Kuzia succinus

— Отойди, Люда. Он тебя боится.

10. ЧИСЛО ДРУЗЕЙ КУЗИ РАСТЕТ

Костёр разгорался, но пла­мени при ярком солнце не бы­ло видно. Кусты тростника, щепки, сосновые ветки так и летели в него, но настоящего бодрого огня всё-таки не по­лучалось.

Удочки валялись на песке — клёва не было.

— Ребята, я узнал. Тут один тип продаёт лодку. Вот бы нам купить! — мечтатель­но протянул Серёжка. —Мож­но будет уходить в море. Атак, с берега, разве наловишь?!

У Серёжки были резиновые сапоги, правда, они протека­ли, но всё равно благодаря им Серёжка казался опытным рыбаком.

— Так надо же деньги иметь. Тип-то запросит сто рублей за лодку, —уныло воз­разил Слава. — Рыбачить можно и с берега. Вон, сколь­ко дачников сидит на камнях.

— Стоп, ребята! —подско­чил вдруг чёрный, как цыган, Костя Пыжов. — Идея! Я знаю, где взять деньги. Вчера я был с экскурсией на даче Тулумбасова. Там говорили: тому, кто поймает кузнечика, инсти­тут даст премию — сто руб­лей! — Костя значительно об­вёл всех глазами. — Ясно?

— А мы, думаешь, пойма­ем? — протянул Слава.

— Тебе, толстому, не пой­мать, а нам—дело плёвое, — усмехнулся Серёжка. — Толь­ко где его искать?

— Как где? — переспросил Пыжов. — Ясно, что вокруг дачи Тулумбасова. Он же ви­дел его ночью... Надо только поймать кузнечика раньше охотников, а то они, говорят, уже по ночам дежурят...

— Ну и что, — перебил Се­рёжка, — дежурят, а кузнечи­ка и след простыл. Нет, искать надо везде. Давайте так: каждый берёт себе уча­сток. Я беру берег. — И Се­рёжка деловито подтянул го­ленища своих резиновых са­пог.

— Эх, — махнул рукой Ко­стя, — жаль, Гошка заболел.

Ему бы дать самый важный участок. Он же сосед Тулумбасова.

— Да он, может, выздоро­вел, — возразил Слава. — Го­ворят, ангина. С ангиной дол­го не сидят дома.

— А как же, ребята, ловить-то его будем? — спросил Пыжов.

— Лук и стрелы, — кратко ответил Серёжка.

— Лук и стрелы, — кивнул головой Слава.

— А охотники, я слышал, мелкой дробью будут стре­лять, — медленно проговорил Серёжка. — Всё-таки надо Го­шу позвать. И Люду.

— Это само собой... — на­чал Костя и застыл с откры­тым ртом.

Ребята поглядели на него, оглянулись и мигом вскочили на ноги. Было чему дивиться, чего бояться: в десяти шагах от них, верхом на гигантском красном кузнечике сидел Гоша.

— Здорово! — крикнул он негромко. — Не бойтесь. Это Кузя. Он не кусается. Я его выдрессировал. Кузя, вперёд!

Гоша похлопал ладонью по лоснящемуся боку кузнечика и «подъехал» к ребятам. По­том он вытащил из кармана кусок хлеба, раскрошил его на ладони и кинул Кузе под но­ги. Кузя жадно ел крошки.

— А мы тут только что о тебе говорили... — начал было Костя, но Серёжка дёрнул его за рукав, и Пыжов замолчал. В самом деле, теперь им каза­лось просто невозможным про­менять Кузю на лодку. Что лодка! Лодок много, а Кузя один. Надо только, чтобы он их всех слушался.

Пришлось Гоше рассказать ребятам историю своего зна­комства с Кузей.

— Заболел я, ребята. При­шлось Людку просить кормить кузнечика. А она говорит: «Кузя у меня хлеб берёт, а слушаться не хочет». Говорит: «Лягается, когда хочешь по­гладить...» А я, как на зло, температурю. Три дня проле­жал. Наконец вырвался. Ку­зя, вижу, обрадовался. Ага, думаю, если ты привык ко мне, то уж я тебя выдресси­рую. Стал он возить меня. А вот летать со мной долго не соглашался. Но я его молоком напоил — он и подобрел...

— И летал с тобой? — за­кричали ребята. — Покажи!

— Да подождите, всё пока­жу. Дайте досказать. На чём я остановился? Ах да! Слышу вдруг, что за Кузю обещана награда. Охотники понаехали. Ну, нет, думаю. Не выдам Ку­зю. И решили мы с Людой спрятать Кузю в лесу. По­строили шалаш и привязали кузнечика за ногу ремешком. Но ни черта не вышло! Гриб­ники кругом шляются, того и гляди набредут на шалаш. Да и Кузя стал болеть. Ему, вид­но, нельзя сидеть в темноте и духоте. Стал он вялый такой и вроде побледнел. Что де­лать? Вот и приехал к вам. Давайте все спасать Кузю.

— Всё ясно, — веско ска­зал Костя. — Мы не дадим Кузю охотникам. Не дадим. Давайте думать!..

11. В СТАНЕ ОХОТНИКОВ

Тулумбасов хохотал, хло­пая ладонью по газете. Он за­хлёбывался смехом. Слёзы текли по его щекам:

— Ой, не могу! Ой, умори­ли! — кричал он, задыхаясь.

— Что с тобой? Что случи­лось? — вбежала Мария Се­мёновна.

— Прочитай! Я больше не могу! — стонал профессор, тя­жело падая на диван.

— Но это же... «Нью-Йорк геральд трибюн». Что тут мо­жет быть такого?.. — говори­ла Мара, проглядывая пёст­рую страницу. — А вот «Ра­щен монстер». Это про твоего кузнечика? «Русское чудови­ще»?

— Да, да, да! — подскочил профессор. —Именно про не­го. Читай!

«Нам сообщают, — медлен­но переводила Мара, — из го­рода Ольховки... воскресшее доисторическое чудовище тер­роризировало местное населе­ние. Чудовищный красный кузнечик кидается с вершин деревьев на прохожих... Э-э, как это перевести?.. Ага, норо­вя перекусить горло. 'Имеются многочисленные жертвы, осо­бенно среди детей. На борьбу с кровавым чудовищем вызва­ны ракетные подразделения войск. Есть основания думать, что кузнечик похитил ядерную боеголовку и... притаился неизвестно где. Население Ольховки решено срочно эва­куировать. Ждите дальнейших сообщений от нашего коррес­пондента».

— Да, это смешно, — хо­лодно сказала Мара, опуская газету на стол. — Но в одном они правы. С тех пор, как ты, дядя, сделал своё открытие, я буквально терроризирована.

— Что ты хочешь ска­зать? — перестал смеяться Ни­кодим Эрастович. — Что я, так сказать...

— Я хочу сказать, что хва­тит мне забот. И поить чаем ораву твоих, так называемых охотников, я отказываюсь.

— Почему «так называе­мых»? — удивился профес­сор. — Они профессионалы. Почему «ораву»? Их всего двое.

— Они профессиональны в устройстве перекуров и, как они говорят, закусонов. Но они не способны не то что поймать твоего кузнечика, но изловить обыкновенную лягушку.

— Но...— начал было Ни­кодим Эрастович.

— Хватит! —крикнула Ма­ра. — Хватит мне тратить свой отдых на кипячение чайников и потрошение селёдок. Или ты их погонишь сегодня же...

— Или? — спросил испу­ганно учёный.

— Или завтра меня здесь не будет, —заключила Мара и вышла из комнаты.

Смеяться Тулумбасову уже не хотелось. В самом деле, уже дней десять в саду стояла палатка охотников. Каждую ночь, по их словам, они кара­улили, но толку не было ника­кого. Кузнечик будто исчез бесследно.