Леди и некромант. Тени прошлого
Шрифт:
...теплые сухие руки коснулись шеи.
– Если ты сумеешь забеременеть, он женится на тебе...
– А шиммерийка?
– И на шиммерийке... в конце концов, недаром раньше императоры брали несколько жен.
Орисс закрыла глаза, пряча от отца гнев.
Значит, вот как он решил?
Второй женой? Второй императрицей, чье место за левым плечом владыки... чьи покои меньше, а двор беднее, ибо второй не престало...
– Успокойся, - теплые пальцы отца легли на шею.
– Мне думалось, что моя дочь умнее... я хотел бы,
– Второй...
– Единственной, кто родит ему ребенка...
– жестко сказал отец.
– А если...
– Ей не позволят... она будет жить здесь, это верно... ты понимаешь, что это необходимо. Очень надеюсь, что понимаешь, - пальцы сдавили шею.
– И постараешься вести соответствующим образом...
...и еще сильнее.
Отравить шиммерийку ей не позволят.
– ...лет десять... может, чуть дольше? Или меньше...
– отец наклонился к самому уху.
– Можно ведь быть императрицей...
Его голос стал даже не шепотом.
– ...а можно быть вдовствующей императрицей... Но для этого нужно время, дорогая... и чтобы ты родила сына. Понимаешь?
Она кивнула.
И сказала тихо.
– Я чувствую себя странно... я не уверена, но мне кажется...
– Что тебе следует отдохнуть?
– Да, отец...
...а ночью ей снилось что-то муторное... она шла или бежала... куда? Она не знала. Но очнулась в подземелье. Страшно не было, поскольку Орисс прекрасно знала, что тот, кто ее позвал, не причинит вреда.
Она вдохнула горький воздух.
Облизала губы, ощутив на них влагу.
И проведя пальцем, стерла ее. Поднесла палец к глазам. Кровь... конечно, стоило подумать, что иначе и быть не может. Орисс вытерла губы ладонью, которую брезгливо отерла о платье.
Платье?
Нет... не платье, ночная рубашка, кажется, та, в которой она отошла ко сну... полупрозрачный батист, отделанный мягким кружевом. Изящно и удобно, что тоже немаловажно. Сорочка достигала середины бедра и совсем не грела.
...какая-то паршивка забыла закрыть окно?
Хотя нет, она ведь сама велела оставить их открытыми. Лето. Духота. И охлаждающие камни не справляются...
Орисс ущипнула себя за руку и поморщилась.
Осмотрелась.
Подземелье? Глубокое... склеп? Похоже на то...
Статуи. Каменные воины с суровыми лицами, коленопреклонные девы, в ладонях которых лежали светящиеся камни, были хороши.
Пара волков...
...нет, волкообразных тварей и отнюдь не каменных, если при появлении Орисс они вздрогнули и повернулись к ней. Оскалились.
И улеглись, покорные воле того, кто звал ее.
Три ступени.
И саркофаг под мраморной крышкой. Сдвинуть ее у Орисс не хватит сил... но она должна... что должна? Конечно, это ведь просто.
Она подняла узкий клинок, что лежал на крышке, и не испытывая колебаний, провела по запястью. Кровь полилась на камень и прошла сквозь него.
– Так
хорошо?– Орисс заставила рану затянуться.
Хорошо.
Тот, кто звал ее, был доволен.
Крышка раскололась.
...он был...
...был...
Ее сердце остановилось. И застучало...
Император?
Нет, он был хорош и где-то она даже любила именно этого мужчину, а не его корону. Так ей казалось еще недавно.
Тот, кто лежал в саркофаге, был совершенен каждой чертой своей.
Она наклонилась.
И коснулась губами мертвых губ. Провела по шелковистым белым прядям, подарила первый вдох и не удивилась, когда длинные ресницы дрогнули.
Его глаза были белы, как старая луна.
– Ты пришла?
– Да.
– Ты долго шла, - он сел в саркофаге и потер руки.
– Я... прости, - она склонила голову, ощущая себя виноватой, хотя какая-то часть сознания продолжала твердить, будто все, происходящее вокруг - лишь сон.
– Я тебя прощаю, - тот, кто забрал ее душу, провел пальцами по щеке Орисс, поднял ее подбородок, замер, разглядывая. Он поворачивал голову влево и вправо, задирал и опускал, он даже не постеснялся заглянуть в рот, убеждаясь, что зубы ее целы и ровны.
Это было унизительно.
– Сойдешь, - бросил он и позволил подняться с колен. Наклонился. Коснулся губами губ, дразня поцелуем, и когда она потянулась, готовая подарить не только поцелуй, отпрянул.
– Умная девочка... чуткая девочка... вам удалось сохранить кровь? Это замечательно... но недостаточно... покажи руки.
И не дожидаясь, когда она исполнит просьбу, больше похожую на приказ, сам потянул руки, развернул ладонями вверх.
Усмехнулся.
– Вижу, ты не чураешься убивать...
– Это было нужно.
– Конечно, дорогая...
– Я не могла иначе...
– сейчас ее слова звучали как жалкий лепет. И губы его скривились. А Орисс затряслась, осознав, что еще немного и он разочаруется в ней.
– Я... не хотела иначе... мне нужен был ребенок... от него...
– Зачем?
– Чтобы стать Императрицей.
– Ты?
– насмешка кольнула.
– Впрочем... быть может, ты лучшее, что здесь осталось... честолюбива... беспринципна... подходящие качества для императрицы... но его ребенок не то, что тебе нужно... совсем не то...
– А...
– Мой ребенок, - он убрал прядку с ее уха.
– Ты родишь мне сына. И я посажу тебя у своих ног. Я дам тебе право говорить от моего имени... и во всей этой проклятой Империи не найдется никого, кто посмеет усомниться в полноте твоей власти...
Сердце застучало.
Быстро и еще быстрее...
***
Альвийское посольство я покидала в смятенном состоянии духа.
После вручения камня нас просто-напросто выставили за ворота, которые закрылись. А мы с Тихоном оказались на очередной тесной улочке.