Кровавый триптих

– Она тебя уговорила, но она тебя не включила в список.

– Это ты о чем?

– О бабках.

– О каких бабках?

– О страховом полисе Фрэнка Паланса. Он же пообещал ей, что перепишет завещание на нее. Она тебе об этом говорила?

Тихоня не ответил.

– Говорила она тебе, лопух?

– Нет, не говорила.

– Ну, теперь понимаешь?

– Что?

– Что ты лопух с большой буквы "л". Она тебе про бабки ничего не сказала, потом распускает про тебя байки, что тебя хлебом не корми - дай только замочить кого-нибудь. Ну, не лопух ли ты после этого?

– Лопух, - согласился он.

– И обожаешь из пушки палить?

– Нет.

– Это она попросила тебя. Она знала, что тебя послали туда взять деньги и привести Фрэнка к Джо. И вот она тебе сказала: прихлопни его для меня. Прихлопни его. Он за моей спиной крутил с другой. Я хочу, чтобы он сгинул... и тогда... я буду твоя. Вот что она тебе сказала. Что-то вроде этого, а ты оказался таким лопухом, что клюнул и соглсился. Так дело было, приятель? Так, Тихоня?

– Да, так оно и было.

– Ты от неё без ума, да?

– Да. Я лопух. Ладно. Я лопух, но шутки шутить про меня не надо. Не люблю, когда по меня шутки распускают...

– Теперь послушай меня, Тихоня.

– Я слушаю.

– Если ты скажешь мне правду, может быть, тебя признают виновным в убийстве второй степени. Если её признают виновной в соучастии, тогда тебе не подпалят задницу. Вторая степень - это значит, что тебе дадут пожизненное. А когда у тебя пожизненное, всегда есть шанс помилования. К тому же никто над тобой не будет смеяться. Люди скажут: ну что ж, парень лопухнулся из-за девчонки, с кем не бывает - да таких случаев миллион. И все будут знать, что ты не убийца поганый и не трус, и никто над тобой подшучивать не станет. Понял?

– Да вроде бы.

– Она тебя обвела вокруг пальца, приятель. Надо её наказать.

– Надо наказать.

Паркер увел его. Должно быть, в коридоре толклись полицейские, потому что Паркер сразу вернулся.

– Отличная работа. Окружному прокурору ты бы очень понравился. Как же тебе это удалось?

– Как считаешь, до суда он не передумает давать показания?

– Уверен, что нет. Надо только их держать порознь. Как только мы получим его показания на бумаге, с подписью и печатью... она начнет его топить и очень скоро совсем запутается. Спасибо тебе, Пит. Но как же тебе удалось?

Я поправил подушку. и ответил:

– Я же постоянно находился в центре событий. И наблюдал за их развитием.

Паркер усмехнулся.

– Ты мне зубы не заговаривай.

– Нет, правда. Я же все сам видел. Видел, что она не особенно опечалилась, когда я ей сообщил о смерти Фрэнка. Она знала об убийстве. Потом она повезла меня в дом, где отсиживался Тихоня. И нацелила на меня пушку, прежде чем я успел ей сказать хоть слово. Она спросила, откуда мне известно про смерть Фрэнка, и я ответил, что из газет. Она знала, что я вру, потому что ей было известно даже время убийства. А как бы ей это стало известно, если бы она сама не приложила руку к этому делу? Тихоня ничего ей не сказал после - он принес чемоданчик с деньгами своему боссу, и босс позаботился, чтобы он задег на дно. Он не поехал в клуб смотреть на Роуз и, значит, не общался с ней.

– Но он мог позвонить.

– Мог, но не звонил. За весь вечер Роуз никто не звонил. Это я знаю из первых рук. Я видел, какими глазами смотрит Тихоня на ту девчонку, и знал, что Эйприл - он мне сам сказал - приказал Тихоне доставить ему Фрэнка. Доставить но не убивать. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить все эти разрозненные фактики воедино...

– Котелок у тебя варит, Пит. Мягко говоря.

– Мисс Сазерн там?

– Да. Чересчур сладкая булочка даже для Питера Чемберса.

– Пригласи её ко мне, лейтенант. Да, и ... я бы обошелся без свидетелей.

– Вас понял, сэр. Доброй ночи и желаю удачи.

– Доброй ночи, лейтенант.

Несколько минут я провел в одиночестве. Потом вошла Лола - в черном костюме, черной кружевной блузке и черном беретике. Она вошла в палату на цыпочках, немного бледная, немного встревоженная.

– Ты в порядке?
– спросила она.
– Скажи мне правду. В порядке?

– В полном. Через три дня меня выпишут.

– Я рада. Поцеловать тебя можно?

– Нежно.

Она поцеловала меня в губы. Нежно. Мое выздоровление началось.

– Так ты Фанни Ребекка Форцинрассел?
– спросил я в лоб.

Она вспыхнула до корней своих чудных золотистых волос.

– Обалдеть можно, правда?

– Это точно.
– Мы оба рассмеялись, а я спросил: - Ты можешь это доказать?

– А это необходимо?

– Да.

– Почему?

– Потому что это может стоить сто тысяч долларов.

Она решила, что я шучу, и подыграла мне

– Знаете, сэр, если речь идет о ста "кусках", то от этих "кусков" у меня голова кругом идет, но уж если надо что-то доказывать, то будьте уверены, что я собираюсь получить все сполна и ни центом меньше. А что это за шутка?

– Никакая это не шутка. Фрэнк знал про это твое имя?

– Знал. Между прочим, это настоящее. Роскошно звучит, да? Но где ты откопал эту строго секретную информацию?

– Это имя фигурирует в страховом полисе Фрэнка Паланса. Имя его бенефициария.

– Фигурировало, ты хочешь сказать. Завещательное распоряжение было изменено. В пользу Роуз Джонас.

– Ошибка.

– Но ты же сам звонил при мне страховому агенту. Кейту-как-там-его...

– Он получил распоряжение изменить условия страхового договора в пункте о бенефициарии. Все бумаги были готовы, но Фрэнк не успел ничего подписать. Он собирался это сделать после своего возвращения из рейса. И если бы он подписал - тебе бы ничего не досталось. Однако Фрэнка поторопились убить. Поэтому страховой полис сохраняет свою прежнюю силу и бенефициарием покойного выступает некая Фанни Ребекка Форцинрассел, которой предстоит получить двойную страховую сумму.

– Не может быть!
– Она учащенно задышала.
– Вот это да!

– И за меня тоже можешь порадоваться. Сумма страховки составляет пятьдесят тысяч, но Фрэнка застрелили, а это смерть от несчастного случая, и в этом случае выплачивается двойная страховка - сто тысяч долларов. И все они твои...

– Ух ты...

– Ну что, тебе не жалко выплатить мне причитающиеся двадцать процентов? Если да, то пора начинать бухгалтерию...

– Только не тебе, милый. Для тебя мне ничего не жалко. Я же тебя люблю.
– Лола склонилась ко мне и пощекотала губами мое ухо.
– Я хочу, чтобы ты поскорее выбрался отсюда. Я не могу дождаться...

– Я тоже - уж можешь мне поверить.

В палату неслышно вплыла крахмально-белоснежная сестра.

– Больной в очень тяжелом состоянии, - проскрипела сестра крахмальным голосом.
– Вы нарушаете все правила внутреннего распорядка - с этими полицейскими и прочими посетителями... Больной утомился, мисс.

– Разве?
– изумился я.

Лола послала мне воздушный поцелуй

– Приду завтра.

– Ты прелесть!

– В часы, отведенные для посещения.

– Я буду с нетерпением ждать этого момента.