Кроваво-красный

 "Я не справился, Спикер".

 Мысль до сих пор не приживалась, разум раз за разом обходил ее, на пустом месте создавая иллюзии. Впервые за долгие годы начали сниться сны — не убийства, совершенные теми, на кого указывала Мать Ночи, а те, кто должен быть в убежище. Маленькая Очива тащила за руку к мишени, показывая на попавшую в центр стрелу, Тейнава с гордостью демонстрировал только что заточенный нож, Винсент долго и обстоятельно рассказывал о недавно прочитанной книге.Тацкат предлагал сыграть в карты, пока не видит Мэг. Альга призывала вести себя достойно и не предаваться азартным играм, после чего подсаживалась к ним, и в колоде появлялись лишние карты.

 Во сне. В реальности же...

 — Я... ознакомился с отчетом Аркуэн... — Слушатель взглянул нарочито сурово, пряча за строгостью свое нежелание смотреть в глаза. — Мне не хотелось принимать такие меры, но предательство должно быть наказано. Если гниет один палец, нужно отсечь его, пока болезнь не поразила всю руку.

 Сохранять спокойствие. Не думать о том, что сейчас в рукаве спрятан метательный нож, и что он глубоко войдет между глаз босмера. Не думать о том, что хватит сил справиться с Матье, который ближе всех и который занял нынешнюю должность благодаря своему повиновению, а не умению убивать... Хавилстен сильнее. А Алвал Увани, несмотря на искалеченную руку, испепелит на месте после первого же неверного движения.

 Оставшаяся в живых Терис не давала права рисковать собой.

 — Твой выбор душителя очень меня тревожит. — Слова Анголима вплелись в едва зародившуюся мысль о полукровке. — Очень неразумно и поспешно, хотя я отчасти понимаю твое состояние. Но она... Терис, конечно, убила Филиду, но...

 Пауза позволила вспомнить все, заново собрать из навсегда оставшихся в памяти деталей картину, исчерпывающе объясняющую сомнения Слушателя и ядовитую усмешку Алвала Увани. Отрубленные руки командора Легиона в цветастой наволочке, сломанный нос полукровки и панический ужас в глазах — так получилось. Невиданное везение, идиотизм и ни единой возможности выжить, если бы не обстоятельства, сложившиеся в ее пользу. Нелепая история с Франсуа Матьером, вызвавшая такое негодование Аркуэн. Смерть Харберта. Имя нового душителя звучало здесь часто, и каждый раз в связи с каким-то близким к бреду событием.

 — Почему она?

 Потому что в противном случае Аркуэн едва ли оставила бы ее в живых. Потому что лучше она, чем навязанный Слушателем душитель, который стал бы подобием Харберта, связанного своей клятвой перед Черной Рукой.

 — Она быстро учится. — Умение не выказывать сомнений в своих словах не подвело, доля истины не позволила сомнениям просочиться в голос.

 Она училась, делала успехи в алхимии. Изначально хорошо обращалась с луком и отмычками. Если дать ей время...

 — Она не успеет научиться. — Алвал Увани полоснул холодным взглядом. — Этот вопрос не стоит такого внимания. Советую только заранее подумать, кто займет ее место. У меня есть пара убийц, которых я могу рекомендовать. Опытных, дисциплинированных, с прекрасной репутацией. Последнее немаловажно в твоем случае.

 Не думать о ноже. Молчать. Спорить бесполезно, каждое слово данмера будет подрывать остатки веры в какое бы то ни было будущее. Банус Алор видел слишком многое и не преминул рассказать все своему приемному отцу. В подробностях, как и требовалось, не упуская ничего. Его нельзя винить, как и тихого, безукоризненно исполнительного Матье, ни разу не совершившего ни единой ошибки, умело обходящего все конфликты и не вызывавшего ни у кого неприязни. Впрочем, приязни тоже, если не считать Аркуэн, которой было необходимо хоть какое-то близкое существо, а безропотный и спокойный бретонец идеально подошел на эту роль.

 — Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы она соответствовала должности. — Люсьен Лашанс выдержал взгляд данмера, гоня из мыслей тень предательской веры в его правоту.

 Терис слабая. Преданность и желание учиться никогда не исправят от природы хрупких костей и последствий старых ран и переломов. Что-то можно вылечить — Геон хороший целитель, но...

 Нельзя об этом думать. Она выживет, она теперь тоже не имеет права уйти.

 Данмер с шипением выдохнул воздух, но промолчал, скривив губы в ядовитой гримасе и скрестив на груди руки; неподвижные пальцы правой все еще скрывали бинты.

 — Можешь вербовать, кого сочтешь нужным. Но я пришлю человека для поддержания порядка. — Анголим смотрел в угол, тихо стуча пальцами по столу. Колебался, осознавая собственное неумение подбирать слова и скрывая его под маской глубокомыслия. — Нужен кто-то...на место Винсента. Ты в отъезде, а твоя...твой душитель не представляется никому из нас достойным кандидатом, чтобы руководить убежищем.

 Спикер заставил себя промолчать: все возражения сдавались пониманию неизбежности.

 — На этом все. — Анголим аккуратно сложил листы в стопку, и в его глазах прочлось облегчение от окончания тяготившего его собрания. — Все свободны.

 — Да хранит вас Мать Ночи.

 Нявязчивая мысль о ноже в рукаве отпустила, когда зал остался позади.

 Есть время. Слушатель недоволен, и разговор о Терис еще зайдет, но не сейчас. Сейчас еще есть время дать ей вылечиться, найти тех, кто будет выполнять контракты, попросить Винсента...

 Мысль сорвалась с привычного пути, ведущего в пустоту.

 Вампира нет, нет никого, кроме безразличного к чужим смертям Тенегрива и полукровки, раздавленной Очищением и еще не осознавшей обрушившуюся на нее ответственность.

 — Спикер... — Негромкий голос за спиной вынудил обернуться, но не сбавить и без того все еще медленный шаг.

 Матье, светящийся в темноте мертвенной бледностью, нервно сжал пальцы и с трудом поднял лихорадочный взгляд.

 — Я...понимаю, что мои слова ничего не изменят, но... Я сожалею. Я пытался отговорить Аркуэн...

 Может быть, пытался. Матье провел в Чейдинхолле не один год, у него было основание сожалеть. Или пытаться изобразить сочувствие в угоду своему стремлению ни с кем не портить отношений.

 — Спасибо. — Отсутствие искренности резало слух, но бретонец как будто бы поверил, даже перестал комкать край рукава.

 — Если...если понадобится помощь... Вам или Терис...

 — Не стоит. Не усложняй свои отношения с Аркуэн, она не одобрит.

 Душитель промолчал, не находя или не желая находить слов для возражения. В повисшей тишине старая, ничем не обоснованная неприязнь шептала, что было бы не так уж плохо навлечь на него гнев альтмерки.

 — Как...как Терис? — Бретонец напомнил о своем существовании у лестницы, даже с беспокойством взглянул на покалеченную ногу и с трудом удержался, чтобы предложить помощь еще раз.

 Чувство самосохранения спасало его от всех ошибок и вместе с безукоризненной исполнительностью вознесло его так высоко.

 — С ней все хорошо.

 — Я...хотел бы извиниться за то, что держал ее. Спикер приказала, я не мог... Если есть возможность увидеть ее...

 — Я передам. — Желание поскорее уйти заставило крепче сжать трость — достаточно тяжелую, чтобы проломить ею череп.

 — Она сейчас в форте?

 Спикер остановился на середине лестницы, борясь с самоубийственным желанием начать второе Очищение.