Лабиринт Выходов

– Последний вопрос.
– Алька поднялась с пола и зашагала вокруг стола. Долго сидеть без движения она не любила.
– Почему Ника-Дискордия не войдёт в Башню, где живёт Мастер? Почему в здешнем мире ей невыносимо находиться?

– Она - разрушение, поэтому хочет разрушить и саму себя. Её тянет раствориться в душе Мастера. Но для Мастера это стало бы спасением от его нынешней боли. Такой поступок слишком похож на жертву ради другого человека, на самопожертвование. Нике-Дискордии это чуждо. Поэтому она словно между двух огней, возвращение в душу Мастера и притягивает её, и отталкивает. Думаю, когда она попала сюда, ей трудно было даже на время забыть об этом своём противоречии. Только шанс завладеть картой и закрыть для нас Выходы в реальный мир и заставил её отвлечься.

– А теперь она решила поселиться в реальности?

– Да. Там она может натворить много бед ...

Кружить вокруг стола Альке надоело. Она остановилась напротив звездочёта, спрятала кулаки в карманы своей толстовки, но тут же вытащила - и из правого кармана выпало несколько бумажек. Лёгких и тонких - это были салфетки из буфета, исписанные угловатым почерком Андрея. Их тут же подхватило сквозняком и, кружась, точно огромные снежинки, салфетки опустились под ноги Максимилиану. Тот поднял их. Заметив карандашные строчки, удивлённо вскинул брови. Но подал салфетки их владелице молча, не задавая вопросов. Только она почему-то сама призналась с хмурым видом:

– Это, Максимилиан, шпаргалки. Андрей для меня написал. Шпаргалки историй. Я сама их сочинять не умею. Не знаю даже, из-за чего вы меня в Школу позвали. Не умею придумывать миры...

– Разве?
– звездочёт снова улыбнулся слабой улыбкой.
– А как же твой добрый и справедливый мир, в котором есть и дома для людей, и деревья рубить не надо?

– А это считается?
– недоверчиво прищурилась Алька.

– Мы видим свет не только благодаря тем, кто придумывает миры, но и благодаря тем, кто верит в доброту. Главное, помни: когда речь идёт не о тебе одной, но о судьбах других людей, ты не должна в одиночку решать, что хорошо, а что плохо. А то можешь оказаться на другой стороне. На стороне Ники-Дискордии.

Кто угодно мог бы ошибиться, посчитав, что слова звездочёта на Альку большого впечатления не производят. Но Андрей, хорошо её знавший, видел: она взволнована. Видел по тому, как часто она моргает, как склоняет голову на бок - непонятные для других, но ясные для него признаки волнения.

– Максимилиан, что нужно сделать, чтобы пролом исчез?
– задала вопрос Алька.

Звездочёт молчал.

– Ага, - кивнула она, - так и есть: вы не скажете. Это всё равно как заставить, да? Никакой свободной воли. Но сами-то вы не можете Лабиринт починить, мы же слышали! Придётся нам. Я вот, например, по собственной своей воле помочь хочу. А ты?..
– спросила она Андрея. Тот кивнул.
– Ну вот. Мы оба. А что делать - я придумала. И Лабиринт починим, и эта Ника-Дискордия от Артура отвяжется, вот.

Пролом ведь оттого образовался, что трое бывших учеников то, чему здесь научились, забыли. Но если Школа тремя новыми учениками пополнится, это поможет всё исправить, так? Мы трое пока ещё не ученики. Значит, должны ими стать! Найти ответ на этот экзаменационный вопрос... Все трое. И Артур тоже. Он найдёт, вот увидите! Что бы она там ни болтала - не такой он... Тоже мне, заладила - "лучше других себя считает"! Он когда узнал, что нас с Андреем тоже в Школу позвали, только сначала недоволен был, а потом обрадовался даже. И в Школу поступить очень хочет. Ну а если он не просто ради себя в неё поступит, а ради того, чтобы Лабиринт починить - тогда он точно не на стороне разрушения. Нике-Дискордии до него не добраться, и Выход в реальный мир он для неё открывать не станет!

Алька посмотрела на Максимилиана, но тот по-прежнему молчал - ни одобрения, ни отрицания. Андрею, впрочем, показалось, что звездочёт тоже как-то слишком часто моргает. И хочет всё-таки что-то сказать, и с трудом даётся ему молчание.

– У нас получится. Вот увидите, - убеждала Алька.
– Я прямо сейчас Артуру позвоню... Можно же тут, у вас, да?..

– Можно.

Она достала сотовый, набрала номер брата. Но вместо ответа в трубке послышалось: "Абонент недоступен".

– Ну вот, вечно он телефон отключает!
– от досады Алька даже топнула ногой.
– Ну ничего. Мы его отыщем. И экзамен сдадим. Раз уж вы сказали, что на нас надеетесь...

В ответ на непонимающий взгляд звездочёта она нетерпеливо махнула рукой:

– Ну, когда нам классы показывали - забыли, что ли?

Да, теперь звездочёт вспомнил. Но разве такую вот ситуацию имел он в виду, произнося те слова? Разве думал, что эти надежды ребятам через каких-то пару часов придётся оправдывать? Нет, конечно. Их будущее подразумевал он, далёкое будущее... Но всё получилось не так.

– Обещаем, Максимилиан, вы на нас понадеялись не зря. Ждите нас возле Лабиринта.

С этими словами Алька взяла за руку своего друга и повела его за собой из комнаты. У Андрея как-то даже мысли не возникло, что, наверное, это он её должен вести, а не наоборот. Голова была другим занята. Неужели Алька действительно так уверена в том, что говорит? Или просто хотела успокоить Максимилиана? Кто бы подумал, что человеку, который умеет делать видимым невидимое, угадывать чужие мысли и много чего ещё - понадобится, чтобы его успокаивали!

Прежде чем выйти за дверь, Андрей оглянулся на звездочёта и увидел на его губах всё ту же слабую, растерянную улыбку.

Спеша по коридору к лестнице, ребята разминулись с невысоким человеком, которого можно было бы принять за японца или китайца - если бы его глаза и коротко остриженные волосы были тёмными, а не светлыми. Один из звездочётов - кто же ещё... Похоже, в зал под куполом направлялся.

– Не мог пораньше прийти, - пробурчала Алька.
– Максимилиан один против этой злыдни оказался...

***

Растерянность не проходила, угрызения совести мучили Максимилиана всё сильнее. Дети взялись действовать, а он сидит тут... Ничего не скажешь, более чем наглядная иллюстрация ко всей работе звездочётов. Или - ко всей их жизни.

Нет, дальше сидеть нельзя. Максимилиан вспомнил об Инаммо. Нужно скорее вернуться в Башню, всё ему рассказать и показать Джиарль. Он, Максимилиан, и так слишком задержался. Более чем слишком.

Но едва он поднялся со стула, как Инаммо сам появился в дверях и, предупреждая вопрос Максимилиана, произнёс:

– Он не один, в Башне сейчас Лорелия. Тебя долго не было...

Звездочёт принялся сбивчиво объяснять случившееся, кивал на Джиарль, затемнённый пятном мрака, говорил о ребятах, о том, что надо всё-таки спросить совета у Мастера. Но Инаммо покачал головой:

– Мастер скажет только то, что тебе и так уже известно. Так зачем спрашивать?

Ну да, в этом весь Инаммо. Вечно старается, чтобы Мастера лишний раз не волновали.

Внезапно Максимилиана осенила догадка:

– Ты с самого начала знал? Предвидел, что кроме этих ребят никто...

– Я не обладаю даром предвидения, Максимилиан, - не дал ему закончить Инаммо и взял со стола Джиарль.

Что ж... Может быть, догадка неверная. Может быть.

Снова зал озарился светом ярче дневного. Но этот свет быстро погас. А в руках Инаммо вместо разноцветной сферы оказались две её половины, ни в одной из которых уже не видно было тёмного пятна. Один камень Инаммо вернул в углубление на столе, второй спрятал в карман своих джинсов.