Кубок Брэдбери-2021

Николаем Федотовичем восхищались все: от поварихи тети Нади и корректоров до самих заключенных. Его усилиями в «Приюте» царила атмосфера благожелательности и общности, редко встречаемая в реальной жизни. Даже биороботы-медсестры, гарант порядка, притворялись милыми куклами. О том, что это режимный объект, а не курорт, напоминали окружающие лагерь стены да силовое поле вокруг красного корпуса.

В блок Олегу допуск не дали, что не мешало ему частенько прогуливаться рядом. Сам корректор «тягу к запретной зоне» объяснял тем, что здесь он мог побыть один: «неизлечимо» больные рождали неприятные ассоциации у обитателей «Приюта», и те редко забредали к периметру.

Сегодня Олегу не повезло: его лавочку заняли. Петр Степанович – лысеющий донжуан шестидесяти лет – игнорируя комендантский час, любовался вечерним небом. В исправительное учреждение он угодил за неоднократное мелкое хулиганство, как то: езду в пьяном виде, битье витрин, эксгибиоционизм и харассмент.

– Снова нарушаем? – Олег сел на скамью рядом.

– Злой вы человек, Олег Витальевич, – укорил старик. – Нет в вас любви и сострадания, необходимого целителю людских душ.

– Вы мне, пожалуйста, зубы не заговаривайте, Петр Степанович. Правила есть правила. После ужина всем пациентам полагается быть в своих комнатах.

Старик сделал вид, что не услышал, а Олег не стал вызывать биороботов. Некоторое время сидели в тишине, наблюдая, как кровавой лужей растекается по силовому куполу закат.

– Вам бы, молодой человек, прежде чем с чужими демонами бороться, со своими разобраться. Помочь?

– Простите. Но мы здесь, чтобы лечить вас.

– Вам-то, конечно, виднее: вы первый халат напялили. Что? Не слышали старый анекдот? – Петр Степанович заметил недоумение на лице собеседника и пояснил. – Как определить, кто психиатр, а кто сумасшедший? Кто первым халат напялил, тот и доктор.

Он закудахтал короткими смешками, довольный шуткой.

– Опять Степаныч молодежи голову дуришь? – присоединился к ним Дремов в сопровождении верной Мари. Небось, получил сигнал о нарушении порядка и решил разобраться.

– Кому, как не нам, старикам, их уму-разуму учить?

– Мари, будь добра, проводи Степаныча в палату, – вежливо, но непреклонно приказал директор медсестре.

– Пройдемте, пожалуйста.

– Ну, если сама Мари просит… – «Казанова» залихватски обнял «девушку» за талию. Какое-то время до корректоров доносилось его пение. – «Эх, Мэри, Мэри, в моей голове звери…»

– Вечно Степаныч чудит, – благодушно усмехнулся Николай Федотович.

– Простите, что оторвали от дел.

– А я ни к нему. Я вас искал. Смотрю, развлекаетесь, – директор кивнул на подаренный девочками-коллегами пуловер.

– Это проблема?

– Пока не мешает делу, нет. Кстати, я заметил, рутина вас мало интересует, поэтому хочу предложить кое-что необычное. Как насчет поработать с Потрошителем?

– В смысле, поработать? – боясь выдать замешательство, осведомился Олег.

– Ничего сложного. Просто я хотел бы, чтобы вы помогли мне проанализировать его сон.

* * *

Программа закончила сверять загруженную композицию с базами данных и выдала результат. Уникальность – восемьдесят шесть процентов, совпадения: Моцарт «Шестая симфония» – двенадцать процентов, Ария «Там высоко» – пять процентов, Неодетки «Гиперболоид Мебиуса» – три процента.

Олег смял бланк заявления на посещение красного корпуса (рано!), сверился с таблицами и открыл текстовый документ.

«Таким образом, можно утверждать, что созданные пациентом мелодии принимают за основу существующий музыкальный опыт, изменяя и перерабатывая его в самобытные произведения».

Живопись, архитектура, религия, экономика, наука, государственное устройство – Дремов был прав: сон Потрошителя представлял собой прекрасный материал для десятка научных трудов… если бы регалии прельщали корректора. Но пока он не достиг цели, приходилось изображать интерес к порученной работе.

– Доктор, простите, что отвлекаю. Время утреннего обхода.

– Спасибо, – поблагодарил Олег, спохватился, что обращается к кукле.

Биороботы давно вошли в повседневную жизнь, но, несмотря на совершенствующееся с каждым годом программное обеспечение, по-прежнему напоминали людей лишь отдаленно. Даже те, что работали здесь.

Мари же, хоть и состояла из микросхем, вела себя и воспринималась как человек. Раньше, в другой жизни, Олег с удовольствием бы прогнал ее по тестам Тьюринга и Маркуса, а также пообщался с создателем.

Корректор закрыл документ, выключил колонки. Привычно задержался взглядом на фотографии в рамке. Оксана, несомненно, оценила бы последнюю композицию, а то и улучшила. Талантливая, там, где он добивался цели упорством и трудом, она шла шутя.

Олег раздраженно опрокинул рамку лицом вниз.

На посту его ждал… Павел.

– А где Игорь?

– Удрал… похоже, – виновато улыбаясь, вздохнул коллега, невзрачный безотказный мужик неопределенного возраста. В «Приюте» он отрабатывал вторую вахту подряд, по сплетням, скрываясь от жены. – Я зашел с утра за планшетом, и он попросил подменить на пять минут. Часа два назад.

Корзина для бумаг была забита обрывками партитур. Наверно, Игорь снова всю ночь писал песни для своей группы «Хохот безумца» или что-то в этом роде. Названия Олег не помнил.

– Еще один музыкант хренов, – пробормотал он под нос, вслух же спросил. – Как дела?

– Были всплески у третьего, пятого и семнадцатого.

Значит, нужно внести правки. Олег не глядя цапнул верхнюю папку. Демонстративный суицидник. Сегодня у корректора было не то настроение, чтобы нянчиться с малолетним истероидом. Какое-то время тишину нарушал только скрип ручек.

– Жестокое решение, – заметил Павел.

– Что-то не так?

– Да нет, вполне рабочий вариант, – отступился коллега, помолчал и добавил. – Просто подумалось: если бы, как утверждает христианский бог, мысль являлась грехом, мы с вами были бы еще теми грешниками. Почище спящих из красного корпуса.

– Религия – опиум для дураков, – недовольно отозвался Олег, перечеркнул написанное «казнь». Единственный «бог», который его интересовал, сейчас творил свой мир и был счастлив. Возмутительно счастлив.

* * *

– А проект «Цифровой разум» закрыли-то, – вздохнула Ирина: в последнее время Олег частенько проводил вечера, попивая кофе с девушками из отдела программирования снов. – Объявив, что негуманно заставлять одно разумное существо убивать другое, комиссия по этике запретила использовать полноценный искусственный интеллект в военных целях. А Министерство обороны, естественно, не собирается спонсировать «чистую» науку.