Круговорот благих намерений

Петр не мог слышать бред, что так бережно, даже с проблесками нежности передавала ему Ритка, по глупости своей не понимая, что ему больно, и он еле сдерживался, чтоб не ударить ее снова. Но делать это было нельзя, нельзя сейчас ругаться с ней, эта дура была ему нужна, как никогда.

Для составления нового плана вновь привлекли Тамару, она уже зарекомендовала себя как генератор креативных идей, и сейчас у Петра была надежда только на нее и ее изворотливый ум. Она попросила найти план больницы и даже строительные чертежи. С трудом, через какие-то старые знакомства, которые могли за деньги практически все, он сумел раздобыть их быстро, хоть и дорого. Время шло, а Тамара по-прежнему молчала.

Петр не беспокоил дочь, он знал свою Царицу: как только дочка что-то придумает, она придет к нему. И вот однажды она заявила:

– Мне надо туда, посмотреть все своими глазами. Пусть, когда Ритка в следующий раз пойдет в больницу, возьмет меня с собой.

– Но в палату тебя все равно не пустят, – напомнил ей Петр.

– А мне и не надо, – фыркнула Царица, – я ее в коридоре подожду.

Тамаре понадобилось на самом деле не один, а несколько походов в больницу. Она не рвалась в палату с Риткой, а расхаживала по коридорам в белом халате, пока та читала Брому очередные свои творения.

– Я все придумала, – заявила она однажды, разложив на столе под зеленым абажуром исписанные мелким почерком листы, – но в операции придется учувствовать всем.

– Рассказывай, – сказал Петр, и голос его предательски дрогнул. Даже мысль о том, что он заберет перстень мамы, а возможно, и посмотрит в глаза убийце родителей, волновала до головокружения.

Когда толковый и четкий до мелочей план был рассказан, в квартиру влетела Ритка и не снимая грязных ботинок вбежала в гостиную.

– Он улетает! – воскликнула она, запыхавшись.

– Кто? – одновременно спросили Петр и Тамара, не поняв сразу, о чем говорит Ритка.

– Николай послезавтра улетает в Германию на операцию.

У Петра аж сердце рухнуло в пятки вместе с надеждой и всеми ожиданиями.

– Значит, идем на дело завтра, – спокойно заключила Тамара. – Зови всех, будем учить роли.

План был такой: личных охранников трое, один дежурит под окнами палаты на улице, другой у входа в отделение, где лежит Бром. Вход этот запирается, и внутрь можно попасть, только если тебе откроют изнутри. Третий охранник сидит у двери палаты своего босса или в самой палате, когда как. Также в палате дежурит его персональная сиделка. Все они сменяются каждые восемь часов. Интересовавшая их смена будет работать до двенадцати ночи.

Врачей и медсестер днем в отделении много, поэтому лучшее время с девяти до одиннадцати, когда на дежурство вступает дежурный врач и две медсестры на все отделение. Остальные, менее охраняемые пациенты в этом отделении все лежачие и не представляют угрозы.

Тамара умела располагать к себе людей и пока ждала в коридоре Ритку, подружилась с грудастой медсестрой Машей, у которой просто не закрывался рот. Она ей и рассказала, что для ночной смены, повар привозит к отделению каталку с тарелками и, нажав на звонок, уходит. Дверь открывается исключительно изнутри, и медсестра ответственная за доставку ужина для врачей и младшего мед. персонала в сестринскую, откроет дверь и заберет еду, раздав ее всем, включая охрану Брома. Завтра дежурит та самая болтливая Маша. У нее роман с одним из охранников, и как только она разнесет ужин по кабинетам, а своей коллеге на пост, они же с ухажёром, дежурившим у двери, уединятся в ординаторской.

В кухне, судя по схемам, есть шикарная вентиляция, выбраться из нее можно будет в подсобке. Тарик проберется туда и на кухне подсыпет снотворное в кастрюлю, на которой будет написано «отделение № 5». Затем еда с тарелками попадет в отделение, и через тридцать минут все уснут.

В соседней с Бромом палате лежит старый дед, и ему постоянно жарко, поэтому и окно всегда открыто, можно было бы легко залезть туда, тем более, что все будут спать, но мешает охранник на улице, который не ужинает со всеми.

– Его можно огреть чем-то тяжелым, – пожала плечами Тамара, – потом Снегурочка заберется в форточку и откроет тебе дверь в отделение. Охранники, как и весь персонал, уже будут спать. У тебя на все про все останется не больше получаса.

– Как я попаду к двери в отделение, и кто будет оглушать охранника на улице? – уточнил Петр.

– Первое проще простого, непосредственно у входа в отделение есть черный ход, он, конечно же, заперт, но для меня тот замок – игрушка, – сказала Тамара, – я тебе его открою. Охрана клиники его проверяет раз в сутки, в восемь утра и в двенадцать вечера. Так что зайдем мы через него. Со вторым сложнее. Я думала, Снегурочку подсадит в форточку Руслан, он повыше и ударить кого-то по голове просто не способен, ты же знаешь. У нас остается только Ритка и Робин Гуд, но первая не решительная, а второй очень маленький.

Действительно, самому младшему в их семье Модесту было только одиннадцать. Он рос очень воспитанным и интеллигентным мальчиком, любил животных, даже ходил в кружок юных ветеринаров, который открыли в сельскохозяйственном институте недалеко от их дома. Сначала Петр думал, что у кого-то вдруг появилось совесть, и администрация института задумалась о подрастающем поколении, но, посетив данное место, понял, что все как всегда. Взрослые преподаватели, да и студенты просто пользовались трудом школьников, как рабским, доверяя им самую грязную работу, сами же зарабатывали на коммерческом приеме животных не плохие деньги. Хоть и стало Петру все понятно, запрещать сыну посещать этот лже-кружок он не стал, потому как видел, что ему очень нравится возиться с животными, и решил, что лучше здесь, чем во дворе с пацанами. Животные не люди, плохому не научат.

– Не надо никого оглушать, – вдруг сказал Модест, всем своим видом показывая, что обиделся на старшую сестру. – Я смогу его уложить и без этого.

Все взглянули на самого младшего члена семьи с сожалением, а Ритка только и делала, что закрывала рот платком, чтоб не закричать от ужаса.

– У нас в ветеринарном кружке есть шприц-пистолет, чтоб животных усыплять, я могу его взять, – сказал он гордо.

– Хорошо, – первая из ступора вышла Царица, – только там, насколько я знаю, метров с двух стрелять надо, не больше, а то и меньше.

– Можно и с трех, – поправил ее Робин Гуд.

– Ты же не тренировался, – возразила сказала Тамара. – Распереживаешься еще и даже с двух промажешь… Ладно, наденешь шапку Тарика, ту, которая ушанка, и завяжи ее обязательно потуже, на глаза очки у Ритки большие возьмешь, а куртку и вовсе мою, но вывернешь ее наизнанку, ту, что внутри оранжевая. В руки санки и даже можешь немного сутулиться и коленки чуть согни, чтоб прям маленьким смотрелся. Понял?

Модест лишь молча кивнул.

– И когда дядька упадет, обязательно подойди и ампулу с иглой вытащи. Скорее всего, они все имеют свой след. Кстати, Снегурочка, ты во все черное нарядись и на лицо шапку с прорезями, потому как дед, через чью палату ты полезешь, спать не будет, у него рацион отдельный, впрочем, как и у всех пациентов этого отделения.

Петр слушал свою Царицу Тамару и поражался, насколько упорядочен ум этой девочки. Как она все может просчитать, все предвидеть! «Быть ей крутой начальницей, – подумалось тогда ему, – увидеть бы только это, дожить бы».