Латинская Америка - революция и современность
Шрифт:
Вооруженная борьба между революционными и правительственными частями приняла острый и кровопролитный характер. В целях обороны столицы от атак реакционных воинских подразделений конституционалисты организовали ряд стратегических опорных пунктов на территории города и приняли решение вооружить добровольческие отряды из гражданского населения. В итоге удалось создать группы народной самообороны численностью от 3,5 до 5 тыс. человек{64}. С помощью этих сил удалось подавить вооруженное сопротивление ряда полицейских формирований и укрепить оборону столицы.
Однако положение резко осложнилось в связи с переходом флота и полиции на сторону Вессина-и-Вессина. На подступах к столице развернулись ожесточенные сражения. Активное участие трудящихся, прежде всего
Особенно пагубную роль сыграло грубое военное вмешательство США во внутренние дела Доминиканской Республики, которое существенно ослабило позиции конституционалистов, помешало росту народной активности и предопределило поражение конституционалистской революции.
Военная интервенция США началась спустя три дня после восстания конституционалистов, 29 апреля 1965 г. На территорию Доминиканской Республики под традиционным фальшивым предлогом «защиты американских граждан» высадился десант американской морской пехоты в 1,7 тыс. человек. Затем на самолетах были доставлены десантно-парашютные войска (2,5 тыс. человек). К 6 мая в интервенции участвовало уже 22 тыс. американских солдат и, кроме того, 1250 бразильских, 250 гондурасских, 175 никарагуанских и 20 костариканских военнослужащих{65}. Участие в интервенции ряда других государств должно было придать вторжению видимость некоей «межамериканской» акции, что было выгодно США.
С целью оправдания интервенции в глазах обывательской массы населения США и Латинской Америки президент Л. Джонсон утверждал, что якобы военная акция понадобилась лишь для предотвращения «установления еще одного коммунистического правительства в западном полушарии»{66}.
Это была заведомая ложь. Никакой «угрозы коммунизма» не было. В движении конституционалистов участвовало всего несколько десятков коммунистов, хотя, по заявлениям буржуазной прессы, чуть ли не треть восставших являлись членами компартии или действовали под ее руководством. Как справедливо подчеркивает североамериканский историк К. Блэзер, «официальная версия США о коммунистическом контроле (над движением конституционалистов. — Б. К.) ошибочна и лжива»{67}.
Американская военная оккупация, националистическая ограниченность мелкобуржуазных деятелей, слабая организация рабочего класса — все это предопределило победу контрреволюционных сил.
Несмотря на поражение, народное восстание под руководством полковника Ф. Кааманьо и других революционно настроенных офицеров сыграло важную роль в развитии антиимпериалистического движения в Латинской Америке, способствовало поляризации сил в вооруженных силах других стран,
В Декларации Совещания коммунистических партий стран Латинской Америки и Карибского бассейна 1975 г. в связи с этим подчеркивалось: «Процесс, который имеет место в вооруженных силах, сложен. Империализм всеми средствами усиливает в них свою работу с тем, чтобы использовать реакционные элементы и с помощью быстрого обуржуазивания привлечь на свою сторону офицеров — выходцев из народа, подкупить их… Но когда вооруженные силы выводят из казарм и ставят их над обществом, когда многих солдат заставляют обагрять руки кровью своих братьев, рабочих и крестьян, когда превращают в мучителей тех, кто учился владеть оружием для защиты родины, тогда в вооруженных силах усиливается идеологическое расслоение. Офицеры, чувствующие, что обладающие политической властью олигархии предают патриотические идеалы, в духе которых многие воспитывались, начинают понимать, что право и справедливость не на стороне тех, чьи привилегии они защищают»{68}.
«Сама жизнь начинает заставлять все более широкие круги латиноамериканских военных, отравленных ядом антикоммунизма в процессе казарменного воспитания, связанного с влиянием империализма и реакции, осознавать тот обман, которым их окружили,
сознавать крах идеологии и практики антикоммунизма»{69}.Глубинные перемены в политическом поведении патриотических слоев офицерства наиболее ярко воплотились в появлении и развитии военно-националистических революционных режимов в Перу и Панаме, а также, хотя и с меньшей силой, в Боливии, Эквадоре и Гондурасе.
Рабочий класс и мелкобуржуазная военная демократия:
опыт Перу, Панамы, Боливии, Эквадора и Гондураса
Одним из важнейших условий успешного развития революционно-освободительных процессов в Латинской Америке на протяжении XX в. было и остается боевое сотрудничество рабочего класса и мелкобуржуазной демократии, т. е. в основном непролетарских городских средних слоев. Патриотические круги среднего и высшего офицерства являют собой наиболее организованную и сильную группу мелкобуржуазной демократии, которая в критических ситуациях может проявить смелую политическую инициативу и повести за собой широкие массы.
Со времен воины за независимость вооруженные силы никогда не стояли в стороне от освободительного движения, они постоянно — прямо или косвенно — участвовали во всех общественных процессах общенационального значения. При этом всегда обнаруживались две противоположные тенденции в поведении офицерства, а следовательно, и находящейся под их подчинением солдатской массы: демократическая, прогрессивная, с одной стороны, и реакционная, антинародная — с другой. В большинстве случаев армия в соответствии со своим официальным статусом выступала в роли защитницы «конституционного порядка», т. е господства местных эксплуататорских классов и их чужеземных империалистических покровителей, в роли душительницы революционных (антиконституционных) выступлений народных масс и рабочего класса.
Однако в прошлом и особенно в наши дни лучшие, патриотически настроенные представители армии, ставя интересы народа выше формальной присяги, жертвуя карьерой и личным благополучием, самоотверженно вели и ведут сознательную борьбу против реакционных сил вместе со всеми трудящимися.
Ярким примером может служить движение революционного офицерства 20-х годов XX в. во главе с Луисом Карлосом Престесом в Бразилии, боевые действия Освободительной армии Никарагуа под руководством генерала Аугусто Сесара Сандино в 1928–1934 гг., вооруженные восстания солдат, сержантов и офицеров против диктаторских режимов в 50-е годы в Колумбии, Перу, Венесуэле, Парагвае и ряде других стран.
Борьба реакционной и демократической тенденций в армии была и остается объективно неизбежной и крайне важной частью более широкого процесса поляризации общественных сил. Прошлое и настоящее полностью подтверждают правильность воззрения К. Маркса о том, что в жизни армии «с поразительной ясностью резюмируется вся история гражданского общества»{70}.
Можно только заметить, что в Латинской Америке эта закономерность проявляется особенно выпукло и ярко. В последние два десятилетия под влиянием Кубинской революции произошло почти открытое размежевание сил, причем в одних случаях верх одержали реакционные, профашистские группы офицерства, в других — патриотические и революционно-националистические слои военнослужащих.
В данном случае нас интересует именно вторая тенденция, победа которой в своеобразной форме отразила как революционные потенции, так и субъективные слабости мелкобуржуазной военной демократии, а главное» по-новому поставила проблему союза армии и парода в общей структуре современных революционных процессов.
В обстановке быстрой радикализации масс и глубокого кризиса старых буржуазных партий с их куцыми реформистскими программами патриотическое офицерство ряда стран Латинской Америки с оружием в руках и при поддержке народа смело выступило против правящих реакционных олигархий и империализма в защиту национальных интересов и социального прогресса. В течение короткого времени (1968–1972 гг.) произошло пять военно-политических переворотов, открывших процесс революционных преобразований{71}: