Кровавый триптих

Найдя Тома Коннорса, я спросил у него:

– Могу я подождать малышку?

– Где?

– В её гримерной.

– Что, запал на нее?

– Очень может быть. Но пока нет. У меня башка другим забита.

– Неприятности?

– Возможно. Ее дружок должен появиться?

– Нет.

– Почему такая уверенность?

– Обычно он сначала звонит.

– Тебе или ей?

– Или мне или ей.

– Ей сегодня звонили?

– Нет.

– Давно она здесь?

– С семи.

– Ладно. проводи меня в гримерную.

Гримерная как гримерная - во всех кабаре такие: комнатка со сладким ароматом кольдкрема, трюмо с яркими лампочками вокруг зеркала. Я закурил и стал ждать. Том ушел. Когда Роуз наконец появилась, она не проронила ни слова. Она взяла пачку сигарет "Шерман", вытащила одну и закурила, глубоко затягиваясь и быстро выпуская струйку дыма.

– Что вам здесь надо?
– Она говорила медленно. Низким голосом.

– Меня послал Фрэнк, - ответил я.

– Какой?

– Фрэнк Паланс.

– Вы кто?

– Пит.

– А дальше?

– Просто Пит.

– И вас послал Фрэнк? Зачем?

– Мне надо вам кое-что сообщить.

– Хорошо. Сообщайте.

– Он мертв.

Длинная коричневая сигарета замерла в воздухе. Черные глаза прищурились. Между красных губ показался кончик красного блестящего языка и, скользнув по нижней губе, вернулся обратно в рот. Потом она произнесла:

– Какого черта? Что вам надо? Кто вас послал?

– Нам надо поговорить, Роуз.

Сигарета вернулась в рот и из её ноздрей вылетели две струйки дыма. Она сощурилась, размышляя над моими словами. Медленно оглядев меня, спросила:

– Говорить будем прямо здесь?

– Честно говоря, здесь мне бы не хотелось

– Мне можно одеться?

– Разумеется.

Она затушила сигарету в пепельнице, зашла за ширму, переоделась в платье и туфли, вышла и спросила:

– Можно я сама отведу вас? Туда где можно спокойно поговорить.

– Ради Бога!

Она набросила на плечи норковый палантин, достала из комода сумочку и бросила мне на ходу:

– Пошли, герой. Пытаешься подзаработать лишний доллар?

– Ну да. Всегда пытаюсь честно подзаработать лишний доллар.

Мы отправились на такси в Нижний Ист-Сайд и всю дорогу молчали только переглядывлись. Мы вышли на углу Аллен-стрит и Ривингтон. Я расплатился и она повела меня к ветхому зданию, которое лет тридцать не ремонтировалось - знаете, в таких сортиры находятся не в квартирах, а в общем коридоре. Мы прошли через вестибюль, воняющий крысами, свернули направо, и она быстро вставила ключ в скважину. Очень шумно отперла замок, распахнула дверь, и мы вошли. Я первым.

Это была старенькая грязная комнатушка - гостиная и кухня одновременно - и пара незакрывающихся дверей в правой стене. Единственным признаком современности был телефонный аппарат на древнем дребезжащем холодильнике. Я обернулся к Роуз.

В руке она держала пистолет.

Маленький автоматический умелец.

Он ей был ужасно к лицу.

– Ну, чмыш, чего ты хочешь? Говори!
– Роуз сняла палантин и сбросила его на пол. Потом уронила на него свою сумочку и повторила: - Давай, чмыш, говори, что тебе от меня нужно.

– Фрэнк мертв.

– Это ты уже говорил. Откуда ты знаешь?

– Что знаю?

– Что он мертв.

– В газете прочитал.

– Врешь.

– Почему?

– Это произошло слишком поздно, чтобы попасть в утренние газеты, и слишком поздно, чтобы попасть в вечерние газеты. Сообщение появится не раньше завтрашнего дня.

– А ты-то откуда знаешь?

– Поиграть решил со мной?
– Она улбнулась и я опять заметил кончик её быстрого красного языка. Она устремила взгляд мимо меня на дверь в стене и позвала: - Тихоня! Выходи.

Дверь отворилась и из неё показался толстенький коротышка. На нем были штаны и больше ничего. Округлое брюшко, начинавшееся сразу под грудью, поросло волосами. Ноги у него были босые и грязные. Глазки утопали в жирных складках лица и поблескивали точно у зверька, а когда он перевел взгляд на Роуз Джонас, блеск в его глазках стал ярким и хищным - ну совем как у дикого зверя.

– Привет, Роузи. Красивое платье. Очень тебе идет. Новое? Оно мне нравится, Роуз.

Она указала ему на меня стволом автоматического пистолета.

– Этот один из новеньких ребят Джо?

– Нет.

– Уверен? А то этот умник все что-то вынюхивает. У него есть информация. Я же с тобой разговариваю, Тихоня.

Коротышка нехотя отлепил свои глазки от её тела. Он посмотрел на меня и криво улыбнулся. Во рту у него недоставало одного переднего зуба.

– Этот, что ль?

– Ты его знаешь?

– Знаю. Он был с ними. В конторе у Фрэнка.

– Тогда все ясно.
– Она подошла ко мне ближе.
– Так кто же ты, черт побери?

– Пит.

– Кончай свою волынку, Пит. Ты кто?

– Никто.

– Расстегни пиджак.

Я расстегнул. Она залезла внутрь рукой и стала искать документы, а я перед тем, как это сделать, сладко улыбнулся: это же было все равно, что отнять булку у восьмидесятилетнего старика. Левой рукой я схватил пистолет, а правой двинул ей в челюсть. Она рухнула как подкошенная на свой норковую палантин. Тихоня метнулся ко мне с изяществом беременного носорога, и даже если в голове у него были россыпи бесценных мыслей, каждая из них втолковывала ему, что самое главное в этой ситуации - направленный на него пистолет. Тихоня остановился на как вкопанный и, похоже, был на грани истерики.

– Эй, не надо! Только не делай необдуманных поступков, парень. Подумай сначала!

– А никто и не собирается совершать необдуманные поступки. Вот разве что мозги твои разбрызгаю по полу. Да вот только грязи тут от этого вряд ли прибавится.

– Не надо. Прошу вас. Не говорите так, мистер.

– Ты на кого работаешь, толстун?

– Ась?

– Работаешь на кого?

– Слушайте, мистер...

– Сам слушай, толстун. Ты сегодня пристрелил одного парня. Убил.

– Не вам об этом говорить!