Лексикон света и тьмы

Штюбс быстро бормочет что-то по-немецки, видимо, посвящает двоих других в курс их разговора, а потом снова смотрит на Хенри.

– Послушайте, Риннан, – говорит он, – мы ведём войну с расчётом выиграть её во имя наших детей, наших внуков и нашего общего будущего.

Хенри затягивается сигаретой. Примечает взгляды всех за столом, тишину в комнате, каждой клеточкой чувствует радость, но с деланым равнодушием выпускает дым и кивает, показывая, что слушает.

– И в этой войне нам очень важна информация. Особенно информация такого рода, которая вам доступна. Вы могли бы рассказать больше?

Герхард Штюбс хочет узнать о каждом хуторе и каждом посёлке, а Хенри в состоянии описать их так же подробно и чётко, как если бы его попросили описать комнату, в которой он вырос. Они едят, пьют, Хенри рассказывает о схронах с оружием и йоссинговцах. И у кого спрятано на чердаке радио, а кто переправляет людей через границу. Под конец вечера Герхард благодарит за беседу и говорит, что хотел бы не терять Хенри из виду, он для них важный источник.

И в его взгляде ни грана жалости. Ни следа насмешки или издёвки. Это признание, оно пьянит Хенри, заставляет его улыбаться.

Несколько дней спустя к ним домой является посыльный. Хенри слышит стук в дверь, потом входит Клара с конвертом в руке. Небольшой конверт кремового цвета, на котором изящным почерком выведено чёрными чернилами: «Хенри Оливер Риннан».

Риннан встаёт, сразу поняв, от кого письмо, и читает его с бьющимся сердцем. Рейхскомиссар Герхард Штюбс ещё раз благодарит за приятный вечер и просит Хенри встретиться с ним завтра в Тронхейме в отеле «Феникс», номер 320, чтобы обсудить возможность сотрудничества.

«Возможность сотрудничества»!

С ним!

Хенри перечитывает послание несколько раз, водя пальцем по словам.

Возможность сотрудничества… Номер 320… Чрезвычайно приятное знакомство… завтра, в номере 320… С дружеским приветом, Герхард Штюбс.

Завтра – это 27 июня 1940 года. Хенри снова приехал в Тронхейм из Левангера. И теперь, нервничая, идёт через площадь перед «Фениксом» на встречу с Герхардом Штюбсом. Он в который уже раз смотрит на часы, он уже обошёл по кругу весь квартал, потому что приехал слишком рано, но теперь осталось ровно десять минут, пора, думает Хенри. Пусть убедятся, что он пунктуален и что встреча для него важна. У дверей расположена скульптура, Хенри недосуг всматриваться в неё, она просто препятствие на пути, эта птица из зелёной бронзы, он минует её и входит в фойе, где его шаги отдаются гулким эхом, заставляя его нервничать ещё сильнее.

За конторкой сидит мужчина, при виде Хенри он отрывается от газеты и спрашивает:

– Чем могу помочь?

– Я это… У меня встреча с Герхардом Штюбсом. В номере 320.

– Лифт вон там, – отвечает мужчина и бесстрастно указывает в сторону дальней стены.

Сияющая зеркалами и блестящая начищенной медью, со светящейся кнопкой с цифрой 3 кабина лифта. Мягко открывающиеся створки. Коридор. И вот он стоит перед заветной дверью. Стучит, и его приглашают зайти.

Открывает ему один из позавчерашних гостей, сегодня он в немецкой форме. Он пожимает Хенри руку. Здесь же и ещё двое, тоже офицеры, Хенри здоровается с ними. Он хочет выглядеть расслабленным, но слишком возбуждён. Слишком сосредоточен на собственной мимике, на выборе слов в разговоре и на манере двигаться, ему надо пересечь всю комнату, прежде чем он сможет сесть. Как только люди с этим справляются, думает Хенри, придвигаясь со стулом к столу и прикидывая, куда девать руки. Как им удаётся держаться так естественно, что может показаться, будто они вообще не озабочены тем, как выглядят со стороны, как прозвучат их слова, а просто говорят, что нужно, и делают. Если у них чешется шея или голова, они спокойно почёсываются, вот как сейчас рейхскомиссар, который скребёт себе щёку, прежде чем попросить Хенри ещё раз рассказать о тайных оружейных схронах, выкопанных в амбарах. И о движении Сопротивления.

Хенри, по счастью, удалось обуздать нервы, и он рассказывает. Ободрённый взглядом комиссара, он расслабился и теперь думает только о том, как лучше рассказывать, хотя в этом-то он мастер ещё со времён кафе трезвенников, вот и сейчас слушатели тянутся к нему, теперь его дело – выдавать им правду по крохам, затягивать их в силки, выкладывая дорожку из кусочков хлеба. Он видит по их глазам, что они заглотили приманку и клюют историю слово за словом, пока он готовится ошеломить их самым главным.

Они довольны, изумлены, он поразил их воображение, это он видит по лицам, а Герхард Штюбс по-отечески лучится гордостью. Когда Хенри замолкает, они делают ему предложение куда более роскошное, чем он видел в мечтах.

Немецкая полиция безопасности хочет взять его на службу. Ему надо будет собирать сведения обо всём подозрительном и обо всех, на кого можно подумать, что они заняты чем-то запрещённым. Например, незаконно хранят радиопередатчик или поддерживают в войне не ту сторону. Они хотят, чтобы Хенри стал их глазами и ушами, как формулирует это Штюбс, а потом докладывал им всё.

– Как агент? – спрашивает Хенри.

– Как агент, – кивает Штюбс и улыбается дружески. Кроме того, они хотят, чтобы Хенри проник в Сопротивление.

Выяснил, где они прячутся, где хранят оружие, и сообщил всё Штюбсу.

Кличка Лола.

Жалованье – сто крон в неделю, это больше, чем он имел в спортивном магазине в самые лучшие времена. Плюс неограниченный доступ к сигаретам, продуктам, на которые введены карточки, и алкоголю.

Герхард прижимает сигарету ко дну пепельницы и большим пальцем придавливает, сминая.

– Вам, Риннан, наверное, нужно несколько дней на обдумывание? – спрашивает он.

Риннан мотает головой и говорит, что тут и думать не о чем. Они жмут друг другу руки. Обсуждают формальности. И Хенри выходит из номера 302 и идёт к лифту.

Двери кабины закрываются, Хенри так хочется заорать от распирающего его восторга, что он едва сдерживается, но, пока чудо техники везёт его вниз, просто любуется своим лицом в зеркале. И видит в горящих глазах ослепительный триумф.

В холле он проходит мимо человека за конторкой, не взглянув на него, потому что кто тот такой? Невесть кто, студентишка или уволенный работяга, может, пьяница. Консьерж что-то говорит, но Хенри не сбавляет широкого шага, у него упала пелена с глаз и увеличилось поле зрения, он прямо ясно чувствует это.

Он толкает дверь и выходит в тёплый летний вечер, который пахнет сиренью и травой, духами и сигаретным дымом. И только теперь он видит, что изображает бронзовая скульптура. Ни фига себе, это ж Феникс, думает Хенри и, воодушевившись, легонько гладит птицу по голове.

Хенри не посвящает Клару в детали того, чем ему предстоит заниматься, потому как – ну что она в этом понимает? Но он говорит ей другое: что они спасены, он получил важную должность референта-краеведа для высшего руководства немцев в Трёнделаге. Он просит пока хранить это в тайне. Потом сообщает, сколько ему за это будут платить, и видит, как озабоченное выражение на её лице сменяется улыбкой. У них дочка новорождённая и ещё старший сын. Клара должна будет записаться в Национальное собрание, но это вообще не проблема, говорит она, потому что теперь многим приходится так делать, чтобы как-то жить при новом режиме.

Она прижимается к нему, Хенри чувствует тепло её тела и закрывает глаза. Но главное ощущение, разрастающееся в нём, – это облегчение.

Утром он просыпается, уже зная, что надо делать. После завтрака он идёт и покупает себе наряд на вечер: тёмно-коричневый костюм, напоминающий униформу Штюбса. Потом садится в машину и едет прочь из города, по петляющей дороге, на тот хутор, где несколько месяцев назад его арестовали немцы. Как будто всё в его жизни было частью единого большого замысла. Всё случившееся с ним прежде привело к нынешнему его положению.