Kuzia succinus

— Что это ты вздумал бо­леть, молодой человек? А? Посмотрим, посмотрим, — докторским вкрадчивым ба­сом заговорил Блинов. — На даче болеть! Ай, ай, ай! Нехо­рошо, нехорошо! — он гово­рил, а сам быстро выслуши­вал и выстукивал Гошу. — Ни­чего серьёзного, Варвара Але­ксеевна, ничего серьёзного, — определил доктор и, выписав полоскание, уже прощаясь, вытащил из кармана газету.— Читали?

— Нет, Сергей Николаевич, мы ещё не получили газеты, —ответила баба Варя.

Доктор снова снял шля­пу и сел к столу:

— Опять прославилась наша Ольховка. Вот, послушайте, что пишут:

«ДОИСТОРИЧЕСКОЕ ЧУДОВИЩЕ В ПОСЕЛКЕ ОЛЬХОВКА

Мы уже сообщали, что в посёлке Ольховка существует роща доисторических расте­ний. За последние дни участи­лись встречи местных жителей и дачников с удивительным прыгающим животным. Про­фессор Тулумбасов считает, что это кузнечик каменно­угольной эпохи. Как оказа­лось, вместе со спорами хво­щей и папоротников в янтаре находилось яйцо прямокрыло­го насекомого, похожего на саранчу. Профессор уже ви­дел его ночью в своём саду. Насекомое светится в темноте, как светлячок. Размеры его удивительны — до двух мет­ров в длину. Не исключено, что хищное, сильное насеко­мое представляет опасность для людей. Рекомендуется не отпускать детей гулять одних, без сопровождения взрослых. Обществу охотников дано ука­зание изловить чудовище жи­вым или мёртвым».

— Да совсем он не чудови­ще, — не выдержал Гоша.

— Что ты говоришь? — по­вернулся к нему Блинов.

— Я говорю... можно чтобы ко мне пришла Люда?

— А ты знаком с Людой? Вот, что открывается, —усмех­нулся доктор. — Ну что ж, бо­лезнь не заразная. Пришлю!

Доктор ушёл. Бабушка дол­го охала и вздыхала. Ей не терпелось поделиться с кем- нибудь новостями.

— Ты лежи, Гошенька, — наконец сказала она, — а я на полчасика забегу к соседям.

Люда пришла сердитая:

— Зачем звал? Отец теперь будет смеяться. Он такой...

— А когда ты смеёшься, это ничего? — ответил в тон ей Гоша.

— Ну хватит. Выкладывай, что у тебя?

— Люда, ты умеешь мол­чать?

— Не хуже тебя, наверно.

— Так вот, я тебе кое-что открою и попрошу сделать. Если у тебя не хватит храбро­сти — не берись. Но тогда ни­кому... поняла?

— Поняла. Выкладывай.

И Гоша рассказал всё: и своё первое знакомство с куз­нечиком, и первый полёт на нём, и про предложение Тулумбасова.

— А сейчас он голодает, на­верно. У него знаешь какой аппетит? Ему травой не на­есться, а хлеб ему очень по вкусу, — закончил Гоша. — Люда, сходи, покорми его. Это под той берёзой. Надо в пол­день прийти и позвать: «Кузя, Кузя!» Он и прилетит.

Только Люда успела ска­зать, что она не струсит и со­гласна идти к берёзе, как вер­нулась бабушка:

— Ох, внучек, чего я наслу­шалась. Все с ума посходили, как прочитали про эту кобыл­ку, что ли. У всех, у всех что- нибудь да произошло. У Ни­ны Ивановны пропала курица, так она кричит, что теперь знает, что с ней случилось. Николай Ильич, который жи­вёт против пивного ларька,

говорит, что зверюга эта ута­щила у него с головы шапку. У Федосьи Романовны в ого­роде кто-то срезал ночью под­солнечники — винит ту же тварь. У Елены Фёдоровны внучка стала заикаться, так она считает — напугало ма­лышку это чудо-юдо. Тьфу!.. Но ты, внучек, не ходи в оди­ночку, пока не изловят эту... как её?

— Бабушка, я уже здо­ров, — чуть не плача, взмолил­ся Гоша, — пусти меня... ну хоть вместе с Людой. Ну нена­долго.

— И думать не моги! На, полощи! — И она сунула ему кружку с лекарством.

Люда кивнула из-за бабуш­киной спины: мол, всё сделаю, попрощалась и выбежала за дверь.

9. КУЗЯ и МУСЬКА

— Ты совсем не занимаешь­ся с младшей сестрой, — стро­го говорил Люде, доктор Бли­нов. — Ты же знаешь, что ма­ма придёт только вечером, а мне пора ехать на работу. Вот опять куда-то собралась, а о Мусе не подумала. Кто думать будет?

— Папочка, сегодня не мо­гу я с ней. Вот завтра могу, а сейчас мне пора, — быстро го­ворила Люда, бочком подви­гаясь к калитке.

— Что значит «сегодня не могу»? Можно подумать, что у тебя свиданье назначено. И... и я запрещаю тебе несколько дней ходить по посёлку в оди­ночку. Ещё попадёшься в лапы этому зверю!

— Тогда я пойду с Моськой. Муся! Пошли голубей кормить! Бери больше хлеба!

— И это тоже не дело, — остановил её отец. — Голуби — рассадник инфекций, вот, на­пример...

Доктор не успел объяснить дочери, что за инфекцию рас­пространяют голуби. Люда схватила за руку сестрёнку и побежала.

— Так Люда же! — удивля­лась Муська. — Куда мы идём, не туда?

— Мы будем кормить боль­шого кузнечика. И идем мы туда, а не «не туда», — объяс­нила старшая сестра. — Толь­ко не пугайся. Он большой, как собака.

— Я не побоюсь. Я храб­рая, — нараспев отвечала Муська.

Вот и знакомая старая бе­рёза на обочине дороги.

— А мальчик там сидит? — спросила младшая сестра.

— Нет.

— А где кузнечик?

Вместо ответа Люда не­громко позвала:

— Кузя, Кузя! Hat, на!

Тишина. Кузя не появлялся.

И вдруг...

— Да вот же он! — радост­но воскликнула Муська. — Ка­кой красивый!

Люда оглянулась и попяти­лась. Совсем близко от них, в канаве, ярко краснела спина Кузи. Круглые глаза глядели насторожённо, передние лапы медленно потирали одна дру­гую. Совсем, как муха перед едой.

— Дай ему хлеба, Люда, — торопила Муська. Ей совсем не было страшно. — Ой, какой большой! Его много кормили, и он таким вырос. Да?

— Да, — тихо ответила старшая сестра, кидая на до­рогу горсть хлебных крошек.

Кузя медленно вылез из ка­навы и деловито принялся завтракать.

— Муська, не подходи так близко, — удерживала Люда сестрёнку.

— Я хочу погладить. Люда, ты боишься? Да?

— Ничего я не боюсь, а нельзя его гладить. Вот и всё.

Кузя сидел совсем рядом. Люда резко взмахнула рукой, кидая корку хлеба. Кузнечик отскочил.

— Зачем ты его пугаешь? — сердито сказала Муська. — Кис, кис, кис. — Она подошла вплотную к огромному насе­комому и положила ладошку на лоснящееся бурое «седло».