Леди и некромант. Тени прошлого
Шрифт:
Призраки заполнили дворик.
И я ощущала холод, идущий от них...
А Тихон по-прежнему разглядывал пичугу, которая перепрыгивала с пальца на палец.
– Кто-то забирал силу из наших рощ... и я сказал об этом матери... старейшинам... сперва меня не хотели слушать, потом...
– Тихон прикрыл глаза.
– Мне запретили открывать путь. Но почему - не объяснили. Сказали, что, возможно, случилась ошибка, что... возможно... им можно было вернуть души.
Призракам становилось тесно, а они все равно приходили.
– И ты ушел?
Я с трудом отвела взгляд.
– Да...
Птаха вспорхнула.
И следом поднялась вся стая.
– Что ты видишь?
– спросил Тихон, опуская руку.
– Призраков.
Он кивнул и сказал:
– Их зовет камень... значит, матушка была права, отдав тебе его.
– Что за камень?
Вот как-то не чувствую я радости от этакого полезного подарка. Нет у меня желания всю оставшуюся жизнь лицезреть призраков, особенно некоторых...
...изрядно обгоревший мертвец в ошметках роскошного некогда одеяния, вышел из стены. И прочие расступились. Он шел медленно, прихрамывая на переломанную ногу, опираясь на трость в виде белой змеи. Глаза ее - алые каменья - поблескивали. Чешуя переливалась перламутром. И тем страшнее были черные пальцы, вцепившиеся в змеиную шею.
– Когда-то он украшал большую Императорскую корону, - спокойно ответил Тихон.
– Его зовут Око Аш-Шурба...
С каждым шагом призрак становился плотнее.
И живее.
Исчезла гарь.
И спекшиеся волосы распрямились, легли платиновыми кудрями на плечи. Затянулись язвы ожогов, вновь появилась кожа...
Он был не стар, этот мужчина.
Ослепительно красив.
И спокоен.
Он отвесил мне поклон и произнес:
– Я рад поприветствовать Ваше Высочество в моих владениях...
...его камзол был лишен украшений, но на плечах лежала широкая цепь с тремя золотыми медальонами.
– И я... рада...
Тихон склонил голову.
– Могу я узнать, с кем имею честь беседовать?
Призрак... Подумаешь, призрак... я уже общалась с духами... хотя, возможно, это и есть духи, но более слабые, нежели Альер? Про призраков мне говорили, что они к беседе не способны и...
– Аль-Ваххари... последний сын рода АрШаим...
– он вновь поклонился.
– И волей Императора Верховный судья, что этого города, что всей провинции Харраз...
– Оливия...
– представилась я и запнулась, не зная, что еще сказать.
Спросить, что им от меня нужно?
Или за пару сотен лет они просто по общению соскучились?
А камень под блузкой нагрелся и ощутимо так, я погладила его пальцами. Камень не при чем... они ждали меня и именно меня. Я
ведь чувствовала... я ведь шла к ним...Мы стояли.
Молчали.
– Пусть они поднимутся, - наконец, не выдержала я. И призраки - или все-таки духи?
– поспешно вскочили. кажется, я слышала, как зазвенели браслеты на ногах женщины и заплакал ребенок...
– Что здесь произошло?
– спросила я.
– Мятеж, - ответил Аль-Ваххари.
– И предательство... Харраз всегда был верен Императору...
Солнце припекало, но мне было холодно.
Я вдруг увидела его, тот, старый город.
Он был красив.
Море.
Солнце.
Пристань и корабли... могучие триремы и юркие галеры. Грохот барабанов... узкие бараки для рабов. Костры, которые разводили в каменных очагах. Котлы, где варили кашу... ее сдабривали и мясом, и приправами.
Это ложь, что рабов морили голодом.
Зачем?
Голодный не наработает много. Да и норов у таких портится... нет, наказать могли... и вдоль пристани стояли столбы с прикованными к ним ослушниками.
Это было... обыкновенно.
Площадь.
Дома из белого камня. Крыши-купола. И колоннада, облюбованная голубями.
...дорога на ипподром.
Казармы. В городе квартировались пять сотен гвардейцев и еще несколько тысяч - в паре лиг южнее.
Верфь.
Корабли.
Общественные купальни и библиотека при них. Само собой, ничего ценного в подобной библиотеке не хранилось, но низшим хватало и свитков о любовных похождениях Алларо Большого пальца.
Город жил.
Корабли приходили. И уходили. Склады были полны товара. Рынки кипели жизнью. Налоги отчислялись, казна наполнялась, отчеты радовали...
...мятеж вспыхнул в рабских бараках. Теперь, оглядываясь, Аль-Ваххари удивлялся тому, сколь ничтожной была причина его: дерзкий раб, которого распяли на кресте в назидание остальным. Но казнь эта, в отличие от прочих казней, подавлявших волю толпы, всколыхнула ее...
...странные слухи.
...и безумная вовсе идея, что все люди рождены свободными, вдруг завладела умами рабов.
И ночью бараки вспыхнули.
А следом кто-то воткнул самодельный нож в сердце надсмотрщика. Прочих просто разорвали...
В Харразе было множество рабов.
...не обошлось без эмпатов, ибо никак иначе не поднять толпу, в целом вполне довольную своей рабской жизнью. Сытой. Тихой. Лишенной иных волнений, кроме, разве что, опасения оказаться на рабском рынке и потерять хорошего хозяина...
Аль-Ваххари знал, о чем говорил...
...он умер от удара по голове, который обрушил на него мальчишка, выкупленный на рабском рынке. Мальчишка, которого он, Аль-Ваххари, вытащил из убогого его существования, отмыл. Избавил от насекомых. Одел в шелка и бархат, научил грамоте и кое-чему, что рабам знать не полагалось.
Мальчишка, удостоенный чести делить с хозяином и стол, и постель...
...Аль-Ваххари видел его лицо, искаженное ненавистью...
...и прочих, прежде тихих, домашних, выплескивавший чужую ярость на дом. Трещали шелковые ширмы. Горели книги и бились стекла. Плясала на горящем ковре кухарка, женщина степенная и спокойная, она хохотала и раздирала лицо руками...