Летучий корабль

Он тихо смеется, прижимая меня к себе еще крепче.

– Он частично пересмотрел свои воззрения. Я думаю, в здравом уме и твердой памяти ты считаешь себя не магом и не чувствуешь своей магии. Я же ощущаю ее постоянно. Вчера ты хотел меня, ты соскучился…

– Я вообще себя не помнил.

– Я тоже… Пойдем уже есть.

Когда мы вновь устраиваемся в спальне — я на кровати, Северус рядом в кресле — и приступаем к трапезе, я разглядываю принесенную Твинки еду, размышляя, что же мне положить на бутерброд. И не могу поверить: как такое возможно? Почему он чувствует мою магию, в то время как я продолжаю осознавать только пугающую пустоту внутри меня? Раньше, ну, до того, как все это случилось, я тоже практически всегда мог точно сказать, является ли человек, просто встреченный мною на улице, магом или нет. Это трудно объяснить, но ошибиться действительно невозможно. Ощущение скрытой силы? И это тоже неверно. От Гермионы не исходила сила, подобная той, что есть в Северусе, Люциусе Малфое, старшем Нотте. Загадка? Притяжение? Тоже нет. Для меня это было похоже на… будто каждый из магов держал в раскрытых ладонях некое подобие светящегося шара, и мог выбирать, раскрыть ли источник этого свечения или сохранить его в тайне. Но оно, это свечение, было для меня реальным.

– Северус, и все же…

Он только вздыхает, видя, что я не унимаюсь.

– Северус, как ты собираешься жить со мной?

– Я и не собираюсь. Мне кажется, мы уже живем — не я с тобой, и не ты со мной. Просто мы живем вместе. И пока что этому ничего не мешает.

– Но ты даже не сможешь попасть вместе со мной на ненаходимые земли, а большая часть твоих владений, если я не ошибаюсь, это не маггловские виллы и имения.

– Не ошибаешься, — подтверждает он. — В мире достаточно мест, куда мы можем отправиться, используя вполне обычные способы передвижения. Или ты уже везде побывал?

Я только качаю головой. Конечно же, я, хоть и успел попутешествовать прошлым летом, видел все же не так уж много.

– Вот видишь, — улыбается он. — Зачем нам ненаходимые земли?

– Но ты даже не сможешь отправиться со мной на Кес.

Он задумчиво опускает голову, делая вид, что разглядывает содержимое своей кофейной чашки.

– Гарри, — говорит он наконец, — я не был там почти два года. С того самого дня, как сам лишил тебя магии, черт побери, как вытолкал тебя в Лондон, как паршивого щенка за порог. Я даже не могу себе представить, что когда-нибудь вновь приближусь к этому месту.

– А мне нравится Кес. Помнишь, когда ты пару недель назад спрашивал меня… нет, ты был тогда этим старичком с лысиной…

Я улыбаюсь, а он перестает разглядывать дно своей опустевшей чашки, и поднимает на меня взгляд — совершенно открытый, будто я застиг его врасплох.

– Я был счастлив, Северус. Совершенно. Как полный идиот. Я бы хотел туда вернуться. Даже если я больше никуда никогда не попаду, мне будет жалко только Кеса… И еще, ну, совсем немного, пиратского острова…

– Что тебе там-то понадобилось?

И я уже открываю рот, чтобы рассказать ему про Корабль, потому что больше нет ни малейшего смысла делать из этого тайну — морское чудовище мне теперь недоступно — но у Северуса звонит мобильный, по его ответу я понимаю, что наш добрый сосед все еще не расстался с мыслью увидеть меня сегодня, так что мы быстро заканчиваем с завтраком и перебираемся в широкий просторный холл второго этажа. Осматривать меня в спальне пирата Сэмюэль стесняется.

Эти ставшие уже привычными «поверните голову», «наклоните», «Вы хорошо спите?», «не болит ли голова?»… Я безумно благодарен ему за его совершенно бескорыстную заботу обо мне. Кто я ему? Любовник его соседа? Напоминаю сына или внука?

– Гарри, я полагаю, Вы можете вставать, — говорит глашатай моей свободы. — Потихоньку, конечно. И не вздумайте в одиночку спускаться по лестницам!

– А можно мне купаться? — спрашиваю я, словно я ребенок лет двенадцати, прибывший с родителями на море, но, вот досада, проболевший большую часть отпуска.

– Ну, дорогой мой, повремените пару дней!

И далее он дает какие-то указания Северусу, а я, воспользовавшись тем, что мне только что разрешили самостоятельно передвигаться, отправляюсь в свое первое небольшое странствие: через холл, вперед по коридору, оканчивающемуся небольшим балконом, за которым колышутся ветви сосен.

А потом пират идет к морю, я стою у окна спальни, наблюдаю, как он уходит под воду, чтобы появиться через несколько секунд уже довольно далеко от берега, исчезает за небольшим мысом — и я жду, когда же он появится вновь, и, задумавшись, пропускаю момент его окончательного возвращения.

– Что, скучаешь? — спрашивает он.

Я оборачиваюсь. По его плечам сбегают капли воды — соленые и немного горькие. И я ловлю их губами, а его руки оказываются у меня под футболкой. И когда он целует меня, я решаю, что подумаю обо всем как-нибудь в другой раз, не сейчас, не сегодня. И, уже оказавшись на кровати и подставляя шею его жадным поцелуям, я чувствую такую свободу и беспечность, словно меня качают волны теплого моря. И черт с ней, с магией!

А вечером, когда за окнами становится уже совсем темно, к нам в окно влетает большая птица — у нее круглые оранжевые глазища, серые, немного растрепанные после полета перья и большие ушки с кисточками, как у белки.

– Кажется, у нас гости, — говорит мне Северус, пробегая глазами письмо.

– Что за гости? — я не могу понять, какие у нас тут могут быть гости, и как мне в связи с этим себя вести.

– Не просто гости, — продолжает он, все еще не говоря главного. — Нашествие ожидается завтра днем. Это Нотты, Гарри. Весь выводок.

– О, черт, — только и могу произнести я.

51. У нас гости

– Северус, они же не могут знать, что я здесь? — спрашиваю я чуть ли не с ужасом.

Пират смотрит на меня несколько удивленно.

– А должны были?

Разумеется, я и сам мог бы прекрасно догадаться, что лорд Довилль — совсем не тот человек, который станет отчитываться о каждом своем шаге кому бы то ни было, пусть даже и сэру Энтони, хотя тому моя судьба далеко не безразлична. Скорее, я поверю в то, что Северус предпочтет насладиться своей добычей в тайне от всех. Но вот сейчас меня охватывает настоящая паника, так что я намерен как можно дольше пребывать в логове хищника, недоступный посторонним словам и взглядам.

Он подходит ко мне, сидящему на краешке кровати в одном махровом полотенце, на нем самом одежды примерно столько же, улыбается, глядя на меня сверху вниз.

– Что, испугался? — его пальцы проводят линию по моему лицу, задерживаясь на губах, сейчас, наверное, все еще немного припухших от его поцелуев.

А мне действительно несколько не по себе: я не могу представить себе завтрашнюю встречу с кем-либо из Ноттов — ни с Тео, ни с Лиз, ни с сэром Энтони, ни с его женой, которую не видел ни разу в жизни. А ведь Северус сказал «Весь выводок». Что, есть и еще кто-то? Те люди, которые знали меня как мага… Хорошо, допустим, Лиз не в счет. С ней даже гораздо проще — я теперь и сам такой же, как она, нет, куда там, я гораздо хуже. Да, Лиз не в счет, если не вспоминать о том, что она вместе с Драко, Тео и Кейт плакала на моих мнимых похоронах, плакала от всего сердца, думая, что прощается с человеком, который был ей дорог. А человек этот в то самое время… да-да, наплевав на все и всех… И вот теперь он в довершение всего еще и потерял магию, так что лучшим вариантом для него будет спрятаться от всего мира и не высовывать носа.

– Северус, не говори им, что я здесь, — чуть ли не с отчаянием прошу я.

Он садится рядом со мной, обнимает за плечи.

– Гарри… Конечно, если ты не хочешь... Будешь весь день прятаться в спальне?

– А что я им скажу? Сам подумай! Что я идиот, подстроивший самоубийство, заставивший их без зазрения совести рыдать от горя над неизвестно чьим трупом? А теперь еще потерявший магию…

– Мы же уже говорили с тобой про магию, — спокойно говорит он, протягивая мне одну из своих сигар.