Личность и Эрос
Шрифт:
То, что мы называем "горизонтом" проявления, прежде чем быть некоторым конкретным "где", некоторым "пространством" ноэтического узнавания, есть динамичное как эк–статической соотнесенности, бытийное событие до–сознательного отношения, которое служит необходимым и достаточным условием явленности и не–потаенности сущих. Но если мы хотим во имя условной логичности и систематичности изложения сохранить различие междумодусом и горизонтом проявления, его можно сформулировать точнее следующим образом: "горизонт" конституируется динамично–экстатической соотнесенностью личности как возможность проявления вещей. А результатом, или следствием, личностной соотнесенности становится не–потаенность сущего. Элементы онтической индивидуальности прочно соединяются в высказывание: в определение, которое высказывает сущность вещи. Но в обоих случаях — и как возможность проявления, и как его результат — экстатическая соотнесенность личности реализуется как логос и рождает логос. В первом случае возможность проявления сущих в "горизонте" личности состоит в готовности к логосу: эта готовность "логически" принять логос вещей есть предпосылка диа–лога, то есть отношения. Во втором случае результат экстатической соотнесенности личности — яв–ленность сущих, то есть их не–потаенность — опять-таки есть логос. Им "семантически" предопределяется до–сознательный эйдетический опыт, иначе говоря — личное отношение человека с "личностной" уникальностью и неповторимостью сущих. Можно добавить, что и межличностное общение как способ экстатической соотнесенности личности (беседа, словесный или зрительный образ, мимика, жест, художественное творчество, эрос) тоже есть логос. Итак, мы можем сделать вывод, что личность в ее экстатической соотнесенности — это всегда логос.
§ 58. ЛОГОС КАК "ОБОЗНАЧЕНИЕ" ЛИЧНОГО ОТНОШЕНИЯ
Итак, логос есть модус универсально–экстатической соотнесенности личности, то есть бытийный факт, событие отношения, онтологическое преодоление онтической индивидуальности, динамичный отказ от индивидуальной самоцельности. Логос есть фундаментальное проявление личности. Вос–приятие логоса вещей, явление их сущности — событие, выходящее далеко за рамки рассудочной деятельности, ассоциирующей предметы с условными "знаками" (signes) общепринятого языка.
(image acoustique), который условно обозначает эту связь в автоматическом назывании предметов, обеспечивая возможность повседневного общения людей [482] . Для того чтобы сущее могло проявиться логосно в "горизонте" личности, необходима личностная "речь" вещей как "творений". Необходима также до–сознательная экстатическая соотнесенность личности с этим логосом–речью, его динамичное принятие, а значит, отношение личности с сущими.
Отображение такого отношения, которое в качестве универсального опыта выходит за рамки простого понятийного обозначения предметов, пожалуй, можно разглядеть в аристотелевском отождествлении ощущений и логоса: "Ощущение есть соотношение " [483] . Точнее, Аристотель имеет в виду "созвучие" внешнего раздражителя с опытом его чувственного восприятия: "Если голос есть некоторого рода созвучие, а голос и слух в каком-то смысле составляют как бы что-то одно, а в каком-то не одно и то же, созвучие же есть соотношение , то и слух необходимо есть некоторое соотношение " [484] . Логос как "созвучие" чувственного опыта и внешнего раздражителя вполне конкретно объясняет, каким образом личность логически проявляется в своем "горизонте". Аристотель не противопоставляет чувственный опыт познавательной способности ума. Напротив, "может показаться, будто и мышление, и разумение суть своего рода ощущения. Ведь посредством того и другого душа различает и познает существующее. И древние утверждают, что разуметь и ощущать — это одно и то же" [485] . Можно сказать, что и чувственный опыт, и способность разумения суть фазы или разновидности универсально–экстатической соотнесенности личности: личность всегда соотносительна , как всегда соотносителен и внешний раздражитель, то есть вид, эйдос вещей или язык как их эйдетическое обозначение. При таком взгляде "язык есть символ душевной познавательной энергии", "ибо речь есть энергия и проявление ума", по точному замечанию Максима Исповедника [486] . Познавательная энергия души и ума означают здесь одно и то же и связываются с экстатической соотнесенностью личности, которая всегда логосна. Иначе говоря, логос как деятельность вы–сказывания означает бытийно–универсальное (а не только но–этическое, сознательное) событие личного узнавания, опыт логического принятия человеком речи "вещей", то есть событие отношения человека с миром. И поэтому логос определяется как важнейшая личностная способность — исходная конституирующая способность личности. "У некоторых животных хотя и имеется воображение, но разума у них нет" [487] , — замечает Аристотель. Логос–разум — это видообразующий признак, отличающий человека от а–логичной природы; признак способности личности к универсальному экстатическому отношению с сущим. Именно это отношение определяет не–потаенность сущих, их выход из сокрытия, то есть не–отношения. На втором шаге такая деятельность вы–сказывания условно объективируется, утилита–ризуется: язык становится прозаической банальностью, автоматизируется, отчуждается, превращаясь из символа "душевной познавательной энергии" в условный знак с его будничной полезностью, обслуживающий совместное существование индивидов. Но до того, как это произойдет, деятельность вы–сказывания имеет особый, единственный и неповторимый характер, ибо особенно, единственно и неповторимо универсальное отношение каждой личности с другими личностями. То, чт'o мы называем логосом сущих, есть высказывание сущности вещей как при–сутствия, соотнесенности — высказывание в "горизонте" личности, с ее уникальностью и неповторимостью.
482
Об условном характере именования предметов в рамках всякого общего языкового высказывания см. Ferdinand de Saussure, Cours de Linguistique g'en'erale, Paris ('ed. Payot), 1969. Характерны формулировки: стр. 26: "La langue est une convention, et la nature du signe dont on est convenu est indiff'erant" ("Язык - это условность, и природа знака, относительно которого условились, безразлична"), Р. 32: "La langue, c'est un syst`eme de signes o`u il n'y a d'essentiel que l'union du sens et de l'image acoustique, et o`u les deux parties du signe sont 'egalement psychiques" ("Язык есть система знаков, где существенным является только единство смысла и слухового образа и где обе части знака равно имеют психическую природу").
– Р. 100: "Tout moyen d'expression recu dans une soci'et'e repose en principe sur une habitude collective ou, ce qui revient au m^eme, sur la convention" ("Любое средство выражения, принятое в обществе, основано в принципе на коллективной привычке, или, что то же самое, на условности").
483
О душе. Г 2, 426 b 7.
484
Idem 2, 426 а 27-30.
485
Idem 3, 427 а 19-22.
486
Богословские главы. II, PG 90, 1253 С; Тайноводство. Е, PG 91, 680 В. См. также Прочие главы.., PG 90, 1432 : "O . · · · , , `o `o , · " ("Помыслы не принадлежат ни к неразумной части души, ибо в неразумных существах нет помысла; ни к разумной; нет его и в ангелах. Но, будучи порождениями самой логики, они поднимаются от чувственных восприятий к уму, пользуясь воображением, словно лестницей, и сообщают ему о том, что доложено чувствами; а от ума спускаются к чувствам, приняв то, что в уме, за основание").
487
О душе. Г 3, 428 а 23-224.
Итак, мы интерпретируем логос следующим образом: логос "определяется" как способность личности открывать и высказывать свою уникальную и неповторимую экстатическую соотнесенность, свою всеобщую связанность с вещами и другими личностями. Прежде чем объективироваться в качестве условного "именования" сущего, логос [488] есть личностная явленность, открытость особого, единственного и неповторимого отношения. Каждый отдельный модус, или этап, проявления этого отношения, каждый вид высказывания (беседа, письменная речь, мимика, жест, художественная практика, эротическое изъявление), прежде чем стать определением, высказывающим сущность вещи, есть логос–определение личности в ее уникальности и неповторимости.
488
О различении логоса и условного имени см. Аристотель. Первая аналитика. А 35, 48 а 30: "Часто встречаются сочетания слов, для которых нет равнозначного им имени".
– А 39, 49 b 5: "...заменять речь [отдельным] именем". Топика. 2, 130 а 39: "Когда имя заменяют речью". Физика. A I, 184 b 10: "Имя обозначает неопределенным образом, логос определяет". Топика. А 5, 102 А 2-5: "Кто каким-то образом объясняет нечто одним только именем, тот, ясно, вовсе не дает определения предмета, так как каждое определение есть какая-нибудь речь ".
§ 59. "ЛОГИКА" ЧУВСТВЕННОГО ОПЫТА
Из сказанного становится ясным, что первым значением логики будет не конституирование некоторой герменевтической или определительной структуры в соответствии с конкретным, объективно данным порядком и сводом правил, а личная способность принять и узнать логос "вещей", встреча и созвучие логоса человека с логосом мира. Если подходить к этому созвучию с мерой объективно и условно заданной "логичности" (ratio, raison, Vernunft), то оно может быть только неопределенностью, хаосом и асимметрией. Логическая структура феномена обозначает не объективную достоверность утверждений, классификаций и интерпретаций, полученных в результате систематической работы разума, но свидетельство, проявление личной гармонии человека с логосом мира. И это свидетельство, или проявление, может быть выражено либо в интеллектуальных, либо в чувственных категориях. Оно может быть беседой, письменной речью, выражением лица, жестом, художественной практикой, эросом.
В нивелированной обиходной речи (langage) [489] логос снижается до безличной условности "обозначения" предметов. Иначе говоря, логос автоматизируется, подчиняется утилитарной задаче "именования" предметов, отрывается от бытийного события отношения. Что касается логики, она сводится к построению объективно достоверных умозаключений [490] . Всё это ограничивает деятельность вы–сказывания (то есть ограничивает логос как проявление личностной уникальности) только двумя сферами жизни: эросом и художественной практикой. Произведение искусства всегда остается высказыванием личности, логосным проявлением личности, "знаком" личной гармонии художника с личным логосом пред–метов, которые он хочет изобразить. Художественная практика определяет вещи, открывает их не–потаенность — иначе говоря, восстанавливает вещи в их личной соотнесенности. И такое определение вещей оказывается, в случае произведения искусства, личным логосом — особым, единственным и неповторимым свидетельством личного открытия и принятия логоса вещей, свидетельством и проявлением личности. Картина Ван–Гога, на которой изображена пара изношенных крестьянских сапог, неповторимым образом определяет эти сапоги, открывает их уникальное истинствование [491] , их вхождение в пространство бытийного опыта художника, в "горизонт" личного узнавания. И это изображение становится личным логосом, проявлением самой личности Ван–Гога. Глядя на картину, мы говорим: это Ван–Гог.
489
См. F. de Saussure, Cours de Linguistique..., p. 21: "Le langage est un fait social" (Речь есть социальный факт). Р. 26: "Ce n'est pas le langage parl'e qui est `a l'homme, mais la facult'e de constituer une langue, c'est-^a-dire un syst'eme de signes distincts correspondant 'a des id'ees distinctes" ("В природе человека - не разговорная
речь, а способность к образованию языка, то есть системы различных знаков, соответствующих различным понятиям").490
"Logic may be defined as the science which investigates the general principles of valid thought.. it seeks to determine the conditions under which we are justified in passing from given Judgments to other Judgments that follow from them" ("Логика может быть определена как наука, исследующая общие принципы верного мышления... она стремится определить условия, при которых оправдан переход от данных суждений к другим суждениям, следующим из первых"). J.N. Keynes, Studies and Exercises in Formal Logic, London 1906, Introduction, § 1. "Logic is... the examination of that part of reasoning which depends upon the manner in which inferences are formed... It has so far nothing to do with the truth of the facts, opinions or presumptions, from which an inference is derived: but simply takes care that the inference shall certainly be true, if the premises be true" ("Логика есть... рассмотрение той части рационального мышления, которая зависит от способа формирования умозаключений... Она абсолютно не имеет дела с истиной фактов, мнений или посылок, из которых выводится умозаключение, но просто заботится о том, чтобы вывод был несомненно истинен, если истинны посылки"). Aug. de Morgan, Formal Logis (Elements of Logis), London 1947, chap. I.
491
Точка зрения Хайдеггера, Holzwege, Frankfurt (Klosfermann-Verl.) 1963. S. 25: "Van Gogs Gem"alde ist die Er"offnung dessen, was das Zeug, das Paar Bauernschuhe, in Wahrheit ist. Diese Seiende tritt in die Unverborgenheit seines Seins heraus. Die Unverborgenheit des Seienden nannten die Griechen ... Im Werk der Kunst hat sich die Wahrheit des Seienden ins Werk gesetzt. "Setzen" sagt hier: zum Stehen bringen. Ein Seiendes, ein Paar Bauernschuhe, kommt im Werk in das Lichte Seins zu stehen. Das Sein des Seienden kommt in das St"andige seines Scheinens" ("Картина Ван-Гога есть открытие того, что поистине есть эта штука - пара крестьянских сапог. Это сущее выступает в непотаенность своего бытия. Непотаенность сущего греки называли (истина)... В произведении искусства истина сущего приводится в исполнение. "Приводить" означает здесь: приводить к стоянию. Некоторое сущее, пара крестьянских сапог, исполняется в свете бытия к стоянию. Бытие сущего приходит к постоянству своей явленности").
Можно добавить, что и оценка произведения искусства зависит от той меры полноты, с какой логос художника передает уникальность его личного отношения с изображенным предметом, то есть от того, в какой мере художественное отображение превосходит безличное и условное восприятие предметов. Раскрывая свое личное отношение к предмету художественного произведения, художник "извлекает" предмет из его безличной нейтральности, приглашая каждого зрителя (читателя, слушателя) к столь же личному участию в личной уникальности предмета. В этом отношении всякое произведение искусства всегда символично: оно со–бирает воедино (–) отдельные опыты личной причастности к личной уникальности предмета. Художественное выражение, или проявление, личной встречи художника с личным логосом предмета (логосом красоты, а не понятий) открывает путь другим людям для участия в этом логосе, вызывает и со–бирает эти отдельные акты участия. В таком собирании присутствие сущих со–полагается, согласуется и соединяется с "горизонтом" их истинствования, то есть с человеческой личностью. Так выявляется динамичная универсальность личного отношения. Будучи символом, произведение искусства есть в то же время аллегория, иносказание, в изначальном значении этого слова. Оно выявляет логос предмета в свидетельстве о личности, воспринявшей этот логос; то есть предмет художественного произведения соотносится с иной реальностью, отличной от его условного онтического восприятия: иное сказывает [492] . И потому речь искусства будет тем универсальнее и непосредственнее, чем будет личностнее, чем в большей мере сумеет выразить ту универсальную возможность, каковой является личное отношение, — возможность проявления личной уникальности и неповторимости предмета в личном горизонте проявления. Именно потому, что личность "объемлет" и концентрирует в себе общую человеческую природу, она есть эк–статическая способность природы, а природа есть содержание личности. Именно поэтому и логос искусства только тогда обретает всеобщий характер и порождает всеобщий познавательный опыт, когда выражает индивидуальный душевный опыт личности (индивидуальные переживания и вдохновения).
492
Опять-таки точка зрения Хайдеггера, Holzwege, S. 9: "Mit dem angefertigten Ding wird im Kunstwerk noch etwas anderes zusammengebracht. Zusammenbringen heisst griechisch . Das Werk ist Symbol. Das Kunstwerk ist wohl ein angefertigtes Ding, aber es sagt noch etwas anderes, als das blosse Dind selbst ist, " ("В произведении искусства изготовленная вещь соединяется (собирается воедино) с чем-то другим. "Собирать воедино" по-гречески звучит: . Художественное произведение есть символ. Произведение искусства - это, конечно, некоторая изготовленная вещь; но оно говорит еще и нечто иное, чем то, чт'o есть просто сама эта вещь: ").
Другими словами, художественное высказывание всегда есть "нравственно" — эротическое усилие, направленное на то, чтобы превзойти индивидуальность, расчлененность природы на индивидов. Цель этого усилия в том, чтобы достигнуть универсальности личного отношения с миром. Художник превозмогает индивидуальность, подчиняясь внутренним "законам", которые управляют "стечением" логосов природной реальности. Эти "стечения" составляют суть бытия вещей [493] . Благодаря такому подчинению искусство становится возможностью "аскезы", средством восстановления личности в ее бытийной подлинности. Художественное творчество отождествляется с опытом личностного измерения мира, с личным открытием и выявлением личного логоса вещей. И поэтому когда художник добивается не просто законченности впечатления в его индивидуальном выражении, но ищет истинную форму жизни (пусть даже ему удается пережить и выразить только экзистенциальную неудачу человека), когда он поднимается до вершин личного творческого выражения, — тогда он переживает нечто подобное изначальному блаженству, до грехопадения. За каждым произведением искусства скрыта бездонная тайна личности. Способ бытия человека и мира лежит по ту сторону любых условно–предметных формулировок. В той мере, в какой личность есть самое близкое и самое далекое, она есть неизреченное. Искусство — это речь неизреченного.
493
Ср. определение Григория Нисского, приведенное также в предыдущей главе: " `o , , , , , 'o, , `o " ("Само по себе ничто из созерцаемого в теле не есть тело: ни очертание, ни цвет, ни тяжесть, ни протяженность, ни величина, ни какое-либо другое из созерцаемых качеств; но тело есть основание каждого из них. Ибо взаимное стечение этих качеств и их соединение и становится телом"). О душе и воскресении. PG 46, 124 С.
§ 60. ПРИРОДНЫЕ ЭНЕРГИИ КАК ЛОГОС ЛИЧНОСТНОЙ ИНАКОВОСТИ
Теперь мы можем утверждать, что логос есть проявление личности посредством природных энергий. В предыдущей главе мы определили энергии как универсальную способность природы к раскрытию своего личного способа бытия. Мы познаём природу только как содержание личности. Иначе говоря, мы познаем только способ, каким бытийствует природа, и это знание становится доступным для нас благодаря энергиям природы, являющим логос личностной инаковости. Беседа, письменная речь, мимика, жест, художественная практика, эрос — все это энергии, или способности общей природы, которые являют логос личностной инаковости. Личность в ее экстатической соотнесенности — всегда логос, и этот логос есть проявление энергий природы, в которых становится явной личностная инаковость.
В перспективе такого онтологического истолкования логоса мы получаем возможность вновь обратиться к реальности космического логоса и увидеть мир как логос: как проявление личной созидательной энергии. Глядя на вещи как на "творения", мы связываем логосы вещей с энергиями, или "волениями" творящей личности. Максим Исповедник говорит: "Логосы сущих, от века, соответственно божественному знанию, предупорядоченные в Боге и незримые, каковые у Божьих людей принято называть также благими волениями, созерцаются мыслью, исходя из творений. Ибо все творения Божьи, по природе, вкупе с должной наукой, созерцаемые нами в познании, тайно возвещают нам логосы, согласно которым они возникли, и вместе с тем выявляют в себе цель, преследуемую Богом при каждом творении, согласно чему и небеса повествуют о славе Божьей, и твердь возвещает о создании рук Его. Ибо вечная сила и божество — это соединенное с сущими промышление и энергия, проистекающая из промыслительного" [494] .
494
О различных затруднениях. PG 90, 293 D - 296 А.
Вся природная действительность логосна в той мере, в какой логосы сущих не замыкаются в самих себе, а соотносятся с личными энергиями, или волениями Бога, образуя стройную систему логосов, "согласно которой и самой целостности, и частям целостности свойственно проявляться и быть, как если бы они заключали в себе светоносную причину самих себя" [495] . Логосная структура мира, космическая симфония, или литургия, логосов онтической реальности отображает единовидность бытийного начала сущих — личность Бога–Слова, явленную в энергиях божественной сущности [496] .
495
496
" ... " ("Для существования и образования твари... начало всякого существа - слово Божье"). Василий Великий. Против Евномия. PG 29, 736 С: " O `o , , `o " ("Всемогущее и всесовершенное Слово Отца, на все налагающее и повсюду простирающее свое действие, всё заключает и обнимает в себе"). Афанасий Великий. К эллинам. 42, PG 25, 84 В. Дионисий Ареопагит. Об именах Божьих. VIII, PG 3, 824 ВС: " , , , . · , , . , , , " ("Ведь если наше солнце, будучи одним и тем же, тем не менее изливает однообразный свет на [разные] естества и свойства чувственных вещей, какими многочисленными и разнообразными они бы ни были, и обновляет, и питает, и плодотворит, и сохраняет, и взращивает, и изменяет, и укрепляет, и размножает, и побуждает и животворит их; если каждое из них свойственным себе образом участвует в этом едином солнце, которое в виде единства предобладает в самом себе основанием всех этих многочисленных участников, - то сколь более верно будет сказать о причине и самого [солнца], и всего остального, что она предзаключает в себе пардигмы всех существ, согласованные в едином сверхсущностном единстве, и производя существа, выступая за пределы [своей собственной] сущности. Парадигмами же мы называем те объединенно предсуществующие в Боге и осуществляющие логосы, которые в богословии называются определениями и божественными и благими пожеланиями, определяющими и творящими сущности, и благодаря которым Сверхсущность все предопределяет и производит").