La Cumparsita… В ритме танго

— Кирилл, — шиплю. — тебе пора. Опоздаешь на урок.

— Любишь? Ответь, пожалуйста, — отстраняется, вытирая влажные глаза, рассматривает меня.

Нет! Нет! Больше нет! Сейчас люблю исключительно тебя и больше никого!

— Иди-иди, — осторожно отталкиваю от себя, касаюсь пальцами влажной щечки. — Встретимся на твоем заезде. Не расстраивайся, дружок…

— Ага, — открывает дверь, закидывает на плечо школьный рюкзак и руками закрывает раскрасневшееся от накатившего лицо. — Пап, не забудь, пожалуйста…

— Не забуду!

Как такое можно забыть?

После визита в школу сына быстрым ходом направляюсь на свою работу. До трех часов надо бы еще дожить, к тому же элегантно отпроситься с нынешнего места «службы», чтобы здесь не посчитали мой уход раньше установленного времени жалким и постыдным бегством от того, что абсолютно не мое. Зубоскальства и наигранности не признаю и не догоняю — видимо, срамной дефект внутриутробного развития, но человеческую ложь, позерство и актерство, которыми чересчур грешат отдельные лицедеи развлекательного центра, абсолютно не стесняясь, на дух не переношу.

Здесь все без особых изменений киснет, тухнет и немного процветает. Постоянные клиенты, праздные посетители, зеленые новички, затем солисты, профессионалы, образцовые хореографические ансамбли, доморощенные кружки по интересам, особые тренировочные моменты — искренняя радость и слезы облегчения вспотевших, но улыбающихся от полученного наслаждения клиентов на хрупких тренерских плечах. Кому-то это может нравиться, мне — едва ли. Я посещаю это место из-за зарплаты и официального трудоустройства и с прозаической целью, чтобы дома, наедине с собой, не тронуться башкой.

День как день — спокойно, без происшествий:

«Привет-пока, всего доброго, до новых встреч, рады вашему визиту, приходите к нам еще!».

Только вот Смирнова не показывается из тренерского помещения, не отстукивает пластиковыми набойками свой танцевальный ритм, и напрочь отказывает в своем радушном внимании не только мне, но и всем постоянным несговорчивым клиентам, прибывающим по индивидуальному расписанию и почти кулаками требующим исключительно ее.

— Игорь? — торможу болтливого руководителя их дружного на сплетни коллектива. — Можно тебя на одну минуту?

— М? — не смотрит на меня. — Чего?

— С Дашей все хорошо? — киваю на запертую дверь в их раздевалку.

— А я откуда знаю? — пожимает плечами и пытается от меня уйти. — Тонкая натура захворала. Пройдет! Наша Смирнова — сильная малышка. Она — настоящий профессионал, Ярослав, хоть уже и без надежды на мировую славу и известность. Смирнова — танцевальная пенсионерка.

В тридцать-то лет? Хорошие порядки в этом мире, даже круче, чем на треке, зацикленном вокруг одинокого, но толстого столба с подвешенной на его пике финансовой конфетой и бутылкой неизменного игристого, выплескивающегося на зрителей в торжественный момент гоночной победы.

— Не смотри, что крошка — мелкая, у Дашки хорошо поставленный увесистый удар.

Немного познакомился и с этим. Так что, я как бы в курсе. Но! Поджимаю губы и всматриваюсь в его дергающееся в нервном, почти истерическом припадке, кривляющееся лицо.

— Люди спрашивают о ней, затем топчутся, я так понимаю, под незапертой, но с определенной запрещающей аурой фанерной дверью. Неудовлетворенные разворачиваются, дебильно шушукаются и отваливают…

— А тебе какое дело до нее? — шипит в ответ.

Мне? Он сейчас серьезно? То есть? Если я правильно понимаю их деловые отношения, то от обилия удовлетворенных вниманием Смирновой криволапых и тугоухих клиентов зависит процветающее состояние их наспех склеенного, не на двоих к тому же, танцевального коллектива.

— Я могу сегодня раньше уйти? — спрашиваю то, что на самом деле больше в настоящий момент интересует, сползаю с неприятной для Бусы темы.

— Без проблем. Причину назовешь?

— У сына первое и очень важное соревнование. Ему нужна моя поддержка.

— У тебя еще и сын есть? — ехидно улыбается.

— Да.

А в чем проблема? По-моему, об этом факте в моем личном деле отметка в кадрах даже есть.

— Соревнование, поддержка… Хм! — приставляет палец к своим тонким сжатым практически в одну презрительную линию губам. — Сколько же ему лет?

— Я могу уйти? — еще раз уточняю, не отвечая на его вопрос.

— Уже сказал, что без проблем, — оглядывается на дверь в тренерское помещение. — Сегодня Дарья, видимо, не в духе. Не вышла на первую утреннюю репетицию. Уперлась рогом, как коза. Ребята покрутились и удалились. Пришлось наличкой неустойку отлистать. Мне кажется, — подкатывает глаза, — в первый раз необъезженную кобылку изображает. Вообще, у нее характер не сахар. Пиздец! Какому-то дебилу повезет с такой шалавой.

— Игорь? — рассматриваю исподлобья без умолку трещащего козла. — Ты выбирай все же выражения, когда со мной разговариваешь, например. Это личное оскорбление человека, да к тому же клевета.

— Ну да, ну да, — ерничает и зло смеется. — Ты ей свечку, что ли, держал?

— Неважно! На хрена поносишь человека, если…

— Да я с ней спал, — гордо вскидывает подбородок. — Мы ведь пара. Бывшие, понимаешь? Любовники по обстоятельствам. Вместе с профессионалкой прошли турнирный чересчур тернистый путь. В перерывах между выступлениями нечем было за кулисами и задником заняться, вот мы и нашли друг другу применение. И знаешь, что…

Нет! И даже не желаю знать!

— Спасибо за одолжение. Я уеду через полчаса. Не возражаешь? — бесцеремонно обрываю недалекую, и даже слишком похотливую болтовню.

— Да плевать, — пожимает плечами и отваливает от меня.

У них тут вакханалия, непрекращающаяся оргия или половой сумбур? Без конца поглядываю на свои часы и на никак не открывающуюся с той стороны тренерскую дверь…

Что-то точно происходит! Есть нехорошее предчувствие, чертово чутье, видимо, что-то из прежней военной жизни в кровь зашло! Она ведь спокойная девчонка. Гордая, знающая себе цену — теперь я вижу все. Даже встреча с этим «папиком» не вывела Смирнову из себя. Даша нисколько не смутилась тем, как пристально я рассматривал их уход после двухчасовой репетиции. Мужик — однозначно не простой! Без сомнения! Трындел, посмеиваясь, о том, что «сделай скидку на мой возраст», «я чересчур устал», а на финал, когда они вместе выбирались с громким ржанием и гоготом из репетиционного помещения и развлекательного центра, он действительно подхватил ее под мышку и потащил к своей машине, периодически встряхивая дергающее ногами тело, как хозяин, непрерывно проверяющий свой денежный чемодан.

Подкрадываюсь к двери, с осторожностью и оглядкой прислушиваюсь, к поверхности приставив ухо, а насладившись адской тишиной с той стороны, легко толкаю полотно и просачиваюсь внутрь.

Здесь как будто никого? Человеческий пустырь!

— Чего тебе? — где-то рядом рычит тихий женский голос.

— У тебя все хорошо? — осматриваюсь в помещении в попытке отыскать того, кто только что вопрос задал.

— Замечательно. Что ты хочешь, Ярослав?

Она сидит со скрещенными конечностями на их продавленном диване. Такое впечатление, что Даша сжалась в свинцовый, по весу человеком неподъемный, весьма увесистый клубок. Она по-прежнему в репетиционной форме — ее спортивная маечка с глубоким декольте и облегающее черное трико, приятным дополнением, ласкающим мой заинтересованный взгляд выступает напряженный оголенный смуглый сильно втянутый живот. Ярко-красные ногти на ногах скалят меленькие зубы, выглядывая из носков золотистых босоножек, а сегодня не слишком завивающиеся темно-каштановые волосы подобраны в высокий топорщащийся во все стороны пучок.