Легенды и сказы лесной стороны

вились Бурундай и Гуннхан и все, кто был

с ними.

— Откуда взялись эти странные псы? Или это

оборотни?

А Гуннхан закричал:

— Это они сожрали мое седло!

— Это русские лесные колдуны подменили моих

собак! Надо расправиться с ними! — крикнул хан

Бурундай.

Басурманы повскакали на коней и стали гонять-

ся за Халзаном и Гюрзой, стараясь затоптать, захлес-

тать нагайками. Сначала собаки спасались от конни-

ков, бегая среди кибиток, но на помощь хозяевам

подоспели сторожевые псы. Увертываясь от копыт и

нагаек, собаки-оборотни успели так рвануть двух-трех

ордынских псов, что они поползли умирать. Тут люди

начали метать в них копья и стрелы, пытались пой-

мать арканами. «Здесь только наши враги!» — поду-

мали Халзан и Гюрза и спорым волчьим махом по-

скакали к дальнему лесу. Позади гикала, визжала и

лаяла погоня во главе с ловчим Гуннханом, он кри-

чал, призывая расправиться с собаками-оборотнями,

которые осмелились съесть его седло. Но зубчатая зе-

леная стена приближалась, обещала укрытие, и гони-

мые псы стремительно убегали к ней. Когда же они

вынеслись на последний холм, — увидели перед со-

бой широкую полноводную реку, а спасительный лес

темнел на том берегу.

Немало ханские собаки переплыли рек и ручьев,

глубоких и стремительных, пока служили Гуннхану,

но никогда им не приходилось пересекать таких мо-

гучих потоков. А шум погони приближался, рос и

подгонял.

— За рр-реку! — рявкнула решительная Гюрза.

— За рр-реку! — согласно рыкнул Халзан.

Вода была страшно холодна, по ней плыла ледя-

ная каша-шуга, но для собак была одна дорога —

плыть и плыть к синеющему лесу на той стороне

этой могучей реки. Две собаки плыли друг за другом,

над водой видны были только их желтые головы да

кончики хвостов, а набегавшие волны безжалостно их

захлестывали и топили.

— Не вернуться ли? — спросила Гюрза, плывшая

позади.

— Никогда! — отрубил Халзан.

Тогда Гюрза, стыдясь минутного малодушия, при-

бавила ходу, обогнала и поплыла передом. Собаки

уже доплыли до середины реки, но другой берег ка-

зался очень далеким.

— Не вернуться ли? — спросил Халзан.

— Никогда! — ответила Гюрза.

Теперь Халзан обогнал Гюрзу и поплыл передом.

Так ободряя друг друга и меняясь местами, собаки

подплыли к другому берегу реки.

Встревожена деревенька Соколиная у лесной сте-

ны над рекой. Изо дня в день с той стороны Волги

далекий говор ветром доносится, чужой, басурман-

ский, злое лошадиное ржание, а воронье летит и ле-

тит туда, как на званый пир. И совсем нерадостную

весть принес вчера Савелий Обушок, зверолов, воро-

тившись с правого берега:

— За Волгой ордынцы!

Всю ночь соколинцы скарб да жито хоронили, ско-

тину в дебри прятали, а с рассветом затаились на бе-

регу в ракитнике, с копьями, топорами да рогатина-

ми. Недолго ждать пришлось. Вот с той стороны к реке

конные басурманы повыскакали, за двумя собаками

гонятся в диком порыве затоптать, захлестать. И тут

удивились соколинцы невиданному:

— Две собаки через Волгу плывут!

Посуматошились, погалдели ордынцы и ускакали.

Опустел правый берег, а к левому подплывали неви-

данные странные псы. И когда вышли они на берег

песчаный да отряхнулись от ледяной воды, шатаясь

от усталости, никто не грозил им ни копьем, ни то-

пором, ни нагайкой. Люди в овчинной одежде мани-

ли собак к себе ласковым жестом и словом, бросали

кости, кусочки хлеба и мяса. Но Халзан и Гюрза те-

перь не доверяли людям. Только на малое время они

замерли на месте, словно изучая взглядом толпу лю-

дей, один багряный, как сгусток крови, другая чер-

носпинная, желтомордая. И рысцой скрылись в при-

брежных зарослях. А соколинцы подивились дикости

собак:

— Басурманской породы!

С того осеннего дня Халзан и Гюрза прижились на

левой стороне Волги, в краю исконных русских зве-

роловов, но не подходили к жилью человека, а рыс-

кали по полям, лесам и долам, добывая себе пропи-

тание охотой на диких животных. Только в очень хо-

лодные ночи они подходили к деревне и ночевали в

ометах соломы, чтобы с рассветом снова скрыться в

лесу. И дивились смерды-звероловы неслыханным го-

лосам двух собак, когда они заливались на разные

голоса, заганивая добычу до изнеможения, насмерть.

Казалось, не две, а дюжина собак ревет, поет и пла-

чет в первобытном лесу.

А зверолов Савелий Обушок, после того как в ле-

су с басурманом из-за добычи поразмолвился, на

промысел за Волгу не ходил. Много дней и ночей в

своей избушке за работой сидел, наполнял колчаны

стрелами верными, убойными, чтобы хватило тех стрел

и на зверей лесных, и на ворогов лихих, алчных на

чужую добычу, на добро русское. Чернеет под меся-

цем деревенька Соколиная, словно шапка черная на

холм нахлобучена. Только в крайней к лесу избушке

оконце светится. При свете лучинки выскабливает

отрок стрелы кленовые, наконечники подлаживает и

камушком остро затачивает. А старая бабка Удола,

дремоту пересиливая, внуку помогает, лучинку сме-

няет, чтобы огонек не угасал, не чадил, а ровненько

светил. Не сидит без дела старая Удола. Каждую но-

вую стрелу под жаром очага калит, выдерживает, что-