Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже

Разумеется, это был не мой чемодан. В Америке

каждый второй чемодан — именно такой. Самый

вместительный, самый легкий и самый дешевый.

Ты страшно нервничал из-за этого чужого чемодана, мужского, с аккуратными рядами рубашек. Ты пытался

шутить, вспоминал подмену чемодана во “Фрэнтике”

Полански и фантазировал, представляя, как сейчас

начнется раскрутка детективного триллера.

Чемодан обменяли на следующий день. Ехать

никуда не пришлось — сами приехали, сами всё при-

везли. Но эта история с чужим чемоданом и с тем, как

ты согнулся под его тяжестью, засела в голове.

Потом состоялось мое открытие Америки. Навер-

175

ное, у всех тогда оно было одинаковым. Супермаркеты, похожие на целые города. Улица мороженого, застроенная трехлитровыми пластиковыми ведрами

с мороженым невиданных вкусов и сортов (как это —

клубничное, ванильное и шоколадное в одном

контейнере?). Улица с рядами йогуртов (как это —

ягоды на донышке?). Улица с кирпичами ветчины (как

это — ветчина из индейки?). Мы, разумеется, брали

всё самое дешевое. Особенно нас привлекали

просроченные продукты, которые стоили гораздо

дешевле обычных. Просроченные — подумаешь, какая

ерунда. Кто считает-то? На вид и на вкус они такие же.

Задумывались ли мы о сроках в СССР?

Меня поразили экзотические фрукты. В первый

день мы набрали бананов, ананасов, киви. Ты уложил

меня на диване, устроил вокруг натюрморт из фруктов

и стал фотографировать на маленькую дешевую камеру.

Эти фото в жанре “привет, я в раю” я отправила по

почте родителям. Кто из нас не посылал такие снимки

на родину! Вид у меня на них печальный — я проща-

юсь с мечтой, как будто плоды эти, перестав быть

запретными, утратили сладость. Гудбай, Америка.

Еще были видеопрокаты, где фильмы расставля-

лись по жанрам, режиссерам, актерам, годам, странам.

Тоже своего рода киношные улицы. Тут было всё —

от “Метрополиса” до линчевских ранних короткоме-

тражек. В одном из проходов стояла картонная фигура

Хамфри Богарта из “Касабланки”. Пришла моя очередь

фотографировать. На одной из этих фотографий ты

стоишь, разводя руками перед всем этим великолепием.

Лицо у тебя ошалевшее, растерянное: “Мне вчера дали

свободу. Что я с ней делать буду?” Через день мы брали

здесь кассеты. Я посмотрела “Ящик Пандоры”

176

Пабста — и навсегда влюбилась в Луизу Брукс.

Посмотрела “Сансет Бульвар”, “Сабрину”, всего

Хичкока. Да чего только не посмотрела!

Жили мы в крохотном дешевом таунхаусе, где

была всего одна комната-студия, совмещенная с холо-

стяцкой кухней. Спали на раскладном диване. Зато

у нас был собственный маленький садик, где можно

было сидеть и болтать вечерами. Неподалеку почти

в таком же таунхаусе жила твоя бывшая жена Катя, которая к тому моменту родила мальчика Питера-

Петра — от русского врача-эмигранта, ставшего

в Штатах шофером-дальнобойщиком.

С Катей мы мирно ладили, забыв об изрыгаемых

ею проклятиях в дни разрыва и развода (кто их не

изрыгает в дни разрыва и развода?). Несколько раз по

просьбе Кати мы оставались с ее веселым улыбчивым

малышом, и, когда ты с удовольствием возился с ним, я всегда думала, что нашему ребенку было бы сейчас

столько же лет. А ты мог быть преданным и ласковым

отцом.

У Кати на полу валялись десятки модных журналов.

Среди них — Vogue, Glamour и даже Allure, который

только что был запущен в Штатах. Я жадно их

разглядывала, ощупывала и обнюхивала — я впервые

столкнулась с пробниками духов. Восхищалась сложно

сконструированными лицами супермоделей. Это были

времена Линды, Кристи и Наоми — было чем

восхищаться.

— Ты всегда была помешана на сильных и красивых

женщинах. Метаморфозы женской красоты — это

вообще твоя тема, разве нет? — сказал бы ты.

Могла ли я подумать, что эти магические журналы

станут моей работой и даже судьбой? Но тебя это

ничуть не удивило бы, я знаю.

51.

178

28 августа 2013

Разделенный с тобой опыт — вот чего мне не хватает

больше всего. Даже в глупых мелочах, в маленьких

жизненных радостях. Я помню, как в нашем крохотном

Боулинг-Грине мы с тобой чуть ли не впервые в жизни

пошли вместе в ресторан. Он был китайский — весь

в пальмах и золотых скульптурах, с мраморными пола-

ми и фонтаном. Китайскую еду я пробовала в Париже, она казалась мне фантастически вкусной, жир и крахмал

меня тогда заботили мало. Я взяла креветки в кляре

с кисло-сладким соусом, ты — свинину (в нашей стра-

не свинина была главным мясным деликатесом). Весь

ужин стоил, наверное, долларов 10–12, не больше, но для нас это была большая сумма — столько стоили

кроссовки на распродаже. Несколько раз мы брали

в этом ресторане еду на вынос, но чаще предпочитали

готовить сами — что-то привычно гадкое. Варили

сосиски и макароны, которые ты поливал кетчупом, ели огромными кусками резиновую индюшачью

ветчину, сладкие фруктовые йогурты, жирное

шоколадное мороженое с орехами и печеньем из

огромной бадьи. Чипсы и соленые орешки запивали

дешевыми соками из пакетов. В особо торжественных

случаях ты жарил просроченное мясо — жарил,

разумеется, до состояния подошвы, а потом щедро

поливал тем же привычным кетчупом или намазывал

горчицей. Что такое мясо с кровью и как его можно

есть, мы тогда не знали.

Стал бы ты гурманом сейчас? Полюбил бы, как я, гастрономические рестораны? Интересовался бы