Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины
Шрифт:
Одновременно с постройкой серпуховского кремля по распоряжению Владимира Андреевича вблизи города был основан Высоцкий-монастырь, усиливший оборонительный потенциал Серпухова. Собор нового монастыря был посвящен Зачатию Анны. Культ Анны, матери девы Марии, был составной частью богородичного культа, принявшего со времен Калиты характер официального московского культа [532] .
В 1379 г. началось строительство каменного Успенского собора в Коломне. В том же году Сергий Радонежский «повелением князя великого Дмитриа Ивановичя» основал монастырь «на Страмыне», собор которого также был посвящен Успению [533] . В самой Москве, «на южном направлении», близ большой коломенской дороги, в 1379 г. был заложен Успенский собор Симонова монастыря [534] .
532
См.: Борисов Н. С. Куликовская битва и некоторые вопросы духовной жизни Руси XIV–XV вв. — Вести. Моск. ун-та. Сер. История, 1980, № 5, с. 63–64.
533
ПСРЛ, т. XVIII, с. 129.
534
Там же, с. 151.
Подобное посвящение московских и подмосковных соборов, построенных или заложенных накануне Куликовской битвы, по-видимому, было вызвано не только особым политическим значением культа Богоматери для Москвы. Сказалось и то, что битва на реке Воже, «мать Куликовской победы» [535] ,
Застой строительства в московских землях, вызванный прежде «всего временным усилением ордынского ига в 80-е годы XIV в., продолжался до начала 90-х годов [537] . С начала 90-х годов международная обстановка складывается более благоприятно для Москвы, нежели в предшествующее десятилетие. Время относительной «тишины» (90-е годы XIV в.) отмечено в первую очередь строительством в Московском Кремле. Это строительство имело отчетливую идейную направленность, продолжало возникшую в 70-е годы связь московского каменного строительства с вооруженной борьбой против ордынского ига.
535
Назаров В. Д. Русь накануне Куликовской битвы (К 600-летию сражения на р. Воже). — Вопросы истории, 1978, № 8, с. 100.
536
Эту связь допускает и Н. Н. Воронин. (См.: Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII–XV вв., т. 2. М., 1962, с. 194).
537
Бесспорно, история московского каменного строительства в XIV в. была значительно богаче, чем она выглядит по данным летописей. Однако и к ним следует относиться осторожно. Так, в литературе давно распространилось утверждение о постройке в 1381 г. в серпуховском Высоцком монастыре князем Владимиром Андреевичем каменных сооружений — собора Зачатия Анны и церкви Покрова с трапезной «в память о Куликовской битве» (См.: Тренев Д. К. Серпуховской Высоцкий монастырь, его иконы и достопамятности. М., 1902, с. 16, 24; Колышницын Н. В., Молчанов А. А., Шилов В. В. Исследования в Серпухове. — Археологические открытия 1978 года. М., 1980, с. 62; Разумовский Ф. В. Художественное наследие Серпуховской земли. М., 1979, с. 33). Это утверждение основано на позднем источнике и вызывает большие сомнения (см.: Воронин Н. Н. К характеристике архитектурных памятников Коломны времен Дмитрия Донского. — Материалы и исследования по археологии СССР, 1949, № 12, с. 218).
Первой, в самом начале 90-х годов, была построена «на великокняжеском дворе» церковь Благовещения. Она была «маленькой одно-апсидной домовой капеллой с одностолпным подклетом-казной» [538] . Летописные сведения об этой церкви весьма путаны [539] . Однако многое может прояснить небольшой экскурс в историю междукняжеских отношений тех лет. В начале 1389 г. вспыхнуло «розмирие» между Дмитрием Донским и его давним сподвижником, героем Куликовской битвы, вторым по значению князем московского княжеского дома, Владимиром Андреевичем Серпуховским. Причины этой распри, грозившей: перерасти в губительную усобицу, до сих пор не совсем ясны. Однако уже 25 марта 1389 г., на праздник Благовещения, произошло торжественное примирение князей [540] . Правда, мир не был прочным: яблока раздора — Дмитров и Галич, отобранные Дмитрием у двоюродного» брата, — так и не были возвращены [541] . Смерть Дмитрия Донского 19 мая 1389 г. подала серпуховскому князю новые надежды. Его оппозиционность в отношении Москвы резко усилилась [542] . Понимая, что единство московского княжеского дома было одной из основ его политических и военных успехов, молодой великий князь Василий Дмитриевич всеми силами старался погасить вражду. В начале января 1390 г. он увеличил удел Владимира Андреевича, отдав ему Волок и Ржеву. Одной из мер, призванных скрепить давшее трещину единство, была постройка княжеской церкви, посвященной Благовещению — дню, когда был заключен мир между Дмитрием Донским и Владимиром Храбрым. Благовещенская церковь была как бы символом того «единачества», подчинения корыстных интересов общему делу, которое позволило одержать победу над Ордой на Куликовом поле.
538
См.: Воронин Н. Н. Два памятника архитектуры XIV в. в Московском Кремле. — В кн.: Из истории русского и западноевропейского искусства. М., 1960, с. 31. Бесстолпные храмы в Коломне, фундаменты которых обнаружены в последние годы археологами, не имеют точной даты постройки и обобщенно относятся ко второй половине XIV в. (См.: Альтшуллер Б. Л. Бесстолпные храмы XIV в. в Коломне. — Советская археология, 1977, № 4, с. 156–157).
539
Время постройки и облик древнейшего Благовещенского собора вызывают большие споры (См.: Вздорнов Г. И. Благовещенский собор или придел Василия Кесарийского. — Советская археология, 1966, № 7; Федоров В. И., Шеляпина Н. С. Древнейшая история Благовещенского собора Московского Кремля. — Советская археология, 1972, № 4, с. 231–232; Алешковский М. X., Альтшуллер Б. Л. Благовещенский собор, а не придел Василия Кесарийского. — Советская археология, 1973, № 2; Кучкин В. А. К истерии каменного строительства в Московском Кремле в XV в. — В кн.: Средневековая Русь. М… 1976, с. 293–296; Ильин М. А. Искусство Московской Руси… с. 59–64). Сторонники более поздней датировки (около 1404 г.) — Г. И. Вздорнов, М. А. Ильин — исходили прежде всего из некоторого несоответствия размеров иконостаса 1405 г. и самого собора. Однако сам факт принадлежности существующего иконостаса собору конца XIV в. подлежит сомнению (См. статью Л. А. Щенниковой в настоящем сборнике).
540
ПСРЛ, т. XVIII, с. 138.
541
Кучкин В. А. Сподвижник Дмитрия Донского… с. 114.
542
Там же, с. 114–116.
В 1392 г. по указанию Василия I был расписан Успенский собор в Коломне [543] . Большие дорогостоящие живописные работы в Московской земле в то время были еще редкостью. Украсив живописью храм, история создания которого напоминала о Куликовской битве, молодой московский князь продемонстрировал свою верность героической освободительной традиции, свое почтение к памяти отца.
В следующем году на месте маленькой деревянной «церквицы» в честь Лазаря вдова Дмитрия Донского княгиня Евдокия начинает постройку «зело чудной» церкви в честь Рождества Богородицы [544] . Как известно, день Куликовской битвы пришелся по церковному календарю именно на праздник Рождества Богородицы [545] . В начале 1394 г. сам митрополит Киприан освятил новый кремлевский храм, напоминавший; своим посвящением о дне 8 сентября 1380 г.
543
ПСРЛ, т. XVIII, с. 142.
544
Приселков М. Д. Троицкая летопись. М.,-Л., 1960, с. 443–444.
545
Памятники Куликовского цикла свидетельствуют о том, что уже современники битвы придавали этому совпадению особое символическое значение (см.: Борисов Н. С. Куликовская битва и некоторые вопросы духовной жизни Руси, с. 63).
На освящении присутствовали все пять сыновей Дмитрия Донского [546] . Это был своеобразный «съезд» московских князей, по-видимому, имевший целью не только почтить мать, строительницу храма, но к продемонстрировать верность памяти
Куликовской битвы.На особое значение этого храма указывают и необычное время его освящения [547] , и тот факт, что уже в следующем, 1395 г., он был расписан, тогда как более важная с феодально-иерархической точки зрения постройка — великокняжеская церковь Благовещения — дожидалась росписи еще десять лет [548] .
546
Приселков М. Д. Троицкая летопись, с. 444.
547
Обычно каменная церковь освящалась осенью, в конце строительного сезона.
548
ПСРЛ, т. VIII, с 77.
Усиление напряженности на русско-литовской границе, превращение Литвы в главного недруга Московской Руси в конце 90-х годов XIV в. меняет географию московского строительства. Подобно тому как в предчувствии Куликовской битвы строились храмы «на южном направлении», так теперь они строятся «на западном». Известно четыре памятника, непосредственно связанных с этим строительством: церковь Иоакима и Анны и Никольский собор в Можайске, собор Успения на Городке и Рождественский собор Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде. Ни один из них не имеет точной, зафиксированной летописью даты постройки [549] , что, естественно, приводит к разномыслию исследователей на сей счет [550] . Нам представляется вполне убедительной датировка можайских храмов концом 90-х годов XIV в., предложенная Н. Н. Ворониным [551] . Именно в эти годы политическая обстановка делала постройку каменных храмов в Можайске наиболее актуальной. Можайск был форпостом Московской Руси против Литвы. Значение его еще более возросло в связи с разгоревшейся в эти годы борьбой за Смоленск. Помимо военного значения Можайск был своего рода «западным порталом» Московской Руси, оформление которого должно было создать должное представление о ее могуществе. В строительстве, по-видимому, участвовали лучшие московские зодчие [552] . Расположенные на высоких точках местности, устремленные ввысь, можайские храмы возносили хвалу не только «царю небесному», но и владыке земному.
549
«Умолчание» летописью постройки четырех каменных храмов, удивляющее исследователей, служит, между прочим, важным аргументом в пользу предположения об антилитовской направленности можайско-звенигородского строительства. Свод 1408 г., составляющий основу летописных известий по этому периоду, составлялся под редакцией митрополита Киприана, горячего сторонника русско-литовского единства. Естественно, что митрополит не включил в свою летопись известия, противоречившие ее основной тенденции.
550
См.: Тихомиров М. Н. Андрей Рублев и его эпоха. — Вопросы истории, 1961, № 1; Вагнер Г. К. О датировке памятников московского зодчества времени Андрея Рублева. — В кн.: Культура и искусство Древней Руси. Л., 1967, с. 108–114; Ильин М. А. Искусство Московской Руси, с. 117–122.
551
См.: Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 289.
552
Там же, с. 283–298.
Посвящение можайских храмов глубоко символично. Празднование Иоакима и Анны, родителей Богородицы, совершалось 9 сентября. Оно входило, наряду с Успением и Рождеством, в число наиболее чтимых осенних праздников, которые после событий 1378 и 1380 гг. приобрели особое значение «страдной поры» русского оружия. В этот день полки Дмитрия Донского «стояли на костях» на Куликовом поле.
Почитание Николы также приобрело в XIV в. ярко выраженный патриотический оттенок. Никола в целом ряде произведений предстает как защитник Руси от врагов. Считалось, что он особенно покровительствует именно пограничному Можайску, где уже в XIV в. особо почиталась известная скульптура «Никола Можайский».
Постройку звенигородского Успенского собора Н. Н. Воронин относил к 1399–1400 гг., а собора Рождества Богородицы Саввино-Сторожевского монастыря — к 1404–1405 гг. И это предположение выглядит весьма убедительным, находит подтверждение в политической ситуации тех лет. Постройка собора Успения на Городке, по всей видимости, явилась результатом успешного похода московских войск под командованием Юрия Звенигородского на Среднюю Волгу в 1399 г. Дело было не только в том, что из похода Юрий привез богатую добычу. Этот поход имел особое значение как новый шаг активной, наступательной политики московских князей в Поволжье, начало которой было положено Дмитрием Донским [553] . И своим посвящением, и поводом к началу строительства этот храм напоминал о славной эпохе Дмитрия Донского. Звенигород был избран местом постройки прежде всего как важнейшая крепость «на западном направлении», где в этот момент назревал открытый конфликт с Литвой [554] . Показательно, что тогда же, в 1398–1399 гг., вблизи Звенигорода, над самой смоленской дорогой, был основан Саввино-Сторожевский монастырь, усиливший оборонный потенциал города [555] .
553
См.: Пашуто В. Т. «И въскипе земля Руская» — История СССР, 1980, № 4, с. 82; Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды, с. 233–234.
554
Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды, с. 228–229.
555
См.: Ильин М. А. Искусство Московской Руси, с. 119–120.
Постройка каменного собора Рождества Богородицы в Саввино-Сторожевском монастыре в 1404–1405 гг. исторически вполне оправдана. Именно в 1404 г. «Польша и Литва, заключив союз с Орденом, начали открытую вооруженную борьбу против Владимирского княжения, поставив своей задачей овладение Смоленском, а также распространение своего влияния на Великий Новгород» [556] . И тогда на береговой круче, у подножия которой проходила торная дорога на Можайск и дальше на Смоленск, как грозная тень 1380 года поднялся белокаменный собор Рождества Богородицы.
556
Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды, с. 248–249.
Связь зодчества Москвы с борьбой за освобождение Руси от ордынского ига сохранялась до конца XV в. [557] Мемориальный характер каменных храмов, получивший особое развитие в связи с борьбой, за национальную независимость в XIV–XV вв., становится характерной чертой русской архитектуры последующих веков.
Живопись. Вопрос о прямом или косвенном отражении борьбы против золотоордынского ига вообще и Куликовской битвы в частности в русской средневековой живописи — один из самых сложных и малоизученных вопросов истории русского искусства. Выяснение влияния ордынского ига на развитие древнерусской живописи — задача чрезвычайно трудная, во-первых, из-за почти полного отсутствия точно датированных памятников живописи этого периода, во-вторых, вследствие самой природы средневековой живописи, основанной на создании предельно обобщенного образа-знака, как правило, не приемлющего никаких сиюминутных черт.
557
См.: Борисов Н. С. Отражение Куликовской битвы в памятниках архитектуры последней четверти XIV — начала XV века. — Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки, 1980, № 2, с. 24.
Пытаясь связать появление в живописи новых образов и настроений с действительностью, найти в этих образах конкретное историческое содержание, исследователь постоянно рискует впасть в упрощение, подвергнуться обвинениям в вульгаризации истории древнерусской живописи. И все же традиционное истолкование развития русской средневековой живописи как замкнутого, подчиненного только своим внутренним законам процесса постепенно уступает место более или менее удачным попыткам глубже понять язык красок, образов и символов, нащупать скрытые связи между живописью и живой действительностью Руси второй половины XIV — начала XV в.