Кузнец

Я наблюдал за их перемещением, и когда один из них начал приближаться к небольшому углублению между камнями, едва заметно усмехнулся. Это место я приметил сразу — именно туда я бы и сам переместился, будучи не ожидая противника сзади.

Ночная тьма стала моим союзником. Я растворился в глубокой тени, становясь невидимым даже для тренированного глаза. Пусть они думают, что загоняют в угол испуганную жертву.

Ближайший ко мне противник начал смещаться в сторону, выбирая идеальную позицию для атаки. В его руке поблёскивала короткая изогнутая сабля — излюбленное оружие наёмных убийц. По разговорам, что они вели, я понял, что он обычный исполнитель, не посвящённый в детали операции. Такие всегда более предсказуемы.

Когда он оказался на расстоянии удара, я молниеносно атаковал: резкий удар в печень, и сразу же — подсечка по задней поверхности колена. Он упал на колено, впитав урон, и потерял былую грацию движений. Его ответный удар саблей пришёлся по горизонтали — предсказуемо и неуклюже. Я легко перехватил его вооружённую руку, а второй рукой схватил за горло, приподнимая и вжимая в ствол дерева.

Противник оказался в ловушке: одна рука обездвижена, вторая не дотягивается для удара. В отчаянии он попытался использовать магию воздуха, но ослабленное тело подвело его — поток воздуха лишь взъерошил мои волосы, не причинив никакого вреда.

Краем глаза я заметил приближение второго убийцы. Он оценил ситуацию и, решив воспользоваться моей мнимой уязвимостью, метнул свою саблю, усиливая бросок воздушным потоком — смертельный удар, способный пробить насквозь.

Одним плавным движением развернул первого противника, подставляя его под удар. Сабля с влажным звуком вошла ему в позвоночник. Тело дёрнулось в конвульсиях, безвольно обмякая в моих руках.

Всматриваясь в его погасающие глаза, я позволил себе холодную усмешку:

— Знаете, в чём ваша фатальная ошибка? — мой голос звучал почти дружелюбно. — Вы решили, что охотитесь на жертву. А на самом деле... вы сами стали добычей.

Я позволил безжизненному телу соскользнуть на землю, перехватывая выпавшую из ослабевших пальцев саблю. Клинок оказался на удивление лёгким — хорошая работа, такие обычно заказывают у мастеров-оружейников, но для броска с такой дистанции не подходил.

Второй убийца застыл на месте, его взгляд метался между мной и телом своего напарника. В его глазах читалось явное замешательство — что-то в происходящем совершенно не укладывалось в его картину мира.

— Не понимаю, — наконец процедил он, слегка качая головой. — Перед лицом смерти люди ведут себя иначе. Даже в поединках... — он сделал паузу, подбирая слова. — Но сейчас? Ты должен испытывать дикий ужас. Бежать. Молить о пощаде. А ты...

Я лениво подбросил саблю, наблюдая, как лезвие поймало еле уловимый блик лунного света. Поймал рукоять, снова подбросил — словно забавлялся с игрушкой, а не со смертоносным оружием.

— А я? — переспросил с едва заметной усмешкой, делая небольшой шаг вперёд.

Он инстинктивно отступил, хотя расстояние между нами всё ещё оставалось значительным.

— Ты ведёшь себя так, будто... — он осёкся, и я увидел, как расширились его зрачки от внезапного озарения. — Будто смерть для тебя — старая знакомая.

— Неплохое наблюдение, — я сделал ещё один неторопливый шаг к нему навстречу. — А теперь давай поговорим о том, кто вас нанял?

Сабля в моей руке описала ещё один ленивый круг. Убийца следил за её движением, как кролик за танцем удава.

— Может, Златовласов? — спросил я почти дружелюбно. — Или всё-таки Баринов? У кого из них хватило наглости...

Клинок замер в воздухе, поймав очередной лунный блик. В этот момент я заметил, как дрогнул уголок его рта при упоминании одного из имён. Крошечная, почти незаметная реакция. Но для меня — словно кричащая подпись под признанием. Остался только один вопрос — кто из них?

Противник отступил на полшага, и его рука нырнула за спину. Когда он извлёк небольшой метательный нож, на его губах заиграла самодовольная ухмылка.

— Знаешь, — протянул он, поигрывая лезвием, — я специально тянул время, разговаривал с тобой. Оценивал реакции, повадки... — он чуть наклонил голову набок. — И вот что интересно: ты ведь даже не заметил, как сам загнал себя в ловушку.

Я продолжал медленно приближаться, всё так же лениво подбрасывая саблю.

— Теперь уже не успеешь увернуться, — в его голосе звучало плохо скрываемое торжество. — А метнуть саблю без поддержки воздушной магии быстрее меня... — он издал короткий смешок. — Не сможешь.

Расстояние между нами сокращалось. Шаг за шагом.

— Даже магия скоро не понадобится, — он покрутил нож в пальцах, демонстрируя незаурядное владение оружием. — Хватит обычного броска. А сабля... — он пренебрежительно фыркнул. — От неё либо увернусь, либо отобью потоком воздуха. Всё-таки она потяжелее будет.

Когда между нами осталось не больше пяти шагов, его губы растянулись в победной улыбке. Рука с ножом взметнулась для броска...

И в этот момент его лицо исказилось от резкой боли. Он издал сдавленный крик, уставившись на свою правую ладонь, где торчал тончайший дротик, почти невидимый даже днём, а в темноте…

В отчаянии противник вскинул левую руку, пытаясь сотворить хоть какое-то подобие воздушной волны, но тут же сдавленно вскрикнул — второй дротик, такой же незаметный в ночной мгле, пронзил его ладонь. Последняя возможность использовать магию была утрачена.

В глазах мелькнуло что-то первобытное, звериное. Он ринулся вперёд, намереваясь сойтись в рукопашной. Три молниеносных удара — его тело даже не успело среагировать. Только что он стоял на ногах, и вот уже распластался на спине, судорожно хватая ртом воздух.

Откуда-то изнутри он выскреб остатки воли, заставляя себя подняться. Возможно, гордость не позволяла так просто сдаться. А может, инстинкт самосохранения гнал его вперёд. Но этому порыву не суждено было продлиться долго — короткий, рубящий удар по уху отправил его обратно на землю. Хруст барабанной перепонки прозвучал в ночной тиши как приговор. На этот раз он даже не пытался встать.

— Повторяю вопрос, — я навис над ним. — Кто вас нанял? Златовласов? Или Баринов?

Он сплюнул кровь и попытался изобразить ухмылку:

— В бою ты, конечно, хорош... но для убийства кишка тонка.

— А знаешь, ты прав, — я позволил себе лёгкую улыбку. — Я действительно не стану тебя убивать. А вот твой друг, похоже, затаил на тебя обиду.

— Какая ещё обида? — он недоумённо уставился на меня. — Он же мёртв!

— Мёртв, конечно, — я кивнул. — Но это ведь не помешает ему тебя убить?