Кровавый год

Идеальный квадрат с треугольниками бастионов на углах, окруженный со всех сторон водой — вот какой предстала моим глазам цитадель Шпандау. Ей было от роду почти двести лет — на что надеялся прусский король? На то, что сочетание бастионов и куртин не оставляет мертвых зон? Что кирпичные стены крепки и выдержат обстрел из гаубиц бомбами с зажигательной смесью? Или что мы не посмеем сравнять с землей крепость, где укрылись прусский монарх, женщины и дети, королевская семья и двор?

А аплодировать смерти Волкова в петле у вас совести хватило?!

— Начинайте! — приказал я старшим офицерам армии «Север». — Время поджимает, меня ждут депутаты ландтага Бранденбургской маркграфства.

Я нисколько не ерничал. Как раз недели хватило на то, чтобы подтянуть из Штеттина осадную артиллерию и обозы, а наскоро назначенным депутатам от магистратов, управителей областей, важных чиновников-камералистов — добраться до Берлина. Они ждали меня во Дворце Шарлоттенбург. Наверняка, набились на его крышу и пытаются разглядеть, что сейчас произойдет. Расстояние небольшое, меньше пяти верст. Сейчас будет вам зрелище!

Громыхнуло.

В лесу Груневальд в небо взвились птицы, обеспокоенные странным непривычным шумом, вороны заполошно закаркали. Они могли рассмотреть, как к северо-западу от их обители в воздухе быстро замелькали черные бомбы и стрелы ракет, оставлявшие за собой дымный след. Через мгновение канонада дополнилась звуками разрывов, цитадель скрылась в облаке грязно-красно-серой пыли, обломков, щебня и в ярко пылающем пламени. Столб дыма, все увеличиваясь в размерах, поднимался к солнцу — уродливый гриб на фоне голубого берлинского неба.

Через несколько часов все было кончено. Цитадель превратилась в груду дымящихся развалин, круглая башня Юлиуса — в уродливый огрызок, из которого продолжали вырываться языки пламени. Две стены обвалились прямо в воду — по-видимому, от взрыва пороховых погребов. Никто не выбрасывал флаг и не подавал сигнал капитуляции. Некому! Я надеялся, что женщины и дети смогли укрыться в подземных убежищах.

— Заканчивайте здесь, — махнул я Чике, — и постарайтесь спасти кого сможете. Я в Берлин.

Мой кортеж засвистел, казаки загикал, подражая черкесам. Полным аллюром мы понеслись к западным воротам прусской столицы, лишившейся своего монарха. Город встретил нас безлюдными улицами. Громко цокая на булыжной мостовой, кони вынесли нас ко входу во внутренний Парадный двор дворца, где нас уже ждали депутаты.

Две ровные шеренги муромцев разделили двор пополам, образуя для меня проход к парадному входу, над которым возвышалась высокая башня, увенчанная куполом с вертящейся позолоченной фигуркой Фортуны. Она королям Пруссии явно изменила — наверное, так думали полсотни депутатов ландтага, замершие в молчании, боявшиеся шевельнуться. Пусть смотрят. Пусть запомнят. Воздух здесь другой, чем в России. Пахнет непривычно. Страхом пахнет. Пруссаки явно прониклись впечатляющим финалом монархии.

Я двинулся между рядов своей гвардии, не слезая со своего боевого коня. Красные повязки, суконные шлемы, ордена на груди, ружья к ноге, полощуться в воздухе знамена. Никитин, посмеиваясь, посоветовал въехать во Дворец на Победителе. Дескать, так немчуру сразу проймет. Ну и все разойдется в «стихах». Я отказался — не поймут, да и полы паркетные, варварством было бы топтать их лошадиными копытами. Мы прибыли нести в Европу новый день, а не давать повод для злословия.

Покрутил головой. Тишина такая, что слышно, как скрипит песок под ботинками депутатов. Их глаза бегают, что-то ищут. Выход? Спасение?

Чего-то мне явно не хватает в этом дворе. В его середине. Точно! Отсутствует позеленевшая бронзовая статуя Великого курфюрста Фридриха Вильгельма I, ее пока еще сюда не перенесли. А теперь и не перенесут. Теперь здесь Я! Я принес вам ветер перемен!

Вздыбил Победителя, оказавшись точно в центре Парадного двора. Конь послушно взвился в воздухе.

— Господа! — сказал я громко, как только конь утвердился на четырех ногах. Решил еще возвысить голос, — Представители старого, отжившего мира! Я смотрю на ваши лица и вижу маски. Маски страха, надменности, спеси. Вы думали, что русский бунт — это где-то там, далеко, в степях, среди дикой черни. Что он утонет в крови, как все бунты до этого. Но огонь разгорелся! И пожар пришел к вам, сюда.

Мир хижинам — война дворцам!. Запомните эти слова. Это не просто слова. Это новый закон бытия. Новый порядок. Мы несем мир тем, кто жил под вашим ярмом. Крестьянам, работным людям, горожанам. Тем, кто гнул спину на заводах, кто умирал в ваших шахтах, кто отдавал вам последнее. Тем, кого вы продавали как скот, кого портили, кого секли на конюшнях за малейшую провинность. Тем, кто не имел права ни на землю, ни на волю, ни даже на собственную жизнь.

Мы даем им волю. И землю. Мы даем им право судить своих мучителей. И они будут судить.

Мы объявляем войну дворцам. Войну тем, кто строил свое благополучие на слезах и крови народа. Тем, кто считал себя высшей кастой, голубой кровью. Ваша кровь — не голубая. Она такая же красная, как у крестьянина, которого вы пороли до смерти. И прольется она так же легко.

Ваше время прошло. Эпоха монархий, империй, княжеств, курфюрств — она закончилась. Короны ваших правителей — лишь мишура, их троны — гнилые доски. И они, и вы держались за власть не божественным правом, а силой и обманом. Силой ваших армий, обманом ваших законов. Но ваша сила кончилась.

По всей Европе стонет народ. В их хижинах темно и голодно, пока в ваших дворцах горит тысяча свечей и столы ломятся от яств. Мы несем факел освобождения через границы. Границы, которые вы сами придумали, чтобы делить народы и властвовать над ними. Государственные границы — это оковы. Сословные границы — это стена между людьми.

Мы разрушим их. Все. Построим новую Европу. Единую Европу. Без королей и князей. Без баронов и графов. Без крепостных и рабов. Европу свободных людей. Равных в правах и достоинстве. Управляемая единым законом, единой конституцией, написанной для всех и во благо всех.

Вы стоите здесь, во Дворце, который символизирует ваше прошлое. Символизирует власть, которой больше нет. Ваше будущее решается сейчас. Вы можете попытаться цепляться за обломки старого мира. И быть погребенными под ними. Или вы можете принять новый порядок. Сложить свое оружие, свои титулы, свое золото. Стать частью новой Европы. Свободной и единой.

Выбирайте. Время не ждет. История не ждет. Народы, идущие за мной, не ждут.

Мой конь нетерпеливо переступил копытами. Эхо разнеслось по Парадному двору, заметалось меж трех образующих его зданий. Скрипнула высоко в небе статуя Фортуны. Я обвел взглядом ряды бледных лиц.