Летучий корабль

– Я, знаешь, быстро смекнул, куда ветер дует, — говорит мне он, таким привычным жестом вытряхивая из пачки сигарету. — Твоим друзьям, хочешь — не хочешь, а на вопросы отвечать пришлось. Разумеется, твоя активность в маггловском мире от моего внимания не укрылась. Права, уроки какие-то…

– Рон с Герми ничего толком про уроки не знали…

– Толком ничего… Ты тот еще конспиратор. В спальне у тебя вот листочек с формулами завалялся…

– Хорошо хоть не хорватская грамматика, — вздыхаю я.

– Ладно, — говорит мне бывший узник Азкабана, — это все дела прошлые. Что сделано — то сделано. Сейчас-то ты как? Я не голову имею в виду.

И я рассказываю ему про экономику, про университет… и про магию. Это он и так знает.

– А с пиратом как?

Сэр Энтони, наконец, задает вопрос, который, насколько я понимаю, был готов вырваться у него еще в самом начале нашего разговора. Мне не хочется говорить с ним о Северусе, но хоть что-то сказать придется, потому что, учитывая всю предысторию наших отношений с пиратским капитаном, Нотт старший может напридумывать себе бог знает что.

– Все хорошо, сэр Энтони, правда.

– Рад, что свалился ему под колеса?

– Рад.

А потом мой азкабанский друг все же предлагает мне показаться народу, уверяя, что Лиз и Тео, узнавшие о том, что я жив, приблизительно в одно время с лордом Довиллем, будут рады меня видеть. И еще он хочет представить меня жене. Ну и вообще сэр Энтони не очень склонен слушать мои возражения, так что я сдаюсь и все-таки оказываюсь с ним внизу, вытирая о шорты ладони, ставшие вмиг влажными от … еще скажи страха. Да, черт побери, мне страшно! Страшно даже заглянуть в тот мир, из которого я бежал, хотя бы одним глазком, страшно прочесть сейчас в глазах Тео, что оказался слабаком, страшно посмотреть в глаза оплакавшей меня Лиз. Я так и застываю на нижней ступеньке лестницы, но Нотт старший неуклонно тащит меня вперед.

Я даже не успеваю пробормотать заранее заготовленные «простите, извините, я не хотел» — а Лиз с Тео уже бросаются ко мне, обнимают, смеются, а из того, что они говорят мне, я явственно могу разобрать два слова — «дурак» и «покойник».

Мы рассаживаемся на диванах в гостиной, я будто случайно оказываюсь рядом с Северусом, и почему-то думаю, что это впервые, когда все, присутствующие здесь, видят нас рядом. Нет, не просто рядом, а вместе. Меня представляют миссис Нотт, которая оказывается миловидной дамой средних лет с мягкими чертами лица и кроткими понимающими глазами. Видимо, пират уже успел вкратце просветить гостей об обстоятельствах моего появления у него на вилле, потому что ко мне не лезут с расспросами. Даже наоборот, кажется, они решили дать мне возможность тихо отсидеться, потому что Северус и Лиз деловито и обстоятельно обсуждают предстоящую выставку, а старшие Нотты задают мне ни к чему не обязывающие вопросы о том, что им стоит посмотреть в Дубровнике. И я как-то постепенно расслабляюсь, перестаю опасаться упреков и укоризненных взглядов, которых нет. Все получается как-то просто, будто я и не исчезал никуда, а взял и уехал в далекую страну, позабыв предупредить друзей, но вот теперь все выяснилось — и они рады видеть меня в добром здравии.

А потом наступает время укладывать спать младенца, ведь в нежном возрасте Фионы дневной сон — это святое, Северус провожает молодых родителей в одну из комнат на первом этаже, а, когда он возвращается, Маргарет Нотт вдруг неожиданно говорит мне:

– Гарри, если Вы не против, я бы хотела посмотреть, что с Вами. Я понимаю, Вы меня совсем не знаете…

И я у меня внутри словно мгновенно сжимается пружина — нет, какое право они имеют лезть в мою жизнь? Какое им всем до меня дело? Или по-прежнему хотят видеть меня великим магом? Что бы там ни говорил пират, что ему все равно — разве можно меня вот такого показать людям, с которыми он общается? Не магглам. И опять …кому я такой нужен?

– Сынок, — удивленно говорит мне сэр Энтони, — что такое? Не хочешь быть магом — ну и черт с ним! Вот Лиз — живет себе и не тужит.

– Хорошо, давайте.

Я соглашаюсь, понимая, что мой протест выглядит сейчас просто абсурдно. Да и потом все, что было за эти дни — визиты Сэмюэля, поездка в клинику на обследование… Я, наверное, уже привык, что все кругом так деятельно хотят мне помочь. Я сдаюсь, и мы втроем — Маргарет, я и Северус — тоже покидаем гостиную. И я злюсь на пирата, злюсь на свою сговорчивость… Делайте со мной, что хотите: хотите вытащить к гостям — пожалуйста, показать колдомедику — кто бы возражал! Нет, это все из-за этой магии. Просто признайся — ты чувствуешь себя неполноценным без нее, не таким, как все. Ты поэтому прятался — не оттого, что тебе стыдно, с этим как-нибудь справился бы. А вот то, что кто-то будет говорить за твоей спиной: «Да, жаль, Поттер потерял магию… А какой был! А ведь мог бы…» — вот это невыносимо.

— Гарри, присядьте, — говорит мне Маргарет своим напевным ласковым голосом, и я подчиняюсь.

Я прикрываю глаза, вслушиваясь в речитатив ее заклинания, чувствую легкое дуновение, когда она проводит палочкой рядом с моим лицом — просто движение воздуха, ничего более. А потом ее легкая мягкая ладонь ложится мне на лоб, смещается вниз и останавливается в районе солнечного сплетения. И через несколько секунд ее пальцы касаются моих век.

– Гарри, милый, — я слышу улыбку в ее голосе и открываю глаза. — Нет никакой потери магии, могу сказать Вам это совершенно однозначно.

– Скажите ему, Маргарет, — откликается пират, — мне он не верит.

– Я ничего не чувствую, — повторяю я то, что говорил, кажется, уже миллион раз.

– Вы сами ее блокируете. Вы не хотели больше быть магом, Гарри?

– Я хотел уйти из магического мира, мне казалось, это что-то, не нужное мне больше. Но так, чтобы сознательно хотеть лишиться магических способностей — такого не было.

– Магия казалась Вам помехой в Вашей дальнейшей жизни? — продолжает спрашивать она.

– Да, пожалуй. И что мне теперь делать?

– Ничего, — спокойно отвечает она. — Просто живите, как живете. Конечно, я могла бы сказать, что Вам стоит оставить маггловские занятия, не соприкасаться с техникой, но… боюсь, Вы не последуете моему совету.

– То есть если я все брошу, магия вернется?

– Она никуда не исчезала, Гарри. А если Вы все бросите, чем Вы будете заниматься? Я не стала бы требовать ничего подобного. К тому же, следование традициям магического мира и отказ от маггловской жизни — это не главное.

– А что тогда?

– Вы хотите вернуть силу, которой могли управлять?

– Что значит «вернуть силу», миссис Нотт? Я не хочу ничем управлять. Я лишь хочу избавиться от пустоты, которая появилась после ухода магии.

– Расскажите мне, как и когда это произошло.

И я впервые со времени того злополучного письма рассказываю свою нехитрую историю, на этот раз при Северусе. Маргарет что-то уточняет, а потом неожиданно говорит:

– Знаете, Гарри, я думаю, все восстановится само собой. Только не думайте об этом. Забудьте о том, что Вы потеряли — путешествуйте, учитесь, не прячьтесь от мира, не загоняйте себя в рамки, которые сами себе придумали. Я не хочу ничего обещать, но, думаю, через некоторое время Вам вновь предстоит выбирать себе палочку, как хогвартскому первокурснику.

Она вновь улыбается мне одной из тех улыбок, которые почему-то всегда имеются в запасе у колдомедиков — обнадеживающей, обещающей, и не факт, что адресованной лично мне. Я удаляюсь к гостям, а вот Северуса она почему-то задерживает.

– Залечила тебя моя ведьма? — насмешливо спрашивает старший Нотт, пытаясь угостить меня вином. Но я ограничиваюсь сигаретой.

И я еще какое-то время остаюсь внизу с гостями, но смысл того, что они говорят, все меньше доходит до меня — я воспринимаю только многоголосье, интонации.