Кровавый триптих

– Скажи, когда будет довольно.

– Довольно.

Он подал мне стакан. Свой виски он выпил неразбавленным. Потом выдвинул кресло, уселся в него и задрал ноги на стол. Он наполнил свой стакан и продолжал пить виски как воду. Я же, опустившись на деревянную скамью, стал неторопливо поглощать содержимое своего стакана. Он пустился рассказывать мне всякие морские байки, и я слушал его вполуха и клевал носом. Так прошел час. Потом дверь распахнулась и появившийся на пороге парень весело произнес:

– Привет, шкипер!

Он появился бесшумно. Это был высокий мужчина с сильно отросшей щетиной. У него были черные быстрые глаза, тяжелые черные брови, квадратная нижняя челюсть и волевой подбородок. Одет он был в черные полотняные штаны, в черный свитер с высоким горлом, сюртук и флотскую фуражку. В руке он держал тяжеленный саквояж.

Старик снял ноги со стола и поднялся. Я поставил свой стакан на скамью и тоже встал. Вошедший поставил саквояж на пол и обменялся со стариком рукопожатием.

– Привет, шкипер, - повторил он и спросил.
– А как зовут твоего друга?

– Питер Чемберс.

– А... я о вас слышал.
– Он выбросил вперед ладонь и я её пожал.
– Я Фрэнк. Паршивая овца в стаде.
– С этими словами он улыбнулся. У него были большие белые зубы. Он сдвинул фуражку на затылок. У него оказались черные волосы, сальные и курчавые. Заметив бутылку на столе, он налил себе в отцовский стакан, выпил до дна и со стуком поставил стакан на стол.
– Ну так. Чем обязан столь неожиданному визиту?

– Нам надо поговорить, сынок. Прямо сейчас.

Фрэнк указал на меня пальцем.

– В его присутствии?

– Он мой друг. Все, что ты намерен сказать мне, можешь говорить и при нем. Даже если ты скажешь, что ты убийца, мне наплевать - говори при нем. Он друг, а я своим друзьям доверяю.

– Что ж, друг так друг.

– Ну, говорить будем? Пора бы наконец нам все выяснить.

– Ладно, говори. Но у меня времени в обрез. Что тебя тревожит, шкипер?

– Мне кажется, ты занимаешься перевозкой нелегальных грузов, и это меня тревожит. Мне кажется, ты связался с мафией, и это меня очень тревожит. Мне кажется...

– Перестань, шкипер.

– Как ты мог в это вляпаться? Чем ты занимаешься? Откуда у тебя взялись деньги на покупку собственного торгового судна? А дом в Скарсдейле? А вся эта роскошная жизнь? На какие шиши?
– В голосе старика зазвучали металлические нотки.

Парень ухмыльнулся.

– Да я ещё и не раскрутил дело по-настоящему.
– Он наклонился к саквояжу, раскрыл его и вытащил стальной чемоданчик-сейф. Он поставил его на стол и любовно погладил ладонью.
– Ты только посмотри сюда, папа. Здесь выручка от продажи груза, который я доставил в Южную Америку... наличными... американскими банкнотами. Знаешь, сколько тут? Сто пятьдесят "кусков" - вот сколько! И из них десять процентов - чистыми, не считая накладных расходов - мои! Неплохо, а, за один рейс? А дальше будет больше. Я сейчас над этим работаю.

– И что ты собираешься с этим делать?

– С чем?

– С этими деньгами. С наличными.

– Положу их в сейф, сяду и буду ждать. Потом зазвонит телефон. Потом приедут двое и заберут. Плохо ли?

– Ничего хорошего. И ты это прекрасно понимаешь.

– Все изменится к лучшему.

– Каким образом?

– А таким, что я буду полноправным партнером. У тебя, шкипер, очень честолюбивый сын.
– Фрэнк взял чемоданчик и двинулся с ним к сейфу. Он встал на колени и начаал крутить цифровой диск, набирая код замка, а мы смотрели за его манипуляциями, отвернувшись от двери.

– А представь, если бы из них семьдесят пять тысяч были мои! воскликнул он ликующе.
– Семьдесят пять "кусков" за один рейс! Что ты на это скажешь, шкипер?

– Скажу, что ты подлый вор! Скажу, что ты завяз в грязном бизнесе. И все это мне кажется недобрым делом, а недобрые дела имеют обыкновение рикошетить прямо в тебя.

– И именно сейчас и отрикошетит!
– произнес вдруг голос у нас за спинами.

Не успели мы и слово вымолвить, как тот же голос продолжал весьма сурово:

– Не оборачиваться! А иначе схлопочете пригоршню пуль, которые уж точно не отрикошетят. Вот вам для затравочки.

Прогремел выстрел, и пуля влетела в стену. Комнату наполнил ядовитый запах горелого пороха. Мы не шевелились. Голос продолжал:

– Так. Ты там с чемоданчиком, протяни его мне назад и не вздумай оборачиваться!

Голос был тяжелый, горловой и скрипучий - незабываемый голос.

Фрэнк подтолкнул ящик назад.

Голос продолжал негромко отдавать команды.

– Так, ещё немного. Еше немного. Вот умник. Так, теперь достаточно.

Фрэнк проговрил:

– Мне надо сказать одну вещь.

– Говори. Только тихо.

– Я обращаюсь к отцу и его другу. Я вас прошу: не предпринимайте никаких необдуманных шагов. Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал. Если это грабеж - ладно, деньги все равно застрахованы. Поэтому не надо никаких героических порывов.

– Умница, - произнес голос.
– А теперь вставай.

Фрэнк поднялся.

– Замечательно.
– продолжал невидимый гость.
– А теперь положите ладони на затылок. Замечательно. Теперь подойдите лицом к стене - так и стойте. Замечательно.

Все дальнейшее произошло в мгновение ока.

Прогремели пять коротких выстрелов

Фрэнк упал.

Хлопнула дверь .

Лязгнул в замке ключ.

Из коридора донесся топот ног - человек сбегал по лестнице.

Старик склонился над сыном, а я бросился к двери. Она не поддавалась. Внизу на улице взревел мотор и, визжа шинами, автомобиль укатил.

– Он умер, - пробормотал Бен.
– Он умер.

Я стал звонить в полицию.

Когда прибыл детектив-лейтенант Луис Паркер, дверь была уже открыта. В кармане у Фрэнка я нашел ключ, вытолкнул из скважины торчащий снаружи ключ и открыл замок. Я выскочил на улицу и огляделся по сторонам, но, конечно, никого не увидел.

Фотографы и эксперты Паркера сделали свое дело и вскоре и они и старик ушли. Труп увезли. Паркер сунул сигару в рот.

– Ну и что ты скажешь, приятель?

– Убийство, малыш.

– И что же это за убийство, приятель? Убийство во время совершения другого преступления - или что-то другое?

– Что-то другое.

– Но ведь из твоих слов следует...

– Чистой воды преступление. И совершил его неизвестный. Фрэнк Паланс сам сказал, что не хочет героических жестов, что не хочет неприятностей. Неизвестный завладел чемоданчиком с деньгами, у него был ключ от двери, а трое мужиков точно манекены покорно стояли у стены, уткнув носы в обои и держа руки на затылках. Ему не обязательно было стрелять, так?