Кровь в его жилах

Она вышла из кромежа рядом с Александром, тут же подхваченная его крепкой рукой под локоть. Может, он все же не из тех, кто создает проблемы? Может, он из тех, кто признает свои ошибки?

Александр твердо сказал, глядя Матвею в глаза:

— Завтра же посетите своего доктора и возьмете справку, что являетесь больным и нуждаетесь в послаблении в пост. Он наступит на днях. Отныне за вашим питанием буду пристально следить я. Не потому, что вы подозреваемый, а потому что нельзя так над собой издеваться. О Юсуповых будет доложено в опричный сыск. Дело будет открыто и доведено до конца — мое слово. А сейчас я вас оставлю…

Он не договорил — сегодня день такой, кто никто не доводит до конца свои мысли. В этот раз Александра и Матвея прервали звонки кристальников — они зазвонили почти одновременно. Мужчины дружно извинились перед Светланой, а потом принялись отчитываться: один перед полицмейстером, а второй перед губернатором об эфирной вспышке шестого уровня, засеченной магдетекторами Уземонского полицейского участка.

Светлана сама еле дохромала до кровати и без сил опустилась на неё, укрываясь одеялом. Светлану до сих пор потряхивало от рассказа Матвея. Хотелось одного — залезть под одеяло с головой и забыть об окружающем мире, где даже князья издеваются над своими детьми. Князей не привлечет к ответственности полицейский, князья отвечают только перед императором. И опричниной. Хорошо, что Сашка все понял и принял сторону Матвея. Она позволила себе быть слабой: закрыла глаза, погружаясь в оцепенение — звонки кристальников продолжались и продолжались. Теперь до Александра дотелефонировал губернатор, а до Матвея добрался полицмейстер. Хлопок двери и уход Александра она пропустила, как пропустила и то, что Матвей присел на стул и достал из кармана пальто новый кристальник, вкладывая холодный медный корпус в её ладонь:

— Елизавета Павловна…

Она заставила себя открыть глаза и развернуться к Матвею, старательно забывая о не отпускающей её боли:

— Почему ты раньше никогда не рассказывал о себе?

Кристальник её сейчас не волновал — она выпустила его из ладони. Пальцы её откровенно дрожали. Сердце трепыхалось где-то в горле. Морить голодом собственное дитя во имя рода… Для его процветания! Это не укладывалось в голове.

Матвей еле слышно сказал:

— Потому что я знал — вам…

— Тебе!

Он послушно поправился:

— Тебе будет плохо от этого. Ты же понимаешь, что сделать что-то Юсуповым можешь только как императрица, а это то, чего ты всеми своими силами стремишься избежать. Хотя жаль. Из тебя выйдет удивительная императрица — ты единственная, кто может оказываться в самой гуще событий практически моментально — через кромеж. Ты единственная, от кого ничего невозможно скрыть. И не надо прикрываться невежеством и отсутствием образования. Во-первых, эпоха самодержавия канула в Лету, а во-вторых, никто лекции не отменял. Как императрице тебе…

— Матвей, не надо, прошу…

— Не буду, — послушно прекратил пророчествовать он. — Только вновь повторюсь: я ни о чем не жалею. Даже о будущих лишениях, которые я, между прочим, выбрал осознанно. Враг, который пытался тебя уничтожить, выше меня по владению эфиром. Он так легко подменил твое будущее, что мне страшно за тебя. И за Сашку — если я ошибаюсь, и все направлено против него. Все же нельзя списывать со счетов возможность мести со стороны княгини Волковой. Саша тогда на Вдовьем мысе не все предусмотрел. Досадные ошибки могут случаться со всеми. Прошу, позволь мне…

— Нет! — говорить Светлане было сложно. — Не обсуждается!

Он кивнул:

— Да, ваше императорское высочество! Никак нет. Не предам ваше доверие! И на ужин в меня запихают уху. Стерляжью. А утром…

Она устало заметила:

— Матвей, прекрати юродствовать.

— Хорошо, не буду. — Он взял с кровати и переложил на тумбу артефакт связи: — это новый кристальник — прежний не выдержал жара светоча и расплавился. Номер старый. Михаил уже предупрежден о том, что ты пришла в себя, только приехать не может — он в губернии разбирается с какими-то выползшими из-под земли мертвяками. Сказал, что будет в городе завтра-послезавтра. Просил тебя не беспокоиться о нем. Как-то так.

Светлана всматривалась в Матвея. Её тревожили его откровенная ложь о должности начальника магуправы и нежелание рассказывать Александру о своем алиби. Расскажи он все честно сразу — никаких подозрений не было бы.

— Матвей…

Он вздохнул — вот тяжело общаться с оракулом! — и сам ответил на незаданный вопрос:

— Я не мог поговорить с Громовым — не моя тайна.

— А мне…

— А тебе могу. Должность мне выхлопотал мой брат — мы с ним не совсем потеряли связь. Он… Его жена Татьяна и дети сейчас находятся в одном из местных скитов. Я присматриваю за ними. Ему не повезло изначально. Насмешка судьбы — у него родились близнецы. Он, узнав об этом еще во время беременности Татьяны, сразу же спрятал её в скиту. Он не смог выбрать мертвеца среди своих детей. У него мальчик и девочка. Девочка родилась второй, если тебе важно. Он просил у меня помощи — я не смог ему отказать. Только все так зыбко — проклятье может лечь в любой момент. Я не могу выдавать тайну детей даже Громову — это может непредсказуемо утечь прочь, и я не знаю, чем все тогда закончится. Феликс просил и твоей помощи. Он поклялся, если ты поможешь, верно служить тебе и твоему роду. Так что тебе будет на кого опереться. Юсуповы, Волковы, Дальногорские…

— А эти откуда? — опешила Светлана.

Матвей озорно улыбнулся:

— А это сюрприз. Не хочу портить его. Сама увидишь и все решишь — принимать их помощь или нет. Вроде, все рассказал, Елизавета. Пойду я — Александр тоже давно не ел, с самого утра на ногах, а ему ты ничего по этому поводу не выговорила. Отдыхай — я же вижу, тебе плохо. Может, позвать Авдеева?

— Нет, спасибо, это не физическая боль, Матвей… А как тебя ласково называли?

— Меня? — удивился мужчина. — Меня никто ласково не называл, если честно.

Даже сердце заныло от боли. Светлана сглотнула вязкую слюну.

— Тогда, Матюша… Прошу, не совершай глупостей, хорошо?

— Обещаю! — сказал на прощание он и все же вызвал медсестру к Светлане. Она же… Она ничего не хотела. Физическая боль хоть чуть-чуть заглушала душевную. Она… Имеет ли она право отсиживаться в стороне? Имеет ли она право венчаться на царствие? Ведь она Григорьевна, а не Павловна. И надо ли ей это. Она может стать худшей правительницей, хотя бы потому что её не готовили к этому. Надо искать другой путь, чтобы останавливать зарвавшихся князей и власть имущих. Когда-то ей казалось, что место мага её вполне устраивает, но это оказалось не так.

От обезболивающих уколов она отказалась, как отказалась и от ужина. И звонки кристальника не стала принимать. Накрылась с головой одеялом и, то и дело проваливаясь в легкое забытье, лежала и думала. Боль в мышцах нарастала толчками, голова болела так, что стало подташнивать. Черная вода, утаскивающая на дно беспамятства, была близко и была почти благословением для Светланы, которая потеряла свой путь. Она потеряла ориентиры, она потеряла остатки уверенности, что поступает правильно.

Баюша в темноте перебралась к ней на кровать и завела свою утешающую песню, но даже она была не в силах удержать рвущуюся из Светланы боль.

Звуки в коридоре совсем стихли. Больница погрузилась в сон, только редкие крики: «Мама! Мама, забери меня отсюда!» — разрывали тяжелую тишину. Даже звуки шагов волнующегося Громова смолкли.

Он пришел в полночь. Все же не выдержал, когда сама Светлана почти погрузилась в поверхностный, болезненный сон. За окном кто-то бессмысленно запускал в небеса фейерверк. Яркие золотые искры сыпались с неба на землю и гасли, теряясь в свежих сугробах. Светлана тайком, через старательно не дрожащие ресницы подсматривала за Сашкой. Он погладил Баюшу, заставляя её мурлыкать сквозь сон, потом ласково провел пальцем по щеке Светланы, поправляя выбившуюся из косы прядку. Хрипло, заставляя сердце сбиваться с ритма, пробормотал: