Лестрейд. Рыжий… Честный… Инспектор

— А что касается краски — на коже нет следов. Так что мой ответ — нет, скорее всего, волосы он не красил.

— Спасибо, доктор.

Я дождался, когда он закончит вскрытие, и вернулся к Брэдстриту с письменным отчётом Хорсби.

Инспектор даже не стал смотреть на бумаги, а равнодушно сунул их в папку с делом.

— Свободны, Лестрейд…

— Что-то не так? — нахмурился я.

— Вам же сказано — вы свободны. Ступайте и займитесь текучкой! — насупил брови Брэдстрит.

— А как же убийство…

— Убийства в Лондоне происходят почти каждый божий день… Чего вы так пристали к этому?

— Оно не раскрыто…

— Раскрыто, Лестрейд. Даже если Шон умирал от смертельной болезни, это не исключает его причастность к убийству газетчика.

— Доктор Хорсби полагает, что покойный и на ногах-то еле держался, а он устроил у меня на глазах чуть ли не целое цирковое представление с последующими скачками! — возмутился я. — Как-то не вяжется…

— Был в моей памяти случай, когда умирающий от ножевых ран мужчина гнался за своим обидчиком почти через весь Лондон, — назидательно посмотрел на меня Брэдстрит. — Человек порой способен творить такие чудеса, что диву даёшься. Шон — убийца. Смиритесь с этим, детектив.

— Но…

— Смиритесь. Иначе я привлеку вас к дисциплинарной ответственности. Не злоупотребляйте моим терпением. Оно не бесконечное.

Я понял, что спорить с ним — всё равно, что биться головой об стену.

— Это приказ?

— Я должен дважды повторяться?! — возмутился он. — Лестрейд, я старше вас по должности, и да — я приказываю вам перестать тратить служебное время на пустяки.

Инспектор посмотрел на часы.

— И вообще, уже поздно… Ступайте домой, Лестрейд. Хорошенько выспитесь и обдумайте мои слова. Поверьте, я искренне желаю вам только хорошего.

— Слушаюсь, — склонил голову я и вышел.

Спорить и злиться не имело смысла. Я догадывался, что Брэдстрит и сам простой исполнитель чужой воли, и что он, как и я, сомневается в виновности несчастного алкоголика.

Чтобы успокоиться и привести мысли в порядок я немного прогулялся по набережной, полюбовался тёмными водами Темзы, вдыхая свежий речной бриз. Эх, сейчас бы вот так пройтись вдоль закованной в гранит Невы моего прошлого, прошвырнуться по питерским проспектам и улицам, постоять на Аничковом мосту, послушать как зазывалы приглашают прокатиться на экскурсионных корабликах.

Увы, всё это было мне недоступно, осталось где-то там… Вместе с моими друзьями, боевыми товарищами и детьми.

В нос ударил запах гнилой рыбы и отбросов… Это произошло так резко и неожиданно, что я отшатнулся. Вот тебе и речной бриз… Умеет человек загаживать места своего пребывания.

— Мистер, с вами всё в порядке? — окликнули меня сзади.

Я обернулся. Простая уличная торговка пирогами с тревогой смотрела мне в спину. Должно быть приняла за одного из тех самоубийц, чьи тела потом выбрасывает на берега холодной Темзы.

— Спасибо за заботу. У меня всё в порядке, — с улыбкой, призванной её успокоить, ответил я.

— Простите… Вы так долго стояли и смотрели в воду, что я начала подозревать нехорошее…

— Знаете, если мне однажды всё порядком надоест, я придумаю способ свести с жизнью поинтереснее, — усмехнулся я.

Произнесённые слова будто встряхнули меня, я сбросил оковы ностальгии… Если выпал шанс ещё чуток покоптить этот свет — грех не воспользоваться.

А что касается запретов начальства — чихать я на них хотел! Своё я уже отбоялся и терять мне нечего.

Не сдамся, даже если придётся схлестнуться одному с целой бандой доморощенных гуронов. Пусть лучше они меня боятся!

Омнибус доставил меня до остановки неподалёку от заведения мадам Беркли, расплатившись с кондуктором, я двинулся к пристанищу, ставшему для меня домом на две недели. Искать другое жильё не хотелось, и я всерьёз подумывал над предложением Херба какое-то время перекантоваться непосредственно в Скотланд-Ярде. А что — удобно, оделся и уже на работе.

Совсем как мой зять-айтишник на удалёнке. Он даже не всегда одевался, порой брался за свой ноутбук, не вставая с кровати.

Несмотря на погружённость в мысли и воспоминания, я никогда не пускал ситуацию на самотёк, пока одна часть меня размышляла, вторая мониторила ситуацию и была готова в любую секунду подать тревожный сигнал. В противном случае из меня был бы плохой опер.

Тёмный старомодный наёмный экипаж с маленькими окнами в больших рамах, хоть и был искусно замаскирован в переулке, но всё равно бросался в глаза наблюдательному человеку.

Прежде я здесь его не видел, что наводило на нехорошие мысли. Может, я, конечно, параноик, только это качество не раз спасало меня от неприятностей.

Гуроны вдруг решили напомнить о себе? Вряд ли, чем меньше шумихи для них — тем выгодней. Они почти «продали» Скотланд-Ярду версию, что алкоголик Шон — убийца, лишняя шумиха им точно ник чему.

Да и так оперативно вычислить меня и мой адрес… Конечно, это вполне реально, но остаётся вопрос — зачем?

Надавить, чтобы я не стал ставить палки в колёса Брэдстриту? Так инспектору пока грех на меня жаловаться. Он ещё не понял, что сдаваться не хочу.

Избить, покалечить… просто убить… Не идиоты же они… Самый никудышный детектив тут же свяжет меня с их бандой, начнутся разборки. Сейчас многие полицейские искренне симпатизируют гуронам, если со мной что-то случится — симпатия быстро превратится в ненависть.

Из кареты никто не выходил, хотя я был готов побиться об заклад — в ней кто-то есть.

Значит, если и есть для меня угроза, то не физическая.

Полный нехороших предчувствий, я вошёл в постоялый двор.

— Мистер Лестрейд! Здравствуйте! — мадам одарила меня своей самой лучезарной улыбкой.

— Добрый вечер.

— Ужинать будете как обычно — у себя?

По здешним меркам ужинал я довольно поздно. Но что поделаешь, когда возвращаешься домой почти затемно…

— Зачем изменять традициям?! Разумеется, пожинаю у себя. Чем сегодня порадуете мой пустой желудок?

Мадам Беркли начала перечислять блюда.

— Достаточно, — прервал я. — Остановлюсь на бараньей лопатке с овощами и чае.

— Прекрасный выбор, мистер Лестрейд, — меня снова с головы до ног измазали притворным елеем.

Мадам Беркли умела изображать чувства, но до профессиональной актрисы ей было далеко. Не стоило большого труда распознать фальшь в её словах. Она буквально заискивала передо мной… Заглаживала вину или ей что-то от меня было нужно?

Очевидно, второе, поскольку поднос с едой и напитками в мою комнату принесла она сама.