Кузнец

Наконец, я впервые услышал его имя — Владислав.

— Владислав, — я откашлялся. — У меня есть сообщение для Аркадия Златовласова.

— Для тебя Волков Владислав Сергеевич. — Его лицо исказилось от злости.

— Владислав Сергеевич. — я нехотя процедил.

— Ну наконец-то! Вот с этого и надо было начинать, голубчик, — он театрально развёл руками. — А то строил из себя героя. Все вы герои, пока вас как следует не прижмёшь.

Я медленно поднял голову, чувствуя, как саднит разбитая губа:

— Передайте ему, что я знаю про Лапшина. И если он не хочет это обсудить — пусть устроит встречу.

Волков расхохотался, запрокинув голову:

— Ты посмотри на этого наглеца! — он картинно обратился к пустому углу, — Мало того, что мы его с поличным взяли, так он ещё и бредовые условия ставит! — он наклонился ко мне, скривив губы в презрительной усмешке. — Ты кто такой, чтобы торговаться с самим Златовласовым? Петух, что возомнил себя орлом.

Он начал медленно закатывать рукава, явно готовясь продолжить экзекуцию:

— Сейчас я тебе объясню, как нужно разговаривать с благородными господами...

Внезапно в дверь раздался громкий, настойчивый стук. Волков раздражённо дёрнул головой:

— Не сейчас! — рявкнул он, занося руку для удара.

Три новых удара в дверь, ещё более настойчивых, заставили его побагроветь от злости.

— Да чтоб вас всех! — он резко развернулся и, чеканя каждый шаг, направился к двери. — Что за идиоты там собрались?! Я же ясно сказал...

Распахнув дверь, он вылетел в коридор, изрыгая отборные проклятия. Его гневный голос эхом разносился по коридору, постепенно затихая вдали.

Из коридора доносился приглушённый разговор, в котором гнев Волкова смешивался с плохо скрываемым замешательством:

— Какой ещё, к чёрту, аристократ?! За этого оборванца?! — его голос то срывался на крик, то падал до злобного шёпота, — Да кто вообще может... — он осёкся на полуслове, видимо, получив ответ, который его совсем не обрадовал.

Судя по удаляющимся шагам и затихающим проклятиям, старший всё-таки отправился на встречу с неожиданным заступником.

Я остался наедине со своими мыслями. Кто мог вмешаться? Моя предварительная подготовка не возымела должного действия, на которое я рассчитывал.

Минуты тянулись как часы. Тишину нарушали только приглушённые крики из соседних камер да редкие шаги в коридоре. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге снова возник старший. Но что-то в нём изменилось — исчезла прежняя спесь, а в глазах появилось странное выражение, смесь удивления и настороженности.

— Кто же ты такой на самом деле, а? — он медленно прошёлся по камере, задумчиво потирая подбородок, — Простой драчун с улицы? — он хмыкнул. — За которого вдруг вписываются люди, чьи имена я даже произнести боюсь?

Он остановился прямо передо мной, склонив голову набок:

— За тобой стоит кто-то настолько влиятельный, что его слово против Златовласова уравновесило чашу весов, — он говорил будто сам с собой, пытаясь разгадать загадку, которая теперь не давала ему покоя. — Поэтому повторю вопрос, кто ты такой?

В полной тишине камеры я ощутил странную смесь замешательства и азарта. Сам не зная подробностей, но чувствуя внезапный шанс, я решил поддержать интригу.

— Не знаешь, с кем связался? — я усмехнулся, сплюнув кровь на пол. — Боюсь, тебе это аукнется, дружочек.

Смех становился всё громче, истеричный и надрывный. Старший попятился, не понимая моей реакции.

— Ты даже не представляешь, какие могут быть последствия, — продолжал я. — Твоя карьера, твоя репутация... Одно неосторожное движение — и ты спустишься ниже плинтуса.

Кровь стекала по подбородку, а глаза блестели лихорадочным весельем. Волков явно терялся, не зная, как реагировать.

— Снять кандалы! — рявкнул он конвоиру. — Немедленно!

Меня отвели отмыться, и я смыл кровь и грязь с лица и рук. Я рассматривал свою изодранную одежду:

— Эту одежду уже не спасти, господа. Придётся списать.

Конвоир вёл меня по коридору, когда навстречу попался сам Волкову. Его тон мгновенно изменился:

— Слушай меня внимательно, — процедил он сквозь зубы. — Если у меня появятся хоть какие-то проблемы, я превращу твою жизнь в настоящий ад. Это будет делом моей чести.

Делом чести? Эта шестёрка даже не имеет представления, что это значит. Я молча усмехнулся.

Когда я вошёл в кабинет, первое, что бросилось в глаза — напряжённая фигура отца, Сан Саныча. Его лицо моментально исказилось яростью при виде моих изуродованных побоями чёрт. Мышцы шеи и скул напряглись, превращая его черты в жёсткую, режущую маску.

Рядом с ним сидел его старый друг — Дмитрий Архипов. Расслабленная поза, хладнокровное лицо которого не выдавало ни единой эмоции.

Сан Саныч стиснул рукоятки деревянного стула с такой силой, что массивный стул начал протяжно, угрожающе скрипеть. Взгляд был такой, что казалось — ещё мгновение, и он готов разорвать обидчика голыми руками. Владислав Волковым невольно попятился, почувствовав исходящую от отца леденящую ярость.

— Недоразумение, — тут же начал Волков, явно пытаясь спрятаться за служебное положение, — простое недоразумение. Нельзя поддаваться эмоциям. Тем более за нападение на представителя власти полагается... — он многозначительно замолчал.

Архипов мягко положил руку на предплечье Сан Саныча:

— Не сейчас, — негромко, но твёрдо произнёс он. — Не здесь.

Отец медленно разжал пальцы, но гнев не исчезал, а только затаился, подобно готовому сорваться с цепи зверю.

Архипов повернулся к Волкову:

— Расскажите мне об официальном заявлении от Захарова, на основании которого был произведён арест.

Волков заметно занервничал. Его уверенность моментально испарилась, он переминался с ноги на ногу, глаза бегали.

— Я... мм... заявление... — начал было он.

— Никакого заявления нет, — жёстко перебил Архипов. — Верно?

Волков опустил голову, сломленный.

— Так, — Архипов встал, давая понять, что разговор окончен. — нам пора.

Движение было резким, властным и окончательным. Я почувствовал, что наша маленькая война только начинается.

Мы вышли из кабинета в длинный казённый коридор. Сан Саныч вдруг остановился, обернулся к нам:

— Я забыл ему кое-что сказать, — голос был холодным, как лезвие ножа. — Подождите меня здесь.