолжительности, делиться не принято. Знаю только одно — оно из разряда неснимаемых.

— Совсем?

— Ему триста лет, так что думаю — совсем, а что?

— И никакой возможности его снять? — обреченно спросила Светлана.

Михаил подобрался — это так и слышалось в его голосе:

— Если будут все подробности проклятья от самих Юсуповых, то можно будет подумать… Варианты есть всегда, просто их приемлемость обсуждаема… Хотя именно Юсуповы вряд ли задавались вопросами приемлемости — проклятье уничтожает их род на корню. Светлана, можешь смело рассчитывать на мою помощь.

Она неловко поблагодарила его и попрощалась, услышав напоследок заверения, что никакие мертвяки Михаила больше не задержат в Зерновом. Нежити в пору было сочувствовать — столько желания с ней покончить прозвучало в голосе Михаила.

Светлана положила нагревшийся кристальник на тумбочку и откинулась на подушку, не зная, что делать дальше. Надо дождаться Александра и уже тогда думать. В вину Рокотова верить не хотелось. Светлана себе поклялась: если она всерьез будет рассматривать его виновность, то и Александра она тоже внесет в число подозреваемых. Он тоже тогда заходил в палату. Он был в палате и прикасался к Баюше.

В коридоре раздался звонкий голос Демьяна, громко приветствовавшего Громова и неизвестного «вашего высокородия!». Громов что-то мягко высказал Демьяну, было слышно, как тот привычно забурчал, упрямо доказывая, что именно так он и сказал. Незнакомый уверенный, с бархатистыми нотками голос оборвал Синицу. Интересно, кого там принесла нелегкая?

В дверь требовательно постучали, и Светлана, быстро поправив на себе халат и одеяло, разрешила войти. Первым зашел незнакомый молодой мужчина, возрастом чуть младше Громова. Короткие светлые волосы, мужественное, гладко выбритое лицо, голубые глаза, чуть прикрытые густыми ресницами.

Небольшой шрам на скуле, почти малозаметный, не портил мужчину, а вот голубой мундир и серебряные погоны с характерными лазоревыми полосками — очень даже. Жандарм. Незнакомый. Светлана не знала всех жандармов в Суходольске, но ротмистров тут было по пальцам сосчитать, так что этот жандарм приехал явно из Москвы, как и говорил Демьян. Столичный хлыщ — так он его назвал. Демьян был в чем-то прав: шинель и мундир были пошиты у хорошего портного, уж в этом Светлана разбиралась. И почему не опричнина заинтересовалась ею. С теми хоть договориться можно. Светлана не сдержала улыбки: как быстро она поменяла свое мнение об опричниках этой осенью. Еще недавно она боялась их как огня.

Громов шагнул вторым в палату, захлопнув дверь прямо перед любопытным носом Демьяна. Мужчины почти в унисон поздоровались, и Громов, совсем заросший щетиной, словно не появлялся дома все это время, пока Светлана валялась без сознания в больнице, указал рукой на мужчину:

— Светлана Алексеевна, позвольте вам представить…

Тот не стал ждать — лихо по-военному кивнул и молодцевато, словно играясь, щелкнул каблуками начищенных до блеска сапог:

— Ротмистр Аксенов, Максим Яковлевич. Московское сыскное охранное отделение. К вашим услугам!

По положению он был выше Светланы на чин, и прав был Александр, когда поправлял Демьяна: это высокоблагородие, а не высокородие — Аксенов был гораздо ниже Громова по положению. Забавно, что они служили в одном ведомстве, но жандармерия исконно всегда была выше обычной полиции. Вот это пердюмонокль!

Громов, не иначе, чтобы не создавать лишних трений из-за разного положения, отошел к окну и, сложив руки на груди, замер статуей сосредоточенности. Наверняка обдумывает дело, которое у него увели из-под носа. Он не привык сдаваться, а уж о его привычке к копированию документов она знала.

— Ваше вы…

Аксенов улыбнулся слишком сухо и заученно, словно лампочку зажег при входе в помещение — обычное, машинальное действие. Михаил улыбался далеко не так. Жаль только, что в последнее время он научился от Александр серьезности, а в ответ научить Сашу улыбаться так и не смог.

— Не стоит, Светлана Алексеевна. Даст Бог, нам с вами еще вместе служить и служить на благо Суходольской губернии.

Светлана приподняла в легком удивлении бровь и посмотрела на замершего у окна Александра. Ротмистр — звание, подходящее для начальника губернского охранного отделения. Неужели его прислали на место Рогозина? Александр лишь кивнул на её молчаливый вопрос. Только понял ли, что она имела в виду. Хотя любой человек будет лучше, чем Рогозин. Может даже повезет, и этот Аксенов наведет порядок среди зарвавшихся рогозинцев?