Легенды и сказы лесной стороны

наехало? Как меринье заигогокали!

Но бурлаки-заморыши, забывши о деле, на опа-

лубок вбежали, оправдываясь со смехом:

— Да ты погляди, хозяин, какая диковина! Да не

туда, а вон под лесочком на мелкотке что деется! Ох

ты, мать честная! О-го-го! Вот диво-невидаль!

Кричали так и вперед к левому берегу показыва-

ли. Поднялся Носатый с бочонка, к бурлакам шагнул

и глянул туда, куда они глаза пучили. Не больно-то

зорок уж был, а такую диковинку скоро узрел. Толь-

ко глаза протер, не мерещится ли. По бережку пе-

сочком, на ходу косы расплетая, красотка шла, са-

рафан да поняву на руке несла. Вот остановилась,

одежку на таловый кустик бросила, к воде подошла и,

до того как искупаться, потянулась во весь рост, не-

жась под солнышком. Молодая, да такая-то стройная,

словно не на земле, а в раю выросла. И у всех, кто

глядел на нее, и дух и слова замерли. Потянувшись,

в Волгу не торопясь вошла, поплескалась, поныряла,,

как белая утица перед селезнем, и, стоя по колени в

воде, начала свои косы отжимать. А баржа все бли-

оке подплывает, бортом ивняк задевая, а девка во всей

красе все виднее да приманчивее.

И ожили, забыли про усталость бурлаки-замо-

рыши :

— Ух ты, какая ладная! За такой до моря Хва-

лынского не диво плыть! Да повернись, покажись во

всей красе, ненаглядная!

Федул Носатый с Гараськой бок о бок стоят, мол-

ча глядят, дивуются на красу-русалочку. Это не то,

что их бабы дебелые, раскормленные да неуклюжие.

Вот такую бы обнять да к бороде прижать! Только ан-

гелов на иконы с такой писать! И глянул на сына боя-

рин с ненавистью:

— Почто глаза-то пялишь? Женатый, чай!

И в первый раз не отмолчался Гараська, покорный

отцовский сын:

— А ты-то, батя, али холостой? Вот скажу ужо

матке, как на голых молодух заглядываешься!

А баржа совсем близко подплыла. Тут девка-кра-

са косы насухо отжала, одежку с куста сняла, по-

вернувшись к посудине, в ладошки похлопала, бесов

потешая, и пошла мокрым песочком, на ходу оде-

ваясь. Да и скрылась в таловых кустах. Закряхтел

сердито Федул Носатый вослед русалочке:

— Ох, ладно не моя ты молодушка, походила бы

по твоей спине плетка-трехвостка шелковая! Срамни-

ца озорная, греховодная!

Молодой Гараська как заколдованный истуканом

стоял, а бурлаки дивились вслух:

— И откуда взялась краса такая нездешняя? Ни

хором тут боярских, ни терема. Неспроста тут диво

такое почудилось!

Скрылась в ракитнике проказница-русалочка. А

баржа вдруг носом в отмель уперлась и начала не-

хотя кормой вниз разворачиваться. Тут Федул на мо-

лодца рулевого по-хозяйски закричал:

— Али и тебя дурака околдовала эта ведьма бес-

стыжая. Куда посудину привел? Баржой править —

это тебе не песни орать!

А на кормовом весле никого. Как на небо улетел

молодец с рулевого весла. Судят, гадают и бурлаки и

хозяева:

— Чай, не за молодкой ли в догон убежал?

— Незря она рукой помахивала да в ладошки хло-

пала, красой дразня! Ну срамница, ну бесстыдница!

— И дива тут нет, за такой-то залеткой святой с

иконы сбежит!

Бурлаки-заморыши за весла взялись, Гараська на

кормовое навалился, и пошла посудина нехотя на сре-

дину реки. Оставалось только стрежень пересечь, а

тут и Почальный ручей, и подворье боярское с клетя-

ми да житницами. Не страшен теперь и Сарынь По-

золота со товарищами. Перекрестился Федул Носатый

и опять на своем бочонке угнездился. Вот сидит боя-

рин посреди своей баржи на пустом бочонке, и дом и

посад на холмах видится. Но пощипывает его за серд-

це зубками зверушка-тоска, как мышь корку грызет.

И так и подмывает богача Носатого поглядеть, цела

ли под бочонком кожаная сума, полная серебра да

золота, что на дальнем торгу выручено. Поднялся с

оглядкой, приподнял бочонок, заглянул. Нет мошныГ

И грохнул бочонком о палубу так, что разлетелись

по сторонам клепки и обручи.

Вот и стрелка-коса позади, бурлаки с Гараськой

посудину к Почальному оврагу направляют, к почаль-

ным столбам подгоняют и канатом припутывают. А

Федул Носатый как стоял на месте разбитого бочон-

ка, так и застыл истуканом. И не смел сын Гараська

в утешение отцу слова вымолвить, пока старик сам

не заговорил:

— Господи, владыка живота мово! Да за что на

меня беда такая, наказание богово! Украли мошну со

всеми прибытками! Белым днем из-под гузна выкра-

ли!

И понеслась молва по Волге и Оке, по воде и по-

суху, по посадам и городу, что первого богатея Фе-

дула Носатого атаман Сарынь Позолота на воде на-

чисто ограбил. Полную мошну серебряных гривен и

заморских золотых денег из-под гузна у хозяина вы-

дернул! А залетка атаманова в том деле своему ми-

лому помогала, дураков бурлаков и боярина с сын-

ком своими чарами и бесовской красой завлекая.

Застучали по Новгороду низовскому, по нижним и

верхним посадам дубовые запоры, загремели замки

железные да засовы, замыкая накрепко терема и хо-

ромы, дворы и клети. Имя атамана Позолоты всех

знатных и богатых в дрожь вгоняло и по домам за-

гоняло, как грозный звериный рык в час полуночный.

Как забрал ордынец отца с матерью в полон, остал-

ся малолеток Семка один-одинешенек. Возле кузниц