Кто здесь дракон?

– Ты не понял, мой господин, - Галитея коварно улыбнулась и склонилась к Эдуарду, - курица всего одна. А их там сколько?

– Десять и Абиге...
– ответил император.
– Ну десять с половиной.

– Вот! Они же друг другу глотки перегрызут за эту курицу! Представляешь, какая будет драка, после стольких дней на овсянке! Пусть помучаются!

– О! Да ты жестока!
– Эдуард радостно рассмеялся и погрозил ей пальцем.

Идея ему понравилась. Жаль только, увидеть драконью драку нельзя. Зато можно услышать. И император, приказав принести кресла для себя и царицы, устроился поудобнее, чтобы насладиться предстоящими мучениями своих пленников.

В сыром темном подземелье наступило утро. Об этом событии (за отсутствием восходящего солнца, пения птиц и других традиционных признаков рассвета) пленников оповестило знакомое бульканье и чавканье в узкой трубе, расположенной над каменным бассейном. Из трубы, наполняя бассейн, полилась вязкая скользкая масса - завтрак.

– Кормить драконов овсянкой!
– возмутился серебряный.

Желтый, который славился своим прожорством, подполз поближе и молча принялся слизываться кашу языком, хотя без особого аппетита.

Абигейл захныкала:

– Мяса хочу...

Серо-буро-пошкарябанный испустил полный муки вздох.

Неожиданно в трубе что-то затарахтело, и в озеро овсянки, обрызгав всех вокруг, плюхнулась жареная куриная тушка.

Десять пар чудовищных когтистых лап тут же с кошачьим проворством потянулись к мясу, но девушка оказалась быстрее. Стоя прямо в бассейне, она жадно вгрызалась зубами в жаркое, сердито урча и сердито зыркая на товарищей по несчастью.

– Я бы только за это документ ей выдал, - с умилением глядя на Абигейл, пожирающую курицу, произнес черный, - типичный дракон!

Вдруг девушка резко остановилась, покраснела, закашлялась, поморщилась и, вытянув руки перед собой, принялась рассматривать курицу.

В подземелье было совершенно темно, но следует заметить, что драконы хорошо видят в темноте, и Абигейл с некоторых пор тоже.

– Эта курица какая-то неправильная!
– объявила принцесса, сдирая шкурку с тушки и обнажая крупный железный цилиндр.

– Что это?
– присмотрелся золотой.

– Как-то тихо, - сообщил Эдуард, прислушиваясь к происходящему внизу, - бубнят что-то - не разобрать, а драться - не дерутся!

Царица огорченно вздохнула:

– Я ошиблась. Видимо какой-то дракон находился ближе всех к кормушке и проглотил тушку прежде, чем другие заметили. Драки не будет. Какая досада.

Эдуард хмыкнул, а Галитея многозначительно переглянулась со служанкой.

Абигейл вылезла из бассейна, потрясла цилиндром, покрутила его. Раздался щелчок, штуковина раскрылась, а внутри оказалась записка. Принцесса крутила эти письмена и так и этак, но разобрать не могла.

– Это на нашем древнем языке, - воскликнул Хамелеошка, глядя ей через плечо. Он выхватил записку из рук принцессы и стал читать.

Ночное зрение не позволяет различать цвета, а если бы позволяло, то все увидели бы как Хамелеошка сначала стал белым, словно мел, затем красным, как кровь, потом синим, а потом фиолетовым в желтую крапинку.

– Что там?
– нетерпеливо спросила Абигейл.

– Читай вслух!
– потребовал золотой.

И Хамелеошка зачитал:

"Ну что? Допрыгались? Дофилософствовались? Упертые самоуверенные бараны! А мы вам говорили - глупые заседания и выдумывание идиотских законов до добра не доведут. Но вы же у нас ПОЛИТИКИ, МУДРЕЦЫ, САМЦЫ! Вот вы все и доказали.

Даем вам последний шанс одуматься. Если поклянетесь в том, что отмените этот дурацкий главный драконий закон, мы, так и быть, вытащим вас из этой передряги. А может быть даже вернемся к вам. А если нет - то удачи.

Ваши драконицы.

P.S. Если же вы все-таки нашли в себе хоть капельку здравого смысла и согласны с нашими требованиями - прямо сейчас начните кричать, как сумасшедшие, визжать, рычать, топать ногами, бить хвостами и крыльями. Мы услышим и начнем действовать".

Обескураженный Хамелеошка опустил записку. Воцарилась тишина.

– Братья!
– наконец провозгласил золотой.
– Друзья мои! Это нелегкое решение. Трудный выбор стоит перед нами. И, конечно же, очень соблазнительно выйти из этой тюрьмы...

– ... выйти...
– этом повторил лиловый.

– Поесть нормального мяса.

– ... мяяяяса, - облизнулся желтый.

– Воссоединиться с нашими драконицами!

– ...воссоединиться...
– прошептал серо-буро-пошкарябанный.

– Женится на них и растить дюжину маленьких драконят в мире и гармонии.

– Драконята!..
– глаза зеленого засверкали.

– Но для этого нужно отменить ГЛАВНЫЙ драконий закон! Отказаться от наших принципов! И что тогда скажут о нас потомки? Неужели мы, как слабохарактерные тряпки, откажемся от мужской свободы, променяем законодательные нормы, завещанные нам предками, на сомнительные житейские радости и иго семейного быта? Что скажете, братья?

Еще секунду царила напряженная тишина, и вдруг она взорвалась безумными криками, воплями, шипением пламени, выпускаемого из драконьих глоток, топотом гигантских лап и хвостов.

Золотой, понаблюдав какое-то время за всем этим, присоединился к товарищам.

– Дерутся!
– радостно воскликнул император.
– Слышишь? Дерутся за курицу! Какой бедлам из-за жалкого куска мяса!

– Живо-о-отные...
– презрительно протянула Галитея Прекрасная, довольно улыбнулась и еще раз переглянулась со своей служанкой.

***

Ночью в покои спящего императора пробралась тень. Она нависла над его беззащитным телом, склонилась к расслабленному лицу и прошептала:

– Эдииик!

Император вздрогнул и вскинулся, нащупывая своего медвежонка, с которым всегда спал.

– Лиз?
– испуганно спросил повелитель драконоборцев.

– Ага.

– Что ты здесь делаешь?

– Пойдем, я тебе кое-что покажу.

– Лиз, ты же знаешь, что я тебя больше не люблю. А если ты будешь мне надоедать, я же и драконом могу объявить!..

– Знаю, знаю... Идем.

– Куда?
– Эдуард нервно прижал к груди медвежонка.

– В покои твоей царицы. Покажу тебе кое-что.